Всё это так. Но на деле в гипертимезии плюсов ничуть не больше, чем минусов.

Дни рождения не забываются, они пропускаются умышленно: то, чего не делает милосердная память, совершает разум. Вперемешку с прекрасными пейзажами лежат грязь и ужасы, от которых бросает в дрожь, и запоминаются они ничуть не хуже. А что до приятных воспоминаний... Убегая от реальности, ты прокручиваешь их так часто, что они набивают оскомину и перестают быть особенными. Просто потому что каждая их деталь со временем превращается в ничем не примечательную серость.

Рун не питал иллюзий относительно своей избранности. Его исключительная, въедливая, жадная до каждой мелочи память ни разу не дала ему поблажки. Этингер точно знал: стоит хоть раз переступить через свои убеждения, и память будет при каждом удобном случае нахально тыкать в лицо: “На, полюбуйся! Вот что ты за человек!”.

Так и в деле с Крипалани. Если Рун закроет глаза на убийство, то каждое утро он будет просыпаться с мыслью, что корпорация может убить любого, и любой - в том числе и сам Рун - может промолчать. А жить с этим станет... слишком омерзительно.

Нет, Этингер не был настолько глуп, чтобы развязывать войну с могущественной корпорацией. Он отлично знал историю и понимал, что такое противостояние закончится, не успев начаться. Но и просто сделать вид, что ничего не случилось, он тоже не мог.

Так и не сумев сосредоточиться на работе, Рун ушёл на обед. По дороге в столовую он заметил, что встречные странно смотрят на него - будто знают, что именно Этингер повинен в сегодняшнем переполохе. Поначалу историк пытался не замечать этого, но потом в мозгу холодными червячками зашевелились сомнения: вдруг произошло что-то, о чём не знает он один?

Едва эта мысль оформилась, Рун одёрнул себя и заставил не коситься на прохожих. “Я превращаюсь в параноика. Так и выдать себя недолго... Но ведь я не вор и не преступник, даже не злоумышленник, так почему на мне вот-вот шапка загорится?”

Как ни странно, эти мысли немного отрезвили Этингера. Он присмотрелся: люди в принципе казались чем-то озабоченными и косо смотрели не только на историка, но и друг на друга.

“Конечно! - осенило Руна. - Сегодня ведь у всех день начался не очень. И почему я сразу об этом не подумал? Ох, пора брать себя в руки...”

Отчитав самого себя за излишнюю нервозность, Этингер взял обед и повернулся к ближайшему столу. За него, как назло, как раз садился Венсан. Меньше всего Рун хотел попадаться ему на глаза - если излишне ответственный лаборант свяжет их вчерашний разговор с сегодняшними проверками и доложит куда следует, доказать что-либо питбулям из службы безопасности будет очень трудно. Историк уже отвернулся, чтобы уйти в другой конец столовой, но его тут же настиг возглас старика:

- А, доктор Этингер! Садитесь к нам, здесь как раз есть место.

Мысленные проклятия на голову слишком внимательного деда не испортили добродушную улыбку, расплывшуюся по лицу Руна. Он коротко поздоровался со всеми, кто собрался за столом, и сел рядом с лаборантом, заняв последний свободный стул. Напротив историка расположился Этан Лебронн, по левую руку от него - Юрий Воронцов. Оба выглядели хмуро и неприветливо, но если для русского это было в порядке вещей, то физик явно был сам не свой.

- Сегодня всё с ног на голову, - пожаловался Венсан, покачав головой. - С этими проверками напрочь сбивается рабочий ритм.

- Вот уж не говорите, - проворчал Лебронн. - Я уже шесть часов на ногах, а поработать успел - чуть. То с тем поговори, то с другим. То одно отключи для проверки, то другое. В моём отделе каждого допросили! Я думал, что проработал здесь достаточно, чтобы не подвергаться подозрениям!

Пожилой физик вонзил зубы в синтетическое мясо и оторвал от него кусок так, будто ел настоящую конину, хотя стейк буквально сам таял во рту. Мужчина явно хотел высказать что-то ещё, но, пожевав немного, только раздражённо махнул рукой.

“Ого, - подумал Рун, глядя на соседа. - Да мне ещё повезло”.

- А долго вы здесь работаете? - спросил он.

