Огастин не сдвинулся с места.

Чернокожий хмуро посмотрел на него.

– Кое-что, что вам пригодится, хозяин. Подождите сзади.

Огастину не понравился раздраженный тон этого человека, но он почувствовал, что лучше последовать его совету. Возможно, это какая-то посылка, а толстяку лень самому внести ее в дом. Он направился к фургону, и негр кивком еще раз показал, куда нужно идти.

Пока Огастин пробирался между припаркованными у обочины машинами, ему вдруг пришла в голову мысль – уж не послание ли от сицилийцев привез этот человек. У него пересохло в горле. Он мысленно постарался убедить себя, что они не станут причинять ему зло: от него зависела свобода Саламандры.

Дверца фургона была приоткрыта примерно на фут. Когда он приблизился, она неожиданно открылась со страшным грохотом, заставившим Огастина вздрогнуть.

– Привет, Огастин, давненько не виделись.

Огастин перевел дыхание. Немо, омерзительный карлик, одной рукой придерживал дверь, самодовольно улыбаясь при этом.

– Прошу в мой офис.

Огастин замешкался, стараясь заглянуть внутрь через его плечо.

Улыбка исчезла с лица Немо.

– Быстро! Залезай!

Огастин залез в фургон, и Немо отпустил дверь, которая с грохотом захлопнулась.

– Ну, и как же ты поживаешь, Оги? – проговорил Немо, усаживаясь на синий пластмассовый ящик из-под молока. Он был одет в черный кожаный пиджак и голубую тенниску, расписанную какими-то буквами.

– Ты не должен был сюда приходить. Чего ты хочешь?

Немо зубами извлек сигарету из пачки «Мальборо».

– А как ты думаешь, чего я хочу?

Прикуривая от зажигалки, Немо посмеивался характерным для него свистящим смешком. Это неожиданно напомнило Огастину об их поездке на ферму в Сицилии. Огастин попытался взять себя в руки и незаметно осмотрел внутреннее помещение фургона. От висевшего на стене фонаря исходил мягкий теплый свет, не соответствующий ситуации. В окошко между кабиной и кузовом было видно, как негр досасывает остатки своего питья. На полу валялись бумажные мешки и пластмассовые коробки – такое впечатление, будто бы кто-то здесь жил. Он обернулся и увидел небрежно свернутый ковер, лежащий вдоль стены. Очень большой ковер. Кровь ударила Огастину в голову и застучала в висках. О Господи...

– У нас возникли некоторые проблемы, – сказал Немо.

– Да, я в курсе. – Огастин кашлянул в кулак.

Немо покачал головой и процедил сквозь зубы:

– Тогда почему ты ничего не делаешь? Похоже, до тебя не доходит, что происходит на самом деле. Потому ты и ходишь вокруг да около.

Огастин нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

Немо кивнул в сторону ковра.

– Я сижу на куче товара. И не могу его сдать, потому что все на крючке. Они не притронутся к нему, пока идет процесс. Я даже не могу поговорить со своим парикмахером. Ты знаешь, о ком я.

Конечно же он имеет в виду Саламандру, Севильского Цирюльника. Огастин кивнул.

– Ничего не делается. Все стоит на месте. Я черт знает сколько уже сижу на этом ковре. Они могут подумать, что я их надуваю. А есть еще и тот парень с фермы – ты знаешь, о ком я говорю. Если он не получит свои бабки, то здорово разозлится. А мы этого не хотим.

Парень с фермы – это Зучетти. Огастин покачал головой. Разумеется, он не хочет, чтобы Зучетти разозлился. У того ключи от всех сундуков с деньгами, он всем платит.

– Так вот, Оги, у меня есть такие варианты. – Немо затянулся сигаретой и выпустил дым уголком рта. – Прежде всего, ты должен сделать то, что обещал. Придави этот процесс, чтобы все перестали суетиться и занялись делом.

– На это уйдет время. Это трудный случай. Я не могу...

– У нас больше нет времени, – прервал его Немо. – Вин – продажная крыса. Он очень уж расчирикался, собирается всех заложить. Это не должно случиться. Понимаешь, о чем я говорю?

– А что я могу сделать? Я не могу заставить Джордано замолчать.

Немо пожал плечами.

– Возможно, тебе придется над этим поработать. Придется по-настоящему попотеть. Ясно, что я имею в виду?

– Уж не предлагаешь ли ты, чтобы я его?.. – Огастин не мог даже произнести это слово.

