– Можете пройти, вас давно ждут.

Молодой человек с пузатой спортивной сумкой через плечо опасливо заглянул в кабинет. Из глубины редакционных апартаментов послышалось нетерпеливое покашливание:

– Да заходите скорее.

Он прошел и в нерешительности остановился перед длинным и широченным столом, уставленным папками, стопками книг и кипами бумаги разного калибра и фактуры. Высокий и благообразный старик – пожалуй, лишь нос был длинноват! – живо поднялся и протянул через весь стол начальственную длань.

– Пупкин Василий Иванович? Очень, очень рад.

Молодой человек скромно опустил голову, чувствуя как носки его легких, совсем не по погоде ботинок медленно погружаются в цепкий ворс ковра.

– Наслышан о вас, – сообщил старик, усаживаясь рядом и подставляя юноше стул. – Немало говорят, да и пишут изрядно.

Молодой человек потерянно закивал и просительно глянул на хозяина кабинета снизу вверх.

– Джюс. Урфин Александрович. Редактор-тиражер, – энергично представился он и понимающе улыбнулся. – Сам знаю – странное имя. Но родителей не выбирают, надоумил их кто-то так меня назвать. А умерли рано – я и расспросить толком не успел, за что мне такая планида.

Самое время было помолчать, но как раз времени-то у старика было в обрез.

– Очень рад, что удалось вас разыскать, и что откликнулись на мое предложение, – скороговоркой выпалил он и, прищурившись, кольнул взглядом.

– Тексты принесли?

Василий с готовностью вывалил из сумки кипу машинописных листов, подхватил их натруженной рукой. Урфин смерил взглядом объем сочинений и наугад выдернул с десяток страниц. Пробежал глазами одну, другую и удовлетворенно хмыкнул. После чего загрузил страницы в некое подобие сканера и через минуту распечатал текст уже на своей редакционной бумаге, более плотной и абсолютно белой.

– Пожалуй, хватит. Помогите-ка…

Он взял со стола какую-то пустую обложку, и Василий вложил туда еще теплые листы, пахнущие озоном. Края бумаги с текстом выглядывали как черно-белые крылья, и Урфин, примерившись, в два счета обрезал их огромными ножницами, делая вид, что не замечает округлившихся от ужаса глаз Пупкина. Получилась тонкая книжка.

После чего он указал на крохотную изумрудную точку, светившуюся в уголке обложки.

– Жмите.

– Индикатор? – с уважением покосился юноша, не чуждый фантастике. И, не дождавшись ответа, осторожно прижал огонек мозолистым пальцем. Тот запульсировал и спустя полминуты угас.

– Теперь читайте.

Молодой человек осторожно раскрыл обложки и погрузил взгляд в чересполосицу строк. Уголки губ автора понемногу стали приподниматься. Тиражер некоторое время наблюдал за ними, затем порывисто выхватил текст.

– Ну, как, нравится?

– Очень… – зарделся юноша.

Тиражер окинул опытным взглядом первую страницу. Покачал головой, усмехаясь.

– Что ж, этого следовало ожидать. Юленька! – неожиданно вскричал он, так что автор вздрогнул.

В кабинет впорхнула секретарша и на ходу поймала обложки – машинопись уже лежала там.

– Жмите пальчиком в точку, небесное создание, – велел Урфин.

Глазам юноши предстала уже знакомая процедура. Затем тиражер велел Юле прочесть первый лист. Младой Пупкин, заинтригованный, осторожно глянул из-за ее плеча. И потрясенно обернулся к старику.

– Впился в лилейную шейку? Шаловливые руки судьбы? Простите, но – откуда? У меня только что этого не было!!

– Будет, – твердо пообещал Урфин Александрович, весело потирая руки. – Вы свободны, Юля. И давайте разговаривать, сударь мой Василий.

Они немедленно уселись, поглощая чай с редакционными конфетами. Правда, рот юноши все больше оставался широко открытым.

– Универсальная книга, – пояснил старик, похрустывая «Кара-кумом». – Касаешься индикатора – и он мигом анализирует твои вкусы и пристрастия. Сейчас, кстати, мы уже добились того, что активной становится не отдельная точка, а вся поверхность обложки и даже любой страницы. Думаете, это обычная бумага?

Он прижал индикатор, провел над текстом каким-то маленьким устройством, со спичечный коробок, и по всему листу забегали, засуетились буквы, складываясь в цепочки слов и брикеты абзацев. Автор ошеломленно следил за ними.

– Пока горит индикатор, книга сканирует и считывает ваши… эээ… литературные предпочтения. Нейронная техника, праздник технологий! Специальная программа анализирует их, после чего соответствующим образом организует текст на страницах-экранах. Вам ведь понравился новый вариант?

– О… да! – только и выдохнул молодой человек, совершенно зачарованный.

– У нашей Юленьки иные вкусы, нежели ваши, поэтому книга аранжировала свой текст для нее иначе. И для любого покупателя результат будет иной. Но – оптимально подходящий ему по вкусу. И он будет в восторге от чтения.

Словно услышав имя, коммутатор ожил и голосом секретарши требовательно сообщил:

– Урфин Александрович, тиражи на склад привезли, литеры Бэ тире Ка.

– Десять минут, моя душа! – пообещал тиражер.

– Как вы сказали? – произнес юноша. – А-ран-жи-ро-ва-ла?

– Разумеется, – ответил старик. – Работа универсальной книги больше всего схожа с аранжировкой музыки. А-да-пта-ция! – он явно скопировал Пупкина.

– А почему вы именно ко мне обратились? – удивился Василий.

– Законный вопрос, – похвалил Урфин. – Видите ли, сударь, для производства универсальных мегатиражных книг подходят тексты далеко не всех авторов. Классика, знаете ли, очень плохо аранжируется, и поэзия почти не поддается переделке. Сопротивляются тексты. Как ни странно, и некоторые старые детские книжки тоже.

При этом словно некая тень омрачила чело тиражера-аранжировщика. Точно вспомнил он что-то, крайне неприятное для себя и своих дел.

– А я – что же? – поспешил сменить тему юноша.

– С вами как раз все замечательно, – кивнул Урфин. – Я заметил, что ваш текст в ваших руках практически не изменился. Не понадобилась аранжировка. Видимо, пишете вы от души.

– Стараюсь, – зарделся молодой человек.

– Поэтому вы нам идеально подходите как локомотивный автор, способный на-гора выдавать тесты, быстро и много. Мы заключаем с вами контракт и начнем массированно издавать универсальные книги. И они будут нравиться каждому купившему. Поскольку каждый реально отыщет в них именно свое, близкое по духу. Вы ведь об этом мечтали?

Об этом Пупкин не мог и мечтать. Тем не менее, он уже поуверенней взглянул на редакторский стол, лаская взглядом корешки обложек со знакомыми фамилиями писателей, еще вчера казавшихся ему небожителями.

– А эти, значит, вам тоже подходят?

Он уже понял, что перед ним – книги-матрицы для будущих мегатиражей. И в голосе Пупкина прорезалась некая ревнивая нотка.

– В той или иной степени. Но всем им далеко до вас, – заверил тиражер. – С вашими текстами программа справляется точнее и быстрее всех, в считанные секунды. Они – идеальное поле для любых вариантов аранжировок, этакое интеллектуальное сырье, да не обидят вас мои слова.

Пупкин не обиделся. За годы словесных опытов он привык ко многому. Зато он умел выжидать и уже довел это искусство практически до совершенства.

– Есть у вас тексты, близкие к завершению? – деловито осведомился старик.

– Семь романов, – потупился Василий. – И еще шесть – в стадии разработки.

– Ну, разумеется. Люди вашего склада пишут много и счастливо. Поэтому к черту разработки! – весело воскликнул Урфин. – Срочно садитесь за тот роман, что ближе всех к финалу, завершайте и срочно – к нам. Недели вам хватит?

– Пять дней… – выдохнул юноша. Глаза его горели обожанием и решимостью.

– Замечательно, – похвалил старик. – А потом живенько беритесь за следующие проекты. Вот моя визитка, пропуск и ведомость в бухгалтерию. Получайте аванс и – за работу. А меня, извините, уже торопят.

И в подтверждение его слов запищал коммутатор – Юленька вновь требовательно призывала аранжировщика на склад, обрабатывать новую продукцию.