Дикки Ред делал последние приготовления к отъезду. Он искал самый большой в мире чемодан. Каждый нью-йоркец скажет вам, где купить такой чемодан. Только в магазине кожаных изделий у Мак-Дугласа и Компани продаются Супер-Глоб-Трогтери Эч 4.
Дикки это знал и он направился к Мак-Дугласу.
— Отделение дорожных вещей налево, — показал дорогу швейцар.
Дикки потонул в запахах кожи. Пахло замшей и шевро, чемоданами, несессерами, удивительными седлами, кожаными пальто, пахло приятно, по-кожаному.
Комната ремней, отделение седел, комната перчаток, этаж кожаных пальто, два этажа ботинок; Дуглас, Шимми, Мэри, Чарли, Променад, для тенниса, для гольфа, для футбола, для вечернего туалета, для танцев, для оперы, для… ну, для чего угодно!
Отделение спортивной кожи, отделение кожаных шляп, этаж производственной кожи, два отделения чемоданов и чемоданчиков.
— Дайте мне большой дорожный чемодан!.. — просит Дикки.
Приказчик подводит его к пирамиде чемоданов.
— Пожалуйста, сэр, выбирайте; вам для дороги, книг, путешествий, белья?..
— Мне вот этот, с вашего позволения. — Дикки дотронулся до маленького небоскреба. — Вот этот.
Он заплатил. Чемодан взвалили на Форд. Дикки уехал.
За ним, уже никого не спрашивая, уверенным шагом прошел в отделение чемоданов человек с синеватыми глазами и тоже попросил чемодан и тоже взял самый большой.
Приказчик даже на мгновенье позабыл о своей Кэтти. Он с ней должен был вечером встретиться в мюзик-холле, но Джек был дисциплинированным служащим и не подал виду.
Человек с синеватыми глазами уехал на «Кадиллаке».
Этим не кончился день приказчика чемоданного отделения. За самое малое время до закрытия, когда служащие уже начали готовиться к уходу из магазина, к Мак-Дугласу ввалился полный джентльмен, в котором мы узнаем главного колдуна Нью-Йорка.
Чарльз Лоув тоже прошел в чемоданное отделение и опять ему попался приказчик, мечтающий о Кэтти и мюзик-холле.
— Самый большой чемодан!.. — с легкой одышкой потребовал Лоув.
— Слушаю-с, сэр, — ответил приказчик, — вот, наверное, этот вам подойдет!
— Олл-райт, благодарю! — ответил Лоув.
— Будет о чем поговорить с Кэтти, — подумал приказчик.
Торговля чемоданами Супер-Глоб-Троттер Эч 4 в этот день шла особенно хорошо.
Сан-Франциско — город солнца. Бурный темп жизни снабжен темпераментом юга и прекрасным климатом. В Сан-Франциско небоскребы не ниже нью-йоркских. Сан-Франциско — Нью-Йорк запада Северо-Американских Соединенных Штагов.
Прекрасная гавань делает его первоклассным океанским портом. Сотни тысяч тонн груза ежедневно погружаются и сгружаются в его пакгаузах.
На улицах Франциско пахнет Азией. Раскосые китайцы, кули, маленькие японцы. Курильни опиума, — китайские притоны и прачечные. Желтые занимают несколько кварталов. Много черных. В ресторане исключительно черная прислуга, черные музыканты. Черные боксеры. Черные швейцары.
Но дальше эстрады ресторана черные в Америке не идут. А в Фриско особенно развит расовый антагонизм.
Консервы, выпускаемые мясными трестами, часто имеют в своем этикете следующее маленькое замечание:
«Упаковано при помощи белого труда».
Никто не станет сомневаться в серьезности этой надписи, гарантирующей белые руки, но все же этикетка очень характерна.
В Сан-Франциско замечательные кино. Совсем рядом Лос-Анжелос — маленькое царство экрана.
Тут круглый год беспрерывное толчение тысяч молодых девушек, мечтающих о карьере кинозвезд, но в подавляющем большинстве делающих карьеру публичных женщин.
На экранах Сан-Франциско отражается близость Лос-Анжелоса. Лучшие боевики проходят первым экраном именно в кино Фриско.
К двум часам по улицам города резко обозначилась усиленная циркуляция легковых и грузовых машин к пристани концерна Гарримана.
