А разговор, записанный «прогнозистами», явно миновал кульминацию и теперь близился к финишу. Комов не очень настырно пытался успокоить Глумову, та продолжала взбрыкивать, а под самый занавес сообщила как бы между прочим:

– Да, кстати, если тебе интересно… Они интересуются отцом моего мальчика.

По лицу Комова мелькнула неуловимая гримаса. Следопыт пожал плечами и пробурчал невнятно:

– При чем тут это… Ладно, мы заболтались. Утро вечера мудренее.

Голограммы погасли. Сначала отключился от связи Комов, потом вырубился видеофон Глумовой. Сикорски и Дювивье придвинули поближе кресла и принялись перешептываться. Глаза стариков азартно сверкали, конфиденциальный обмен мнениями неприлично затягивался. Максим с Тахоргом нетерпеливо переглядывались, но крепились и, от безысходности, закатили ностальгический диспут, вспоминая добрые старые времена и общих знакомых по Саракшу.

Наконец Экселенц, кряхтя, поднялся и задумчиво проговорил в полный голос:

– Комов – фанатичный охотник на Странников. Такой пойдет на все, лишь бы взять их след.

– Не думаю, чтобы он сумел активизировать программу «подкидыша», – мгновенно возразил Тирекс. – Комов и все подчиненные ему структуры знают о детонаторах не больше нашего. Нет, Гурон слетел с катушек без участия Комова.

– Разберемся. В конце концов, ситуация подозрительно смахивает на дело «Летучей Кошки».

Осмелившись прервать выходившую на новый виток дискуссию, Максим заговорил задумчиво, как бы размышляя вслух:

– Меня всерьез заинтриговала та часть этой записи, где они завели речь о Вышестоящей Организации. Странная получается картина. Посторонние люди об этом знают, а я, начальник ключевого отдела, впервые слышу.

Соглашаясь с ним, Тахорг покивал, но Экселенц язвительно парировал:

– Тебя должно было обеспокоить другое – что эта девчонка знает в лицо и по именам всех нас, включая младших инспекторов… А по поводу Коллегии вы получите информацию в ближайшее время.

– Буквально через час-другой, – подтвердил Тирекс. – Я подробно вам расскажу обо всем в салоне «Трицератопса».

– Не обо всем, но о многом, – уточнил Экселенц.

– А при чем «Трицератопс»? – Тахорг сделал удивленные глаза. – Разве мы куда-нибудь летим?

Старики вежливо растолковали, куда и зачем должны отправиться начальники родственных отделов из двух братских ведомств. "Короче говоря, нас послали подальше, – проворчал Максим. Он подумал, что в ближайшие сутки ему предстоит поглотить ударную дозу спорамина – иначе заснет, как только сядет на что-нибудь мягкое.

Согласно реестру, «Трицератопс» относился к подклассу кораблей большого радиуса, оснащенных усиленной защитой. Фактически же это был настоящий военный звездолет, напичканный всевозможным оружием ближнего и среднего – до нескольких мегаметров – действия. Как прикинул Максим, по своим боевым возможностям этот «динозавр» превосходил те межпланетные крейсера, с помощью которых семигуманоиды Коцита скоропостижно вернули собственную цивилизацию в состояние, мало чем отличное от каменного века.

Базиль, старпом звездолета, с которым Максим поделился этими соображениями, пренебрежительно фыркнул:

– Древние коцитарийцы были прикованы к центральной части своей системы, а наш «ящер» одним прыжком уходит на двести парсеков. Кроме того, мы только-только закончили капремонт и полную модернизацию спецтехники…

Следы недавней модернизации вооружения удалось разглядеть даже невооруженным глазом. Кроме всевозможных излучателей (некоторые средства ближнего боя явно были позаимствованы с крейсера, найденного экспедицией Боровика на орбите Коцита в семидесятом году) и торпедных подвесок, на корпусе «Трицератопса» имелись устройства, напоминавшие формой шляпку подосиновика. Максим без труда признал эмиттеры Грегори – благодаря этим милым украшениям, корабль обретал способность отразить выстрелы «пульсатора Странников» – той самой пушки, которая четверть века назад подбила звездолет «Пилигрим» в окрестностях планеты Ковчег. Кстати, два таких пульсатора также входили в оружейный комплекс «Трицератопса».

