Первые десять минут допроса прошли более-менее нормально. Я дала показания: машину я одолжила у невестки еще до всего, а потом как-то времени не находилось вернуть. Они, естественно, мне не поверили. Потом я узнала, что моя невестка сбежала от них в Жепине. Это меня крайне удивило.

— Где?!

— В Жепине.

— А какого черта ей понадобилось в этом Жепине? Как она там оказалась?

— Наверное, возвращалась в Польшу на поезде.

— У нее же билет был на самолет! — вырвалось у меня.

— Ага, на самолет! И все-таки возвращалась она поездом. И всего вероятнее, на территории Польши решила покинуть поезд, ибо в Жепин уже прибыла на машине, большой «фиат». Чтобы ее не узнали, напялила черный парик. И облила бензином нашего сотрудника, а сама сбежала. Нет, мы не настаиваем на версий, что именно она убила Миколая Торовского, но, согласитесь, своим поведением усугубляет тяготеющие над ней подозрения. Если не она совершила убийство, зачем так вести себя?

— Мне бы самой хотелось знать это, — совершенно искренне ответила я. Тревога моя сильно возросла. Действительно, многое в этом непонятном деле внушает тревогу. У Миколая Иоанна была, это не вызывает сомнения, ведь мне показывали отпечатки ее пальцев, оставленных в квартире покойного. Полиция утверждает, что она вынесла из его квартиры какую-то сумку, и я знаю — так оно и было. Я почувствовала, как у меня голова идет кругом. Нет, я совершенно запуталась во всех этих сложностях!

По мере дальнейшего общения с капитаном сложностей не убывало, напротив. Позвонил телефон. Выслушав сообщение, капитан устало сказал:

— Прошу прощения, я ввел вас в заблуждение. В Жепине была другая женщина, а не ваша невестка.

— А кто же? — воскликнула я, но капитан уже обратился к своим сотрудникам, которых тоже потрясло сообщение:

— Не парик. Натуральные волосы.

— Тогда какого черта она облила бензином Шимчака? — раздраженно воскликнул подпоручик Вер бель.

— Она не обливала, — все так же спокойно, только, может, излишне спокойно, пояснил капитан. — То есть облила, конечно, но не нарочно. И очень извиняется.

— А это точно?

— Проверили.

— И парик проверили?

— И парик, и факт непреднамеренного обливания сотрудника полиции.

Совершенно забыв о моем присутствии, подпоручик Яжембский вскричал:

— Черт бы побрал всех этих баб, столько времени потеряли на постороннюю кретинку! Так может, Хмелевская вообще не вышла из поезда в Жепине?

— Где-то должна была выйти, в Варшаве же ее уже не было в поезде.

— Уже в Познани не было, — поправил начальство подпоручик Вербель. — В страну же она прибыла на поезде, это проверено! Нам сообщили с пограничного пункта...

Тут опять зазвонил телефон. Если даже сотрудники следственной группы до сих пор еще помнили обо мне, то после очередного сообщения совершенно точно позабыли. Выслушав сообщение, капитан позеленел, сжал губы, закрыл глаза, открыл, и с первых слов стало ясно, что и он тоже утратил хладнокровие.

— Кто, холера ясная, вел наблюдения за этой самой Копчик? Собака воет...

— Да у нее не было собаки!

— Чужая собака! Под ее дверью! Там что-то стряслось!

— Пся крев...

С проклятиями все трое вскочили и опрометью бросились из кабинета, забыв обо мне. Я не помчалась за ними с криком, добиваясь внимания, нет, пусть занимаются срочным делом, мне не к спеху. Значит, за какой-то очень важной для них женщиной по фамилии Копчик они установили наблюдение, а кто-то напортачил, и теперь у этой Копчик воет посторонняя собака, плохой знак...

Немного подождав из вежливости, я осторожно вышла из кабинета. Не сидеть же мне в комендатуре полиции всю оставшуюся жизнь! Какое все-таки запутанное наше дело. И нервное. Не только Миколай спятил, не только Иоанна была вся в нервах, вот и эти парни... Совсем не умеют держать себя в руках!

Сев за руль, я пощупала под сиденьем-проклятая сумка была на месте. Успокоившись на этот счет, я поехала домой, размышляя над новой информацией. Собака воет у Копчик... Интересно, кто она такая и каким боком связана с нашим делом? Пока знаю лишь, что это женщина. Новая пассия Миколая?

