Нароклептик попеременно пребывал в двух состояниях: полусонного насекомого и проглотившего кол удава. В обоих случаях сотрудников Миллениума встречал безжизненный взгляд воспалённых глаз, и отличить, как давно главрук проекта принял стимуляторы, можно было лишь по степени припухлости его век. Тем не менее, при всей неадекватности внешнего вида Флагстад каким-то чудом ухитрялся сохранять ясность ума, и при любом раскладе можно было рассчитывать на вдумчивость и обстоятельность его реакций.

Рун поздоровался и затворил дверь, проходя вглубь кабинета и занимая кресло напротив голографического суперорганайзера, за которым сидел главрук.

- С чем пришли, герр Этингер? - пробубнил Флагстад, не отрывая взгляда от проекции.

- Хочу обсудить план проведения экспериментов на «Хроносе».

Флагстад вяло поморщился, но ничего не ответил.

- Я уже по многу раз изучил архивные снимки, - уверенно продолжил Рун, - но для систематизации и анализа мне не хватает то одних, то других данных. Поиски занимают много времени и часто заканчиваются ничем. Информация по исходникам слепков предоставлена в виде словесного описания, но этого недостаточно. Оно упускает множество деталей. Мне не с чем сопоставить слепки. Я переливаю из пустого в порожнее то, что и до меня уже было не раз «перелито»...

- Верно, в этом и заключается работа аналитика, - учёный сцепил пальцы и наконец посмотрел на собеседника. - Я понимаю, к чему вы клоните. К сожалению, я уже предоставил вам максимум условий и информации, какой только допустим.

Этингер поднял бровь, подумав: “Максимально удобный для тебя максимум, надо полагать”, - но вслух сказал другое:

- Если дослушаете, я поделюсь с вами идеей, как немного увеличить этот максимум.

Флагстад равнодушно кивнул, мол - валяй, попробуй меня переубедить. Рун начал думать, что выбрал неудачное время для беседы - руководитель проекта явно не был настроен на диалог. Историк ещё раз перебрал в голове аргументы и продолжил чуть спокойнее:

- Вам известно, что у меня гипертимезия, - учёный снова кивнул. - Я способен восстановить по памяти картину любого места, включая те мелочи, на которые в момент события вовсе не обратил внимания. То есть я могу пройтись по слепку буквально «с лупой», выявить малейшее несоответствие или искажение, могу сказать, что именно скрыто за белым пятном, что происходило с засвеченным объектом в момент съёмки. Возможно, пропадающие области подвергались воздействию какого-то одинакового набора внешних факторов. Это же совершенно другой уровень анализа! - Рун умолк, заметив, что снова распалился, как это было недавно с Аминой.

- Вы хотите новых слепков? - спросил Флагстад после недолгого молчания.

- Да. Мне нужны слепки, параметры для которых задам я сам.

- Это невозможно.

- Почему?

- Потому что каждый слепок проходит цензуру ещё до того, как запускается “Хронос”. Это сложная и долгая процедура, и инициироваться она может только с подачи высшего руководства. Исключение составляют только калибровочные снимки, но их параметры строго регламентированы.

- Но ведь вы - и есть высшее руководство, - с нажимом произнёс Этингер. - Как мне убедить вас в том, что только новые слепки могут сдвинуть исследование с мёртвой точки?

Флагстад помолчал, раздумывая. Побарабанил пальцами по столешнице. Заговорил:

- Рун, каждый эксперимент - это очень дорогостоящее мероприятие. Меня уволят, если я буду расточать проектные средства попусту. В последнее время мы и так скорее держимся на плаву, чем идём к прорыву. Я не должен этого говорить, но топ-менеджеры “Эйдженс” начинают смотреть на “Миллениум” косо, потому что деньги уходят, а результатов нет.

- Значит, при сохранении текущего курса закрытие проекта - всего лишь вопрос времени? - Рун ухватился за подвернувшуюся соломинку. - Стало быть, нужно этот самый курс менять?

Физик вздохнул, поняв, что сам себя загнал в ловушку.

- Да, и делать это нужно обдуманно, а не цепляясь за любые возможности...

