- Настоящих?-удивился Игорь.

- А то чего ж, игрушечных? Косули вроде приживаются. А уж лосей - рядом подпускают. А вот недавно - лиса. За грибами ходил, вышел из колка, гляжу, по балочке лиса бежит. И прямо ей выход на меня. Я лег на землю, гляжу. Она на меня и подбежала - нос к носу. Остановилась, глядит, не поймет. Тут я не выдержал, как засмеюсь...

- Живая? - шепотом спросил изумленный Игорь.

- Конечно, не из музея, - засмеялся Николай. - А один раз кабан. Поехали на охоту...

Свояк на часы поглядел, потом на сына и тихо сказал:

- Игорь.

Сын понял его, поспешно повернулся и ушел к себе в комнату. А Николаю расхотелось рассказывать. Он племянника проводил взглядом, вздохнул.

- Муштруете вы мальчонку. Он же дите, ему побегать надо. А он с утра до ночи то да се. Рядом же школа есть, а он черт-те куда ездит.

- Нет, это ты не понимаешь, - объяснил свояк. - Та школа специальная. Туда трудно устроиться.

- Успеет еще, устроится, - убеждал Николай. - Какие годы. Побегать ему да выспаться.

- Ничего, ничего... Пусть привыкает. Не страшно. Это тебе с непривычки кажется. А у него все распределено, хорошее сочетание. Уроки, потом идет музыка - это отдых, а гимнастика - это вообще бодрит, физические упражнения. Потом снова уроки - и спать. Скажи, Маша...

- Все, все правильно. Чем на улице болтаться, пусть будет занят. Вон они там, - указала сестра за окно, - Бегают. Иду. Такой мат. Мальчишечка стоит от земли не видать. И матом. Пусть будет лучше занят.

- Побегать все же надо, - не сдался Николай, - пошалберничать. Помнишь, как мы? - улыбнулся он сестре.

- Ко-оля... Там все свои вокруг. Соседи ближе родни. Приглядят, покормят своего и чужого. А здесь чего сравнивать. Если он после школы придет да целый день один, у меня ж душа изболится.

- Это верно,-согласился Николай.

- Да ему и нравится, - сказал свояк. - Он с удовольствием везде ходит. Спроси сам. Вот спроси. Николай расхохотался и крикнул:

- Игорь! Тебя родители завтра от всего освобождают. Будешь при мне. Адъютант его превосходительства! Идет?

- Иде-о-от! - весело откликнулся Игорь и в кухню прилетел.-Правда, мама?

- Иди, иди, шутит он, шутит,-сразу вдвоем заговорили мать и отец. - Иди, иди...

И тоже вдвоем Николая принялись укорять:

- Не надо так. Не надо.

- Вот и доказательство. Они ж ребятишки. Мои, думаешь, не такие были? махнул рукой Николай. - Но у нас, слава богу, пусть бегают. Детство... Жизнь... - потом он пристально на сестру поглядел и сказал: - А ты у нас, девка, худая.

- Это хорошо,-ответила Мария, довольная. - У нас, у женщин, только и разговоров: как похудеть. А я - слава богу, - оглядела она себя.

Свояк ушел к Игорю, и через комнаты слышно было, как он чему-то учит его.

- Нет,-не согласился Николай. - Ты все равно устаешь, я вижу. Такая страсть. В полшестого подняться и весь день на ногах, не присядешь. И ложишься поздно. Не высыпаешься?

- В отпуске, - честно ответила Мария.

Николай сокрушенно головой покачал:

- Маня, Маня... Ты не гордись. Это пока годы. А теперь за тридцать - не девка. Беречься надо. Вот работа мне твоя не нравится, прямо скажу. Почему ты так далеко работаешь? Боле часа езды. Разве поближе не найдешь, под боком? И по дому бы успевала, и с Игорьком, и отдыхала. Вот моя. Утром не спешит, к десяти, и в обед придет. Разве плохо?

Мария присела рядом с братом.

- Да где устроишься?

- Ма-аня... - изумился Николай. - Да у вас вокруг, - показал он в окно, у вас ли работу не найти? Походи, не ленись, поспрашивай. А то такая страсть.

Тут свояк подошел. Николай и ему объяснил:

- Работу, говорю, Марии надо поближе искать. Я вот, например, меня в "Сельхозтехнику" приглашали. энергетиком. Зарплата больше. А прикинул туда-сюда на автобусе, чуть не полчаса трястись. Не пошел. А Маше... Да по ее специальности ей везде...

- Нет. Это ты не понимаешь, - объяснил свояк. - Там она получает двести сорок и медобслужявание специальное, Игорю пионерлагеря на юге, на лыжах мы ездим кататься в "Елочки"- это нельзя терять. И у нас все ездят. Быстро и хорошо.

- Куда не хорошо, - хмыкнул Николай.

- Чего тебе, метро не нравится? Лучшее в мире. Люди в него, как в музей, глядят.

- А чего доброго? Душиловка. Как прижмут, думаешь: все, конец. - Николай не хотел говорить, но метро он боялся: в тесноте, под землей. Он все время чуял этот огромный пласт над головою, который если рухнет - не пикнешь. Понарыли. Норы. Придавит вас когда-нибудь.

Тут уж Мария вместе с мужем смеялись. А Николай был серьезен.

- Вы не смейтесь. Смех этот плохой. Ну, для чего это метро, я вас спрашиваю?

- Как для чего? Чтоб быстрей доехать.

- А зачем быстрей? Для какого дела?

- Ты даешь... Сам-то ехал. Спустился, раз-два - и на Красной площади.

- Я бы и без него дошел. Некуда спешить. Я в отпуске. Пеше бы лучше дошел. Спокойночко.

- Ты-то в отпуске. А нам - на работу.

- А вы поизвадились не по делу. Не было бы этой норы, вы бы пацана черт-те куда не погнали, от своей школы, из-под носа. И сами бы не поехали в дальний край работу искать. Возле бы дома работали, это бы лучше. А вы, хвост задеря, летите в одну сторону, а такие же оглашенные из тех краев - к вам, за лучшей жизнью. Это все дурь. Да, да, Маня, ты не смейся, я тебе как старший брат говорю. Эту нору можно за тридевять земель прокопать. И вы туда помчитесь, сдуру. И скажете, дальше нам рой. Неправда?

- Правда, - согласилась Мария. - Уже к Теплому стану ведут, к Чертанову.

- Во-во... К чертову стану, туда и доберетесь. А вот нашелся бы умный человек, он бы это дело воспретил, сказал: живете здесь, мои хорошие, здесь, возля и работайте. Так-то вот. Понятно?

- Понятно, - ответили ему.

Недолго помолчали. Николай глядел в окно. Там уже начинало темнеть, и в сумерках засветились окошки домов. Сколь их было... Не счесть. Дома уходили один за другим, дальше и выше. Окошки светили. И за каждым были люди.

- Какая страсть... - вздохнул Николай. - Один над другим, один над другим, - показал он руками. - Лежишь, а за стенкой кто-то храпит, а ты его сроду не видел. Чудно. Там музыка, там скачут. Как у вас терпения хватает?

- Да уж терпим, не жалуемся,-рассмеялся свояк. - Эх ты, Коля. Люди мечтают в Москве жить. Только пальцем помани, сбегутся. Со мной одна девка работает, из Мытищ. Замуж, говорит, выйду, только чтобы жил в пределах Москвы. Офицер один за ней ухаживал, хороший мужик, майор. Не пошла. Он - в Пушкине.