Судя по эмоциям следственной группы, должно быть, тоже убита. Ничего себе! Да где же моя невестка?!

Найдя в замочной скважине ее неподписанную записку, я почувствовала неимоверное облегчение. С души спал такой огромный камень, что только сейчас я осознала, до какой же степени беспокоилась за нее. Ну и конечно, хотела узнать, что вокруг меня происходит. Немедленно еду к ней, увижу ее живую-здоровую в квартире тетки, и наконец-то она мне все объяснит!

Чуть было сгоряча не помчалась к Иоанне, даже не раздеваясь, да спохватилась. Как бы взволнованны ни были мои полицейские, вряд ли они меня так спокойно отпустили на все четыре стороны, небось тоже, как за той самой Копчик, установили наблюдение, будут следить за каждым моим шагом, Значит, надо что-то сделать, чтобы сбить их со следа, не могу же я привести их прямо к невестке! К ее единственному и, надо признать, отличному убежищу. Поеду на такси, дура такая, чуть было на своей машине не кинулась! И изменить внешний вид.

На пятый этаж дома на Раплавицкой улице капитан Фрелькович поднимался в большой компании, исполненный самых мрачных предчувствий. Не больше десяти секунд ушло на то, чтобы открыть защелкивающийся замок. В прихожей у самой двери валялся большой кусок говядины с костью, на суп, и жутко вонял. В сердце капитана зародилась безумная надежда, что больше никаких находок в квартире не будет обнаружено, хотя никогда не слышал, чтобы собака выла над мясом. Надежда, как зародилась, так и погибла мгновенно, ибо неподалеку была найдена хозяйка квартиры, одного взгляда на которую хватило, чтобы понять — она уже никогда не будет подсматривать через дверной глазок.

После того как полицейский врач установил время смерти женщины — как минимум четыре дня назад, подпоручик Вербель заметил:

— Тадеуш был прав, вряд ли убийца Хмелев-екая. Ее в это время не было в Варшаве.

— Что отнюдь не исключает ее принадлежности к шайке, — сухо ответил капитан и велел браться за работу. Бригада приступила к тщательному осмотру квартиры. Яжембский по ходу дела пытался восстановить хронологию событий. Посчитав на пальцах, он поделился с коллегами пришедшими в голову соображениями:

— Получается, хозяйку квартиры прикончили за день до того, как «фиат» присутствовал при катастрофе у Константина. В это время Ковальский и Глосек были еще на свободе, то есть я хочу сказать, за ними еще не установили наблюдения. Неплохо бы опять каких-нибудь детишек порасспросить...

— Я тоже думаю, что эти два убийства связаны с твоими фальшивомонетчиками, — согласился капитан. — Теперь ясно, твой Торовский и в самом деле очень много знал. Так вот, предупреждаю: если в ближайшие два дня мы не найдем младшей Хмелевской, посадим старшую. И я буду держать ее за решеткой до тех пор, пока та не отыщется.

Интуиция подсказывала подпоручику Яжембскому, что ни одна из Хмелевских в его афере не замешана, но показания интуиции в расчет не принимаются. Да ладно, пусть Хмелевская немного посидит, может, мафия самоуспокоится, решив, что следствие пошло по ложному пути, и наделает ошибок. А с Хмелевской он поговорит, объяснит ей по знакомству суть дела, пусть потерпит...

Тщательный обыск в квартире погибшей пани Копчик принес неплохие плоды. Отличился подпоручик Вербель.

— Да это настоящее сокровище! — заорал он, перестав копаться в нижнем ящике комода. — И надо же, эту тетрадь она держала не под стопкой белья, а в ящике с гвоздями и молотками. Такая статистика, пальчики оближешь!

Бросив на произвол судьбы свои участки работы, капитан и Янек Яжембский поспешили к коллеге, который победно потрясал толстой тетрадкой в клетку. Последние страницы этой тетради представляли собой записи в двух экземплярах — оригинал и копия, сделанная путем подкладывания копирки, Начальные же страницы были только копиями, оригиналы кто-то вырвал, от них остались лишь узкие полоски бумаги в центре. Записи были довольно однообразные, но для читающих — неимоверно интересные; дата, время, описание личности.