- Бросьте, - прервал его вошедший в раж Этингер. - Я даю вам не любую возможность, а очень даже перспективное направление. Я предлагаю использовать мой потенциал на всю катушку, а не на жалкие десять-пятнадцать процентов, как сейчас. Мне нужно всего несколько снимков, чтобы наши белые пятна стали прозрачнее.

Флагстад смотрел на историка с величайшим скепсисом, какой только могла изобразить скудная мимика нарколептика.

- Я передам вашу инициативу наверх, - проговорил он наконец. - Но отвечать за неё не буду. Если она найдёт какой-либо отклик, отвечать за всё будете сами. Как за успех, так и за провал. Думаю, не нужно говорить, что будет, если ваши начинания не оценят.

- И что же? - спросил Рун, внутренне съёжившись.

- Скорее всего, меня вынудят вас уволить, - пожал плечами Флагстад. - И вычтут часть расходов из вашего оклада. Это обычная...

Он не договорил: дверной коммуникатор миганием разноцветных огоньков и ненавязчивой мелодией оповестил учёных о том, что кто-то ожидает приглашения у порога. Флагстад то ли медленно моргнул, то ли просто закатил глаза, и выговорил отчётливо:

- Войдите.

В кабинет, едва приоткрыв дверь, неловко протиснулся Венсан. Виновато потупившись, он извинился за вторжение и протянул начальству планшет с какими-то срочными документами. Бесстрастное лицо физика вовсе затвердело в камень, степенью безэмоциональности превзойдя даже дверной косяк. В его случае это несомненно означало крайнюю степень раздражения: прежде чем принять устройство из рук подчинённого, он посмотрел на лаборанта так, что даже историк невольно втянул голову в плечи.

Пока Флагстад изучал документы, Венсан повернулся к Этингеру и со слабой улыбкой кивнул в знак приветствия. Рун ответил тем же.

- Эти акты должны были прийти три часа назад, - обронил физик, и добродушное выражение сползло с лица лаборанта, уступив место опаске. - Месье Венсан, не потрудитесь ли объяснить...

Ему снова не дали договорить: замигали лампочки, замурлыкал дверной коммуникатор, из-за чего Флагстад буквально вскочил с места с криком:

- Да вы издеваетесь!

На сей раз никто даже не ждал приглашения. Мелодия замолкла, магнитный замок открылся сам собой; в кабинет шагнули двое в форме службы безопасности, а следом за ними на пороге показался Ноа Валттери собственной персоной.

- Йонас, - произнёс он сухо, и Рун узнал эту интонацию: так же бесцветно военный рассказывал ему об “увольнении”.

В запале Флагстад не ощутил температуры голоса Валттери, а потому рявкнул по инерции:

- В чём дело?

Молодцы из службы безопасности тем временем зашли к нему справа и слева, один из них отчеканил:

- Господин Флагстад, - физик посмотрел на него с непониманием - мол, ты-то с чего ко мне обращаешься? - прошу пройти с нами.

Второй амбал зашёл к руководителю проекта за спину и ловко стянул его запястья блокиратором. Венсан охнул. Флагстад медленно повернулся к Валттери.

- Это ещё что значит? - прошипел он, выкатив налившиеся кровью глаза, отчего впервые стал похож на нормального человека.

- Ты арестован, - сказал военный, не сводя взгляда с руководителя “Хроноса”. - По подозрению в промышленном шпионаже.

Флагстад скрипнул зубами и дал себя увести, больше не проронив ни слова. У Руна на шее поднялись волоски. Не решаясь покинуть кресло, он продолжал сидеть, чувствуя, как немеет спина.

- Доктор Этингер.

Историк, вздрогнув, повернулся. Финн смотрел на него с очень неприятным выражением - всего пару секунд - но у Руна уже закололо в пятках.

- Хорошего дня, - отрывисто бросил Валттери и вышел вслед за подчинёнными, небрежным жестом оттеснив с дороги остолбеневшего лаборанта.

Дверь закрылась, и в кабинете повисла свинцовая тишина.

- Да что же это? - потрясённо пробормотал Венсан. - Что же это творится?

Этингер промолчал. Даже если бы захотел, он не знал, что ответить.