Запасное место для засады он оборудовал еще четвертого дня, когда стало известно о возвращении Гурона. С удобной позиции между парочкой громоздких конструкций, вывезенных в начале века с Беллерофонта, просматривалась большая часть зала, включая стенд, на котором стоял накрытый чехлом контейнер с приманкой. В то же время нежелательный визитер на всем пути от дверей до упомянутого стенда никак не мог бы углядеть затаившегося в углу охотника. Если, конечно, означенный посетитель не имел глаз на затылке.

Экселенц сидел, облокотясь на массивного идола ируканских еретиков и положив снятый с предохранителя пистолет на лоснящийся от обильной смазки корпус пандейского термоядерного фугаса. Начинку из этой мины извлекли еще в незапамятные времена Шестого Путча, а пустая оболочка продолжала восхищать нечастых посетителей не самого популярного из музеев Планеты.

Полуживой обруч мультисенсора, мягкой хваткой накрывший глаза и уши, позволял различать даже самые слабые звуки в радиусе двух десятков метров и видеть в густом полумраке, слегка разреженном струйками света, льющимися сквозь незашторенные прозрачные стены. Старик не стал опускать портьеры: оказавшись в полной тьме, гость может включить плафоны и тогда наверняка обнаружит засаду. А при таком освещении, каким бы скудным оно не было, он не захочет выдавать своего присутствия, понадеявшись на отлично развитое ночное зрение.

Шорох осторожных, почти бесшумных шагов проник в слух старика, едва объект охоты поднялся до середины лестницы. Потом кто-то долго кружил по соседней комнате, и складки на лице охотника невольно сложились подобием улыбки – посетитель явно не нашел того, что искал, и старик прекрасно знал, почему он этого не нашел. Какое-то мгновение даже держалась паническая мысль: вдруг, не обнаружив контейнер в глумовской мастерской, гость покинет музей…

Нет, ночной визитер не ушел, а направился прямиком в умело расставленные силки. Дверь слабо скрипнула, и плоские окуляры фотонного усилителя подтвердили: в зале появился именно Абалкин. Не издавая лишних звуков, он стремительно скользнул вдоль стеллажей, витрин, экспонатов, проекторов и остановился перед той самой тумбой, на которой покоился контейнер-саркофаг.

Разумеется, Гурон не стал включать светильники, беспечно доверившись чуткости органов, полученных от природы и приумноженных процедурами генной архитектуры… либо – дарованных щедротами других, еще более могущественных демиургов. И, как следовало ожидать, он стоял спиной к старику.

Оружие оказалось в руке Экселенца еще до того, как начала открываться дверь подсобки, и теперь, когда широченная спина предполагаемого нечеловека приковала к себе профиль прицельной бороздки, пупырчатый пластик пистолетного кожуха привычно ласкал ладонь. Сикорский был уверен – если придется применить оружие, он не промажет. Самонаводящиеся боеприпасы калибра 6,604 мм всегда попадали в цель без промаха.

А долговязый кандидат в покойники уже почти справился с хитроумным замочком, над которым в свое время не одну неделю ломали голову лучшие специалисты Вышестоящей Организации. Что это было – вульгарное везение, извечно благоволившее дуракам и новичкам? А может быть, точное знание, десятки тысячелетий назад неведомым образом отпечатанное в хромосомах или зародышах нейронов «подкидыша»?

Опыт и уважение к здравому смыслу приучили старика не верить в возможность случайной удачи. До сих пор Гурон действовал так, словно каждым своим движением тужился подтвердить безусловно самоубийственную для него версию Экселенца, и это также не могло оказаться случайностью. Логика, выгравированная Скальпелем Оккама, настоятельно требовала: пора стрелять, потом будет поздно.

Однако дичь имела право на последний шанс, поэтому Экселенц дернул щекой, и микроскопический сенсорный датчик включил систему «чучело». В темноте, окутавшей противоположный угол зала, шевельнулась голографическая тень. Затем с того же направления раздался звук старческого голоса:

– Остановись, мальчик. Не стоит этого делать.

