- Ты же легче воды, твой жир - природный спасательный пояс, ты не можешь тонуть, это ты нарочно!- злился я.

Она молча смотрела на меня своими бессмысленно-красивыми, телячьими глазами, отталкивалась и, попав на глубокое место, упрямо начинала тонуть.

И я снова подтягивал ее на мелкое место, ухватив за ногу или за руку, и упорно обучал плаванию. Ничего не поделаешь- сам бросил лозунг: пионер должен плавать, как рыба, бегать, как волк, лазить, как кошка.

Как-то наши девочки стали замечать, что у сына отряда - Мая Пионерского появились злые наклонности. Он не может пройти мимо лягушки, червяка, жука, чтобы не похвалиться своей силой.

Схватит лягушонка, смотрит в его выпученные глаза и бормочет:

- Вот как давну!

Поймает жука и все ноги оборвет. Увидит червяка на тропинке и сейчас к нему:

- Вот как топну, ты и готов! Что, боишься?

И страх маленького перед большим вызывает у него злорадный смех.

Такие поступки ужасно огорчали девочек. Сколько они ему ни говорили - это нехорошо, это зло, жестоко, ничего не помогало.

- Всыпать ему разок за такие проделки - вот и поможет! - говорили мальчишки.

Но девочки возмущались:

- Бить детей - да разве это по-пионерски? Наше воспитание должно быть совсем другое.

А какое? Уговоры не помогают, рассуждения тоже.

Май Пионерский все слушает, не возражает, а делает опять по-своему, но тайком.

- Ты понимаешь, это нехорошо,- как-то убеждала его Катя-беленькая, стыдя Мая над растоптанным его ступней червяком.

- Ему нехорошо?

- Ну да, ему же больно.

- А мне хорошо,- хитро усмехался Май.

- Но это не по-пионерски - обижать маленьких, по-пионерски - надо за них заступаться.

- А если нет?

- Тогда тебя самого кто-нибудь обидит, а большие не заступятся.

Но лукавый взгляд Мая говорил, что он в такую возможность не верит.

И вот однажды Май, ухватившись за руку Кати, мчался к речке купаться - босиком по цветущему лугу. И вдруг, во время передышки, заметил на цветке белого клевера пчелу.

Не успела Катя оглянуться, как расшалившийся Май ей назло поднял ногу и с веселым криком опустил на маленькое существо.

В ту же секунду озорник подпрыгнул, упал и огласил окрестность таким басовитым ревом, которого от него еще не слыхали.

Когда я подбежал на этот сигнал бедствия, идущий из самых глубин сложной натуры Мая Пионерского, то застал такую сцену.

Малыш сидел обливаясь слезами, а Катя, вынимая из его ступни пчелиное жало, говорила:

- Вот видишь, как самому может быть нехорошо, когда обидишь маленького… Говори: не будешь больше? А то жало не выну, и ты пропал!

- Ой, я не буду! Ой, больше не буду! - клятвенно обещал Май Пионерский, глотая заливающие лицо слезы и умоляюще глядя на Катю.

После этого весь день все ребята ходили веселые, оживленные, не переставая рассказывать и пересказывать подробности поучительного происшествия с сыном отряда.

Словно гора с плеч, словно туча прошла, дышалось легче, как после грозы.

А то ведь некоторые наши воспитательницы даже плакали, не в силах перевоспитать злые наклонности, обнаружившиеся в нашем человеке будущего.

Май сделался мягче воска. Катя-беленькая для него стала самым большим авторитетом из всех носящих красные галстуки.

Тщательное наблюдение даже самых стойких скептиков показало, что Май Пионерский ни явно, ни тайно больше слабых не давил, не топтал, не пугал.

Вскоре состоялось и совещание садолазов.

Подготовили мы его и провели, надо сказать, с блеском. Вначале в окружающие деревни являлись наши ребята целым звеном, становились на улице, где-нибудь у школы, у пожарного сарая, у кучи деревенских бревен, места деревенских сборищ, и трубили сбор.