- Семь лет. Долгих семь лет, за которые я ни разу не нарушил корпоративных правил!

- Эх, голубчик, - вздохнул Венсан. - Я здесь вдвое дольше, но и меня проверяют. Право, не думаю, что стоит из-за этого так переживать. Службе безопасности должно быть виднее, как вести расследование.

- Я не против расследований, - буркнул Лебронн. - Мне не нравится, что они мешают тем, кто уж точно не причастен к нарушениям.

- То есть вы уверены, что это кто-то из “Миллениума”?

Физик, как раз отправивший в рот новый кусок, перестал жевать и посмотрел на Этингера так, будто тот спросил, холодно ли в космосе.

- Чтобы взломать сервер “Миллениума”, нужно знать устройство его виртуального щита, - пояснил Юрий. - Система уникальна, так что её особенности знают только те, кто здесь работает.

- А как насчёт тех, кто спроектировал её и запустил в эксплуатацию?

- Они все работают здесь.

- Насколько я слышал, тех инженеров подняли прямо посреди ночи и к утру всех уже отпустили, - сказал Лебронн, успокаиваясь. - Да и вряд ли кто-то из них решился бы... так поступить. Все понимали, что на создателей подумают в первую очередь.

Рун собирался спросить ещё кое-что, но, побоявшись завраться, промолчал. И не напрасно: не озвученный им вопрос тут же задал лаборант:

- Тогда получается, что это один из наших коллег? Но кто вообще способен на такое?

“Амина способна”, - с какой-то злорадной гордостью подумал Рун, не забыв изобразить на лице тревогу. Над столом повисло молчание.

- Я сегодня случайно услышал диалог двух агентов, - вдруг сказал физик. - Они упоминали некоего Синклера.

Лебронн замолчал, словно сомневаясь, стоит ли продолжать. Три пары глаз уставились на него, и когда тишина стала совсем неудобной, её нарушил Юрий:

- И?

- Из их разговора выходило, что это - агент другой корпорации, - тихо сказал физик и уткнулся носом в тарелку. - И что он работает в “Миллениуме”.

Эта новость озадачила собравшихся ещё больше. Всех, кроме Юрия - тот пожал плечами и продолжил есть.

- Речь о промышленном шпионаже? - на всякий случай уточнил Рун.

Лебронн досадливо поморщился, будто произошло как раз то, чего он пытался избежать. Венсан удивлённо покачал головой и тоже ничего не сказал.

- Обычное дело для таких проектов, - ответил Юрий с набитым ртом. - Проявление здоровой конкуренции.

- И вас это нисколько не беспокоит?

- От нас мало что зависит. Мы можем только держать ухо востро и соблюдать правила.

- Юрий прав, - кивнул Лебронн. - Соблюдающий правила сотрудник не пойдёт на поводу у злоумышленника - такова политика службы безопасности. Корпорация не может объявить во всеуслышание: “Среди вас прячется шпион”. Если они расскажут об этом, начнутся ненужные волнения, а Синклер улизнёт. - Физик замолчал и ворчливо добавил: - Им стоило действовать увереннее. Может, тогда и взлома бы никакого не было.

- Получается, никому нельзя доверять, - с печалью в голосе сказал лаборант.

- Определённо не стоит доверять тому, кто просит вас нарушить правила или сам их нарушает, - с видом знатока сказал Лебронн. - Остальные вполне заслуживают доверия. Разве не очевидно?

- А вот и нет, - флегматично возразил Юрий. - Подыграть злоумышленнику можно и не нарушая правил. Если этот Синклер - опытный манипулятор, ты незаметно для самого себя выроешь яму, спустишься в неё, а очнёшься только когда тебя начнут закапывать.

- Говоришь со знанием дела! - огрызнулся физик, который явно не ожидал, что с ним не согласятся.

- У меня был опыт работы с тренированными агентами, - невозмутимо ответил инженер. - Поверьте, вы даже представления не имеете, на что они способны. Это совсем не тот уровень, что был двести-триста лет назад. Судя по тому, что Синклера до сих пор не поймали, он как раз из профи. Хитрый, хладнокровный мастер-лжец. Если бы такие же хитрецы из нашей службы безопасности не мешали ему действовать...