Не отвечая, даже не взглянув в сторону замаскированного динамика, Гурон небрежно взмахнул рукой и вернулся к прежнему занятию, а выточенные из монокристаллов углерода диски, которые он швырнул, прошили пустоту, заполнявшую голограмму. Седьмой «подкидыш» явно не был настроен шутить и твердо решил любой ценой завладеть детонаторами. Щелкнул побежденный замок, затем громко чавкнул, отделяясь от гнезда, цилиндр, размером и формой напоминавший хоккейную шайбу. Вот теперь уже точно не оставалось времени для академических рассуждений о глобальных проблемах, как то: «Стоит ли безопасность человечества слезинки существа, которое, скорее всего, человеком не является?»

Экселенц спустил курок.

Отрывистый треск выстрела. Светлячок трассера прочертил след в полумраке. Словно в замедленном фильме, Экселенц наблюдал, как пробитая пулей рука Гурона дернулась, выпустив детонатор, и тот отлетел к центру комнаты, подпрыгивая на тетриловых плитках мозаичного пола. Однако болевой шок, которым славились поражающие элементы «Герцога», не остановил ночного посетителя.

«Подкидыш» начал поворачиваться, здоровой рукой вытаскивая из кармана очередной комплект смертоносных дисков с неудержимо острыми алмазными ободками. От мультисенсора не укрылся молниеносный – голова Гурона не шевельнулась, только метнулись туда-обратно зрачки – взгляд, проводивший упавший на пол детонатор. Абалкин явно посчитал, что успеет вернуться к этой бляшке позже, когда нейтрализует охотника. Он не успел – Экселенц выстрелил еще дважды.

Такого потрясения не мог выдержать даже самый нечеловеческий организм, включая андроидов глубоководной серии, равно как Homo Super из пробирок гениального безумца Ионафана Перейры или зомбированных псевдодемонов Морганы, в разное время испытавших на себе действие боеприпасов этого класса. Не завершив поворот, Гурон стал как бы ниже ростом, сделал на подгибавшихся ногах пару неуверенных шагов по направлению к старику и медленно повалился на пол, зажав ладонью страшную сдвоенную рану возле правого плеча. Движение было чисто рефлекторным и указывало, что сознание Абалкина отключилось – в противном случае он занялся бы не этими крохотными дырочками, а огромными выходными отверстиями, зиявшими в спине.

Включив верхний свет, Экселенц покинул свое укрытие и осторожно двинулся к лежащему прогрессору, который даже в обморочном состоянии продолжал скрести пальцами по тетрилону, словно не оставил намерения ухватить детонатор. Держа пистолет наготове, охотник остановился в пяти шагах от самой опасной в его жизни дичи, когда громко распахнулись дверные створки, и в зал ворвались запыхавшиеся Мак и Водолей. Оба выглядели умеренно помятыми, как будто кто-то очень сильный и умелый отрабатывал на них приемы субакса. Экселенц даже догадывался, кто именно так круто обошелся с бравыми сотрудниками чрезвычайного розыска.

– Наконец-то явились, – проскрипел шеф, только сейчас почувствовав, как пересох его язык. – Вас только за смертью посылать.

– По-моему, это здесь смерть гуляла, – Мак глянул на распластанного в кровавой луже Гурона и вдруг удивленно воскликнул: – Шеф, а он, кажется, еще живой…

Презрительно фыркнув, старик подошел к установленному рядом с входом автомату, залпом выпил один за другим несколько стаканчиков газированного сока, после чего сварливо буркнул в ответ:

– Разумеется, живой. Даже недоучки вроде тебя должны знать, что летальный исход наступает лишь при поражении мозга, а я ему стрелял отнюдь не в лоб… Гриша, окажи первую помощь.

Гриша Серосовин, он же Водолей, бросился к распростертому существу, ловко стянул с Гурона тунику, затем выдавил на пулевые кратеры щедрую порцию коллоидного заживителя из походной аптечки. Кровотечение сразу прекратилось. Застонав, Абалкин пошевелился, веки его дрогнули, и вдруг раненый пробормотал: