Он крикнул напарнику, стоявшему на противоположной платформе, чтобы тот шел к машине и передал новость. А он следующим поездом уедет на Восточный вокзал. Зачем — он и сам не знал. Никакой надежды не было, но вдруг… Все бывает. Каким-нибудь чудом он ее засечет и реабилитируется, спасется от мундира, от провинции…

Тем временем Ингрид ехала в первом вагоне предыдущего поезда, проехала Шато Ландон и сошла на Восточном вокзале, точно так, как накануне. Перескакивая через ступеньки, она быстро взбежала по лестнице и свернула в левый туннель, к платформе, откуда можно попасть на ее линию. Туннель был пуст: немногие пассажиры вышли из вагона и направились к выходу в город. У поворота она оглянулась: сзади никого! Неплохо. Все оказалось так просто — она же говорила! Никому другому нельзя было доверить такое задание. Все сошло гладко — это поддержит моральный дух остальных. Так надо — трудные задания выполняй сам. Постоянно доказывай им, что ты лучше, смелее, не им чета. Так ее учили в тренировочном лагере в горах Гарца. Множество раз повторяли — служи примером. Веди за собой, будь всегда впереди. Да, лучшие иногда падают, но каждому на смену придет полдюжины новых, закаленных и несгибаемых. Политически — и даже статистически — это логично. Так ее учили. Эта теория правильна, в этом Ингрид уверена. В туннеле за поворотом она увидела человека — он стоял, прислонясь к стене, будто ждал кого-то. Прямо в том месте, откуда расходятся в разные стороны две лестницы. Выглядит подозрительно. Похож на шпика. Дешевый темный костюм — в этакую-то духоту, тяжелые ботинки, стрижка немодная. Главное — лицо, как у полицейского. Внезапно вспомнила: вчера она как раз здесь стряхнула хвост. Вполне подходящее место, чтобы избавиться от преследования: за поворотом никто ничего не увидит. А на развилке взбежать по одной из лестниц и смешаться с толпой…

А может, он вовсе и не ее дожидается? Даже если он и шпик… Впрочем, ей-то что до этого? Ведь у него может быть инструкция арестовать ее тут же, а не следить за ней… Не дойдя метров пятнадцать до поворота, где стоял незнакомец, она решилась. Сняла сумку с плеча и на ходу стала что-то искать в ней. Подойдя, обратилась прямо к нему:

— Прикурить не дадите?

Агент — это был Морис — сунул руку в карман пиджака и уже протягивал ей зажигалку, когда рука девушки выскользнула из сумки, держа маленький пистолет с глушителем. Туннель все еще был пуст. Она поднесла оружие к голове собеседника, будто это было самое что ни на есть обычное дело, и дважды выстрелила в упор, целясь между глаз. Выстрелы были почти не слышны — на станции стоял обычный шум.

На лице Мориса проступило изумление, из отверстий между глаз хлынула темная кровь, колени подогнулись, и он стал медленно сползать по стене на грязный пол. К тому моменту, когда тело вытянулось неподвижно, убийцы рядом уже не было: она взбежала по лестнице, и толпа поглотила ее.

Грузный человек, прибывший следующим поездом, оказался на месте убийства, когда вокруг тела уже собралась кучка людей.

— Пропустите, полиция! — крикнул он. Узнав убитого, он испытал острое чувство горя и бессилия, почувствовал спазм в желудке и не заметил своих слез, неудержимо бегущих по лицу.

А Ингрид снова благополучно добралась до Фобур Сен-Дени, свернула в пассаж и быстро вошла в мастерскую.

— Ну как? — спросил хозяин.

— Нормально. А Серж вернулся?

— Только что.

— Избавился он от машины?

Хозяин кивнул.

— Отлично. Я переоденусь и пойду в штаб доложить. Оружие оставлю здесь, а ночью от него избавлюсь. Как ты думаешь, правильно?

— Ну раз ты так считаешь…

Она прошла в заднюю комнату, где ее ждал Серж.

— Я же говорила — никаких проблем, — похвасталась она. — Только пришлось застрелить чертова шпика. Просто на всякий случай. Он скорее всего и не за мной охотился, но так спокойнее. Мне нужен новый револьвер. Поищи, ладно? Ты знаешь, что мне нравится.