Конечно, на звуки горна и бой барабана сбегались все любопытные мальчишки и девчонки. И тут наши представители объявляли:

- Внимание, внимание! Поспела смородина и малина. Поспели вишни. Растут яблоки. Наступает время лазить по садам. Ребята, мы решили собрать совещание по обмену опытом. Как лазили прежде, как теперь. Лазить или не лазить в будущем. Присылайте делегатов на берег реки у парка. Выбирайте самых отчаянных, самых ловких, самых деловых садолазов!

Тут же проводили выборы и вручали мандаты с правом решающего голоса, написанные на березовой коре.

И что же вы думаете, ребята пришли. Один за другим, иные крадучись: нет ли здесь подвоха? Босые, простоволосые, сжимая картузы в руках, пряча лукавые глаза под чубами. И великовозрастные и малыши, «садолазы будущего».

Самым старшим делегатом «от садолазов прошлого» оказался сам директор совхоза.

- Я был садолазом, когда еще вас, пацанов, и на свете не было. И знаете где? В городе Белеве. Там, откуда знаменитая белевская яблочная пастила. Ох, какой это город, какие там сады. Какие грушовки, какие анисы! А груши бергамот, а дули! И как же нас за них дули! Да знаете ли вы белевских собак? А садовых сторожей? Ну, тогда вы ничего не знаете! Бородачи, глаза ястребиные, голоса медвежиные. Как рявкнут, бывало: «Держи-держи!» - так от страха с забора свалишься. Да… И все-таки сады мы обчищали… Но ведь это были купеческие, буржуйские сады. А теперь?

- И теперь есть кулацкие, поповские,- сказал какой-то мальчишка из деревенских.

- Про эти не говорю, но есть и народные. Вот этот, наш совхозный, он же принадлежит народу.

- А кто с него яблоки ест? - опять раздался скептический голос со стороны деревенских.

- Вот это интересный вопрос,- подхватил директор,- для кого мы хотим сохранить яблоки? Надо избрать комиссию, пусть выяснит и доложит. Давайте выберем делегатов от разных деревень, и пусть они…

- А ты скажи сразу!

- Сказать проще всего, а лучше будет, когда сами увидите. Наш совхоз, вы знаете, поставляет овощи, молоко для больниц. И когда вы сбиваете недозревшие яблоки, обламываете вместе с ветками вишни, вы отнимаете их у больных людей, которые сами не могут пойти в сад да и сорвать… Снабжаем мы туберкулезный детский санаторий. Видали бы вы, какие там несчастные ребята лежат! Иные совсем неподвижно, в гипсе.

- Это чтобы горбы не росли, я знаю! - заявил один из деревенских.

- И вот таким ребятам не дать из нашего сада яблока?

Да я бы на вашем месте собрал и отнес! А не то что вот так зря зеленушками оборвать.

- Мы не оборвем, так другие.

- Верно! Вот потому мы и предлагаем вам создать союз садолазов и взять под свою охрану сад.

- Лазить, но организованно! - сказал Шариков.

- Правильно! - раздались голоса.

Дело кончилось тем, что был создан «СОС» - союз отважных садолазов. В его совет избрали троих пионеров и двоих деревенских ребят.

Все ребята согласились: зеленые яблоки не рвать, яблони не трясти, собирать только опавшие, караулить сад по очереди - деревенские вместе с пионерами. А сохраненный урожай яблок разделить поровну: половину совхозу, половину караульщикам.

Директора это вполне устраивало. Это было лучше, чем ничего.

Через несколько дней мы устроили торжественную передачу сада союзу садолазов.

Бил барабан. Звучал горн. Деревенские ребята выстроились в одну шеренгу, пионеры -в другую. Директор совхоза Никодим Петрович зачитал приказ о передаче сада под охрану «СОСа», Костя Котов - председатель совета прочел клятвенное обещание садолазов сберечь яблоки, после чего был устроен сбор уцелевших вишен и их дележка. Собрали всего четыре небольших корзинки и разделили по жребию.

Для того чтобы доставить вишни в туберкулезный детский санаторий, избрали делегатов: двух деревенских и от нас Риту.

Директор запряг своего выездного коня в пролетку и сам повез делегацию в Москву.