Миссис Робертc. Правда, мэм?
Энид. Ну конечно же! Вам не нужно платить большие налоги, вообще у вас нет таких расходов. Если бы рабочие поменьше тратили на выпивку и на игру, им бы жилось совсем неплохо.
Миссис Робертc. Работа тяжелая, поэтому мы имеем право немного развлечься — вот что они говорят.
Энид. Но почему такие пошлые развлечения?
Миссис Робертс (с обидой в голосе). Робертc крепкого в рот не берет и ни разу в жизни не играл.
Энид. Да, но Робертc не… не простой рабочий. Я хочу сказать, он механик, выше остальных.
Миссис Робертc. И Робертc говорит, мэм, что рабочим недоступны другие развлечения.
Энид (задумчиво). Да, я знаю, им трудно.
Миссис Робертc (с ноткой злорадства). И еще они говорят, что богатые ничуть не лучше.
Энид (улыбаясь). Какая глупость! Я позволяю себе не меньше других, и, как видишь…
Миссис Робертc (ей трудно говорить). Многие и близко к пивной не подходят, но и им удается лишь самую малость накопить. А чуть заболел — все уходит.
Энид. А касса взаимопомощи?
Миссис Робертc. В кассе дают только восемнадцать шиллингов в неделю, мэм. Разве этого хватит на семью? Робертc говорит, что трудящиеся живут только сегодняшним днем, а завтра — будь что будет… У рабочих есть даже поговорка: лучше шесть пенсов сегодня, чем шиллинг завтра.
Энид. Это уже смахивает на игру.
Миссис Робертc (волнуясь). Робертc говорит, что у рабочего человека вся жизнь — игра, от самого рождения до смерти.
Энид наклоняется вперед и слушает с интересом. Миссис Робертc продолжает говорить, волнуясь все больше и больше, и тирада ее заканчивается чем-то очень личным, глубоко выстраданным.
Он говорит, мэм, что, когда в рабочей семье рождается ребенок, никогда не скажешь, выживет он или нет. Это дело случая. И так всю жизнь. А когда приходит старость — работный дом или могила. Какая уж может быть обеспеченность в семье, говорит он, когда приходится во всем отказывать себе и своим детям, чтобы хоть что-нибудь отложить на черный день. Поэтому он не хочет, чтобы у нас были дети (откидываясь на спинку кресла), хотя я очень хотела этого.
Энид. Да-да, я понимаю.
Миссис Робертc. Где вам понять, мэм! У вас есть дети, и вам не придется беспокоиться за них.
Энид (мягко). Тебе не нужно так много говорить, Анни. (Потом у нее против воли вырывается.) Но ведь Робертсу заплатили много денег за его изобретение!
Миссис Робертc (защищаясь). У нас давно ничего не осталось. Робертc так ждал этой забастовки! Он говорит, что не имеет права на лишний фартинг, когда остальные бедствуют. Если бы все так думали! А то ведь некоторым все равно, что делается, — лишь бы свое получить.
Энид. А что можно ожидать от них — им и в самом деле тяжело. (Другим тоном.) Но Робертc должен же подумать о тебе! Как это ужасно!.. Чайник закипел. Я приготовлю чай, хорошо? (Она берет чайник для заварки и, увидев, что чай уже засыпан, наливает кипяток.) Ты выпьешь чашечку?
Миссис Робертc. Не хочется, мэм, благодарю вас. (Она прислушивается, не подходит ли кто к дому.) Вам лучше не встречаться с Робертсом, мэм, он сейчас такой нервный.
Энид. Я должна его видеть, Анни. Обещаю не горячиться.
Миссис Робертc. Для него это вопрос жизни или смерти.
Энид (очень мягко). Мы выйдем и поговорим с ним на улице, чтобы не беспокоить тебя.
Миссис Робертc (слабым голосом). Хорошо, мэм.
Она вдруг вздрагивает: они не заметили, как в комнату вошел Робертc.
Робертc (сняв шляпу, чуть-чуть насмешливо). Прошу прощения, что без стука. У нас, как понимаю, в гостях леди.
Энид. Могу я поговорить с вами, мистер Робертc?