– Ты обещал тому парню с фермы, что можешь загасить процесс, если до этого дойдет. Я не собираюсь учить тебя, как делать твое дело. Делай его как знаешь – любыми средствами.

– Но это уже не мое дело. Предполагалось, что меня не коснется эта сторона предприятия. – Он показал на ковер. – И я не собираюсь Джордано... Ты понимаешь, о чем я говорю.

Немо подался вперед, упираясь локтями в колени, зажав в зубах сигарету.

– Ты же обещал, а для нас обещание – штука серьезная. И не вешай мне лапшу на уши, что это вроде не твое дело. Это – твой бизнес. Так и займись им. Делай что угодно, но только быстро.

– Но ты говорил, что есть и другие варианты. Может, найдется что-нибудь другое? – Пот струился по спине Огастина.

Немо кивнул и еще раз затянулся.

– Верно. Есть еще сицилийский вариант.

– Что это?

– Это когда мы похищаем твоих детей и возвращаем их тебе по частям, пока ты не сделаешь то, что от тебя требуется.

Огастин тряхнул головой, отказываясь верить, что все это происходит с ним.

– Теперь давай проверим. Томми Четвертый сейчас в Провиденсе в «Брауне», а Мисси под Филадельфией, в этом, как его, в «Брайн-Мауре»?

– "Брин-Море".

– Ну что? – Немо посмотрел на него снизу вверх и усмехнулся. – Ты неважно выглядишь, Огастин. Почему бы тебе не присесть? Давай садись на ковер, я не возражаю. Попробуй, каково сидеть на восьмидесяти миллионах баксов.

Огастин отклонил предложение. Ему не хотелось даже смотреть на ковер.

– Наверняка есть еще какой-нибудь выход. Уверен, мы найдем приемлемое решение.

Немо рассмеялся.

– К черту приемлемое решение. Мы здесь не переговоры ведем. Я тебе напоминаю – ты должен сделать, что обещал, и кончим с этим.

– Пожалуйста, если у тебя есть другая, разумная альтернатива, скажи мне.

– Хорошо, мы можем оставить твоих детей сиротами и разделаться с тобой. Как, подходит?

Огастин почувствовал резкую боль под левым глазом. Господи, нет, только не сейчас. Не хватало еще головной боли.

– Ты шутишь?

– Что значит – шутишь? Мы прикончим тебя, и процесс уж точно будет прекращен. Главный прокурор схлопочет несколько пуль, об этом узнают присяжные, и этот старый ублюдок – судья – вынужден будет все прикрыть. Запугивание обвинения, доведение до сумасшествия присяжных или как вы, юристы, все это называете? Что, разве не так?

К несчастью, карлик был прав.

Немо затянулся в последний раз и бросил окурок на пол, растерев его ногой.

– Сказать по правде, Оги, нам бы не хотелось так поступать. Зачем нам дурная слава? Ты ведь понимаешь меня? Для всех будет лучше, если ты просто возьмешься за дело и выполнишь то, что от тебя требуется.

Огастин закрыл глаза и кивнул. Начинается – в кость под глазом медленно входил длинный гвоздь.

Немо встал с ящика из-под молока и открыл дверь.

– Лучше приступай к работе, Огастин. У тебя мало времени. – Он кивнул на ковер. – Помни, груз не должен лежать. Теперь вперед, действуй.

Ноги не слушались Огастина, когда он спустился из фургона на землю. Как только он вышел, дверь тут же захлопнулась, и Огастин услышал, как Немо рявкнул черному громиле за рулем:

– Вперед, двинули!

Мотор взревел, и фургон выкатил на дорогу, дождался зеленого света на углу Медисон и исчез за поворотом, направляясь в сторону города.

Огастин побрел по тротуару к своему дому. Подойдя к воротам, он еще раз взглянул на фасад особняка – фасад как фасад, ничего особенного.

Огастин медленно поднялся по ступенькам, не обращая внимания ни на темноту, ни на холод, щурясь от бегущих огней машин, поворачивающих с Пятой улицы за угол. Рубашка под пиджаком промокла насквозь. Гвоздь проник еще глубже, разворачивая череп. Надо войти и лечь. Надо подумать. Господи, как ему надо подумать...

– Ваша честь, я вынужден присоединиться к просьбам моих коллег о прекращении судебного процесса в связи с недостаточной убедительностью предоставленных мистером Джордано сведений. Мистер Джордано намеревается свидетельствовать о так называемой деятельности моего подзащитного и в то же время заявляет, что незнаком с моим подзащитным, что знает о нем в лучшем случае понаслышке...