Когда-то древние занимались тем, что подводили примитивную статистику чудесам мира. Этим занимались не только древние. Наши журналы, когда им нечем было заверстывать свои полосы, тоже искали чудес.
Так, во всяком случае, ни древний статистик, ни современный журналист не должен забывать об одном из чудес, об океанском пароходе.
«Президент Рузвельт» походил как две капли воды на других «президентов» Гарримана. Тридцать тысяч тонн. Недурненькая способность поглощать пятьдесят миль в час.
«Президент Рузвельт» по своей длине немногим уступал тысяче метров, а высотой соперничал с средним небоскребом.
На нем установлены мощные радиоприемники и есть все, начиная с площадки для игры в теннис и кончая русскими банями.
Каждая каюта — маленький отель с кабинетом, гостиной, ванной и спальней.
Залы ресторана могут вмещать не только несколько сот персон, но и серию бесконечных блюд, изготовляемых в прекрасной кухне.
В читальнях можно найти удобные кожаные кресла, последние журналы почти на всех языках, и любые справочные издания. К вашим услугам радиотелеграф, воздушная почта и, если у вас натура романтика, то даже почтовые голуби.
В кино на «Рузвельте» вы увидите последние боевики сезона, а если вам больше нравится театр, то подъемник вас доставит в мюзик-холл.
Морской болезнью на таком плавучем острове может заболеть только человек с чересчур нежной душой или с нервным воображением. Для обыкновенного смертного она недоступна.
Когда вы садитесь на такой пароходик, то вас помещают по вашим денежным способностям. Если вы заплатили по первому классу, то можете, не задумываясь, пользоваться всеми благами культуры. Есть все, что вздумается, посылать депеши, играть, плавать, смотреть, слушать.
Вам будут только предлагать и вас будут спрашивать, нравится ли вам или, может быть, вы хотите более мажорного или более минорного тона от пианиста на эстраде.
Вам приготовят постель, позаботятся о том, чтобы вечером к табльдоту вы были в вечернем туалете, поставят к кровати ночные туфли, не забудут о зубной пасте и зубочистке, о приборе для чистки ногтей. А утром вежливый до чертиков парикмахер выбреет вашу физиономию.
Все эго вы получите, если, скажем, за рейс от Фриско до Токио внесете пятьдесят долларов. Ну, а если их нет, или есть меньше? Посмотрим! Во втором классе вы не получаете разных пустяков, без которых можно обойтись, но вас уже не пускают на верхнюю палубу.
Если вы заплатили по минимальной расценке, вас засаживают в самый низ и до места назначения вы будете торчать в пыльных, темных и душных помещениях.
Вы никогда не увидите волшебного верха, не услышите прекрасной игры и не посмотрите на последние боевики сезона.
Вы будете получать кипяток и вас будут третировать. При первом поползновении пробраться на палубу второго класса, вам покажут на ваше место и, надо сказать, покажут весьма неучтиво.
За час до отправления «Рузвельта» у здания пристани в комнате заведующего багажом неумолимо трещал телефон.
— Алло, я вас слушаю!
Какой-то голос, говоривший с другой стороны, попросил:
— Будьте любезны записать: — Багаж каюты № 98 первого класса не спускайте в трюм.
— Хорошо, будет исполнено, — ответил заведующий багажом и повесил трубку.
Но непосредственно после окончания разговора опять задребезжал звонок.
— В чем дело? — крикнул торопившийся на пароход заведующий.
— Запишите! — повелительно проговорил голос, — багаж каюты 96 первого класса в трюм не спускайте.
— Хорошо!
Но не успел он повесить трубку, как телефон опять зазвенел:
— Алло!
— Заведующий багажом?
— Да!
— Багаж каюты 97 первого класса…
— Знаю, оставить на верхней палубе, будет сделано!
Он бросил трубку и помчался на пароход, боясь того, что посыпятся еще звонки от других двухсот пассажиров с такими же запросами.
На палубу «Президента» доставили последний багаж. С трех автомобилей внесли три громадных, до странности одинаковых чемодана, известных под маркой Супер-Глоб-Троттер Эч 4. Каждый из сопровождавших чемоданы вручил дежурному офицеру парохода документы пассажиров первого класса кают: №№ 97, 96, 98. Чемоданы поставили рядом.