Через боковую дверь она вышла в грязную вонючую уборную, и тут ее несколько раз вырвало.

Порт Жавель, что на левом берегу Сены, в западной части Парижа, связывает между собой мосты Гариньяно, Мирабо и Гренель. В свое время здесь останавливались большие баржи, перевозившие грузы с океанских судов из Руана вверх по Сене до самой столицы. Но в наши дни он утратил свое значение: вдоль берега располагаются только какие-то конторы, имеющие отношение главным образом к перевозке стройматериалов — песка, гранита и прочего, а также несколько небольших складов, маломощные краны и гаражи. Баржи заходят в Порт Жавель редко, зато почти по всему берегу тянутся причалы — к примеру, для плавучей прачечной, где все еще стирают белье (вряд ли она сможет просуществовать долго), для случайных судов, забредающих в эту часть Сены. А еще здесь нашли постоянную стоянку десятка два плавучих домов — крытые баржи, в которых то ли из романтических побуждений, то ли по бедности обитают какие-то люди. В будни, если разгружают баржу, здесь кипит жизнь, вдоль берега снуют грузовики. По выходным и вечерами пусто, разве что какое-нибудь судно заплывет.

Знакомая нам блондинка — она, правда, снова превратилась в смазливую брюнетку и теперь вполне могла бы сойти за любимую секретаршу какого-нибудь босса — села в метро на станции Страсбур Сен-Дени и с двумя пересадками доехала до станции Жавель. Было уже около шести — час пик. Служивый народ спешил к метро, и ей пришлось протискиваться сквозь толпу. По боковой лестнице моста Мирабо она медленно, то и дело озираясь, спустилась на набережную. Навстречу попались рабочие из порта, некоторые пытались с ней заигрывать, но она и внимания не обратила. Спустившись, Ингрид прошла было налево по берегу метров пятьдесят, но резко повернулась и зашагала в обратную сторону. Хвоста нет, убедилась она, никто не следит. Так она шла вдоль реки еще несколько минут и приблизилась к одной из крытых барж, пришвартованной поодаль от остальных. Баржа казалась довольно ветхой, не мешало бы ее покрасить, починить сходни. Едва различимыми готическими буквами на борту было написано: «Мария Луиза».

Девушка оглянулась последний раз и быстро поднялась на борт. Потом спустилась по ступенькам в открытый люк и дважды стукнула в дверь, ведущую во внутренние помещения. Подождала, постучала снова.

Дверь отворилась, пропустила ее и закрылась. Внутри все выглядело совсем по-другому. Уютный, аккуратно прибранный салон, на диванах вдоль стен множество подушек, книжные полки украшены какими-то керамическими вещицами. Середину узкого помещения занимал длинный стол. Вокруг него сидело четверо; перед ними несколько банок с кока-колой, переполненные пепельницы и две карты парижских улиц. Иллюминаторы, выходящие в сторону набережной, были открыты, но воздуха пропускали мало, да и тот горячий, пыльный, сухой. Из-за табачного дыма нечем было дышать. Негромко звучало радио, передавали городские новости.

— А, вот и товарищ Ингрид! — приветствовал ее человек, сидевший во главе стола. — Достала?

— Разумеется! — Пришедшая вынула из сумки конверт и положила на стол. Потом села на свободный стул, открыла банку кока-колы и выпила залпом.

— А как парень?

— Порядок. Допрашивать уже некого.

— План задуман слишком сложно, риску много, — произнес кто-то. — Например, если дело до конца не довели бы, то парень на допросе мог расколоться. Чересчур замысловато, если всего-навсего требуется доставить конверт.

— Так распорядился Феликс, — резко возразил тот, что сидел во главе стола. — Обсуждению не подлежит. Ингрид эту проблему решила. Сработано блестяще.

Он взял конверт и осмотрел его.

— Чего ж они его не вскрыли, подонки? — Он внимательно разглядывал то место, где конверт заклеен, и надпись, тщательно скопированную специалистом из ДСТ. — Любой идиот бы увидел, что оно адресовано Сейнаку, даже кретины-полицейские знают: он в «Юманите» самый главный. И это после всех наших трудов! — Он помолчал, оглядел собравшихся: — Что теперь делать будем?