О существовании кораблей подобного класса Максим даже не подозревал, и только теперь, оказавшись на борту, начал догадываться, что «Трицератопс» имел отношение к пресловутому проекту «Зеркало». Прослушав же во время перелета далеко не подробную лекцию Тирекса, он понял, что вообще очень мало знал о структуре организации, в которой имел удовольствие работать.

Восемь лет назад несколько неформальных организаций неожиданно потребовали ликвидировать тотально-силовую спецслужбу, в которую, по их мнению, превратился Комитет Галактической Безопасности. Кампанию неформалов поддержали КОМКОН-1, Академия социологических наук и Комиссия по делам межзвездной политики (консультативный орган при Всемирном Совете), утверждавшие, что действия Галбеза неоднократно приводили к осложнениям в отношениях с соседями по Галактике. В качестве примеров обычно фигурировали разоблачение властями Тагоры галбезовского резидента-нелегала Бенни Дурова, а также засекреченность операций, развернутых на Саракше и Беллерофонте.

Вялая дискуссия не принесла четкого результата, а в последующем референдуме принял участие лишь каждый седьмой Homo sapiens старше 17 лет. За сохранение Комитета высказались 34% населения Планеты и 56% жителей Периферии. Против голосовали: на Земле – 37%, на других населенных мирах – 19%. Тем не менее, Комитет Галбез был распущен постановлением Всемирного Совета от 11 марта 72 года, при этом некоторые структурные подразделения спецслужбы-монстра стали автономными ведомствами, а другие перешли в подчинение различных исполнительных органов центрального правительства.

– Помню этот день, – печально изрек Тахорг. – Мы были в шоке. С Земли поступил категорический приказ немедленно приостановить все тайные операции, а у нас на Беллерофонте боевая группа вырывалась из кольца…

– Мы в таких случаях плевали на приказы Земли, – заметил Максим.

– Вот и мы так сделали, – Тахорг пожал плечами.

«Трицератопс» начал вибрировать – так килотонны звездолетной массы откликнулись на кратковременный нырок в подпространство. Спустя полминуты корабль вернулся к нормальному четырехмерному состоянию на расстоянии десятка мегаметров от Саракша. Кибер-стюард объявил: «Через восемнадцать минут – стыковка с орбитальным комплексом. Пассажирам приготовиться к высадке».

– Высший оперативный состав лучше остальных понимал фатальную ошибочность этого решения, – продолжал Тирекс. – На последнем совещании Коллегии мы решили, пожертвовав личностями, сохранить саму идею, то есть спасти ситуацию за счет неафишируемой инициативы снизу.

Его рассказ объяснил многое. Управление "П" («Проникновение», то есть разведка против внеземных цивилизаций) превратилось в солидное академическое учреждение – Институт экспериментальной истории. Менее популярным оказался КОМКОН-2 – бывшее управление "К" («Контрпроникновение»), переименованное в Комиссию по Контролю научно-технологических процессов. Управление "Т" («Тайные операции») называлось теперь Институтом теоретических проблем социальной прогностики, "С" (следственное) – Советом общественной психологии, "И" (информационно-аналитическое) – Комиссией по чрезвычайным ситуациям.

Разлученные ведомства продолжали работать дружно и слаженно, поскольку их деятельность негласно координировала Тайная Коллегия (этот орган имел и второе, ностальгическое название – Вышестоящая Организация), в которую вошли Экселенц, Тирекс и другие начальники управлений, а также члены общественного совета ветеранов Галактической Безопасности. Поэтому, когда появилась необходимость совершить налет на Саракш, вопрос был решен за считанные минуты. Прекрасно оснащенный корабль коллегам из служб "Т" и "К" предоставил НИИ космической спецтехники (бывшее управление "Ф" – от слова Force) – силовой орган, отвечавший за обеспечение операции «Зеркало» и развитие военного флота. Одновременно Межведомственная федерация боевых искусств, возникшая на базе управления "В" («Войсковое»), выделила штурмовой взвод.