Робертc. С кем имею честь говорить, мадам?
Энид. Вы же знаете меня! Я миссис Андервуд.
Робертc (отвешивая враждебный поклон). А, дочь нашего председателя!
Энид (серьезно). Я пришла затем, чтобы поговорить с вами. Может быть, мы выйдем на несколько минут?
Она кидает взгляд на миссис Робертc.
Робертc (вешая шляпу). Мне не о чем с вами говорить, мадам.
Энид. А мне нужно кое-что сказать вам. Ну, пожалуйста!
Она идет к двери.
Робертc (взрываясь). У меня нет времени слушать вас!
Миссис Робертc. Дэвид!
Энид. Мистер Робертc, прошу вас.
Робертc (снимая пальто). Сожалею, что вынужден отказать леди… особенно дочери мистера Энтони.
Энид (колеблется, затем набравшись решимости). Мистер Робертc, я знаю, что сегодня будет еще один митинг рабочих.
Робертc кланяется.
Я взываю к вашему рассудку. Пожалуйста, попытайтесь найти какое-нибудь компромиссное решение. Уступите немного — хотя бы ради вас самих!
Робертc (словно раздумывая вслух). Дочь мистера Энтони просит меня уступить немного — хотя бы ради нас самих.
Энид. Ради всех, ради вашей жены.
Робертc. Ради моей жены, ради всех… ради мистера Энтони.
Энид. Почему вы так ненавидите моего отца? Он не сделал вам ничего дурного.
Робертc. Не сделал ничего дурного?
Энид. У него свои взгляды, у вас — свои.
Робертc. Я не предполагал, что имею право иметь свои взгляды.
Энид. Он старый человек, а вы…
Не выдержав его взгляда, Энид умолкает.
Робертc (не повышая голоса). Если бы мистеру Энтони угрожала смертельная опасность, и чтобы спасти его, мне стоило бы только протянуть руку, я не пошевельнул бы пальцем.
Энид. Вы… вы… (Она нервно кусает губы.)
Робертc. Да, и пальцем бы не пошевельнул.
Энид (холодно). Вы сами не знаете, что говорите.
Робертc. Нет, отлично знаю.
Энид. Но почему?
Робертc (запальчиво). Мистер Энтони защищает тиранию — вот почему!
Энид. Какая глупость!
Миссис Робертc пытается встать, но затем снова оседает в кресле.
Энид (бросается к миссис Робертc). Анни!
Робертc. Не дотрагивайтесь до моей жены!
Энид (отпрянула в ужасе). Вы что, с ума сошли?
Робертc. Леди нечего делать в доме сумасшедшего.
Энид. Я не боюсь вас!
Робертc (кланяется). Я и не думал, что дочь мистера Энтони испугается. Мистер Энтони не такой трус, как остальные.
Энид. Вы, как видно, считаете, что требуется особое мужество продолжать эту схватку.
Робертc. А мистер Энтони считает, что требуется особое мужество воевать с женщинами и детьми? Мистер Энтони, насколько мне известно, — богатый человек. Неужели это мужество — воевать с теми, у кого нет ни пенса?! Заставлять детей плакать от голода, а женщин — дрожать от холода?
Энид (поднимает руку, как бы загораживаясь от удара). Мой отец следует своим принципам, вам это известно.
Робертc. Я тоже следую своим принципам.
Энид. Нет, вы просто ненавидите нас! И не хотите, чтобы над вами взяли верх.
Робертc. Мистер Энтони тоже не хочет, чтобы над ним взяли верх.
Энид. Пожалели хотя бы свою жену.
Миссис Робертc, прижимавшая ладонь к груди, спешит опустить руку и старается дышать ровнее.
Робертc. Мадам, мне нечего больше сказать вам.
Берет буханку хлеба. Раздается стук в дверь, входит Андервуд. Энид нерешительно оборачивается к нему.
Андервуд. Энид!
Робертc (иронически). Вы могли не приходить за своей женой, мистер Андервуд. Мы не какие-нибудь головорезы.
Андервуд. Я знаю это, Робертc. Надеюсь, миссис Робертc чувствует себя лучше?