Сидел писец в Освенциме, Считал не хуже робота От матерей с младенцами Волос на сколько добыто.

Уж сожжены все родичи, Канаты все проверены, И вдруг пустая лодочка 1000

Оторвалась от берега, Без виз, да и без физики, Пренебрегая воздухом, Она к тому приблизилась, Что называла звездами.

Когда была искомая И был искомый около, Когда еще весомая Ему дарила локоны. Одна звезда мне нравится. Давно такое видано, Она и не красавица, Но очень безобидная.

Там не снует история, Там мысль еще не роздана, И видят инфузории То, что зовем мы звездами.

Лети, моя любимая! Так вот оно, бессмертие,Не высчитать, не вымолвить, Само собою вертится. Илья Эренбург. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1972.

* * * Сочится зной сквозь крохотные ставни. В беленой комнате темно и душно. В ослушников кидали прежде камни, Теперь и камни стали равнодушны. Теперь и камни ничего не помнят, Как их ломали, били и тесали, Как на заброшенной каменоломне Проклятый полдень жаден и печален. Страшнее смерти это равнодушье. Умрет один - идут, назад не взглянут. Их одиночество глушит и душит, И каждый той же суетой обманут. Быть может, ты, ожесточась, отчаясь, Вдруг остановишься, чтоб осмотреться, И на минуту ягода лесная Тебя обрадует. Так встанет детство: Обломки мира, облаков обрывки, Кукушка с глупыми ее годами, И мокрый мох, и земляники привкус, Знакомый, но нечаянный, как память. 1938 или 1939 Илья Эренбург. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1972.

* * * Так ждать, чтоб даже память вымерла, Чтоб стал непроходимым день, Чтоб умирать при милом имени И догонять чужую тень, Чтоб не довериться и зеркалу, Чтоб от подушки утаить, Чтоб свет своей любви и верности Зарыть, запрятать, затемнить, Чтоб пальцы невзначай не хрустнули, Чтоб вздох и тот зажать в руке. Так ждать, чтоб, мертвый, он почувствовал Горячий ветер на щеке. 1912 Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов. Москва, "Художественная литература", 1988.

* * * Тяжелы несжатые поля, Золотого века полнокровье. Чем бы стала ты, моя земля, Без опустошающей любови!

Да, любовь, и до такой тоски, Что в зените леденеет сердце, Вместо глаз кровавые белки Смотрят в хаотические сферы.

Закипает глухо желчь земли, Веси заливает бунта лава, И горит Нерукотворный Лик, Падает порфировая слава.

О, я тоже пил твое вино! Ты глаза потупила, весталка, Проливая в каменную ночь Первые разрозненные залпы. Январь 1922 Илья Эренбург. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1972.

* * * Как скучно в "одиночке", вечер длинный, А книги нет. Но я мужчина, И мне семнадцать лет. Я, "Марсельезу" напевая, Ложусь лицом к стене. Но отдаленный гул трамвая Напоминает мне, Что есть Остоженка, и в переулке Наш дом, И кофе с молоком, и булки, И мама за столом. Темно в передней и в гостиной, Дуняша подает обед... Как плакать хочется! Но я мужчина, И мне семнадцать лет... Март или апрель 1912 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

* * * Были липы, люди, купола. Мусор. Битое стекло. Зола. Но смотри - среди разбитых плит Уж младенец выполз и сидит, И сжимает слабая рука Горсть сырого теплого песка. Что он вылепит? Какие сны? А года чернеют, сожжены... Вот и вечер. Нам идти пора. Грустная и страстная игра. 1943 Илья Эренбург. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1972.

* * * Умрет садовник, что сажает семя, И не увидит первого плода. О, времени обманчивое бремя! Недвижен воздух, замерла вода, Роса, как слезы, связана с утратой, Напоминает мумию кокон, Под взглядом оживает камень статуй, И ящерицы неп 1000 остижен сон. Фитиль уснет, когда иссякнет масло, Ветра сотрут ступни горячей след. Но нежная звезда давно погасла, И виден мне ее горячий свет. Илья Эренбург. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1972.

* * * Нет, не забыть тебя, Мадрид, Твоей крови, твоих обид. Холодный ветер кружит пыль. Зачем у девочки костыль? Зачем на свете фонари? И кто дотянет до зари? Зачем живет Карабанчель? Зачем пустая колыбель? И сколько будет эта мать Не понимать и обнимать? Раскрыта прямо в небо дверь, И, если хочешь, в небо верь, А на земле клочок белья, И кровью смочена земля. И пушки говорят всю ночь, Что не уйти и не помочь, Что зря придумана заря, Что не придут сюда моря, Ни корабли, ни поезда, Ни эта праздная звезда. 1938 Илья Эренбург. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1972.

ДОЖДЬ В НАГАСАКИ Дождь в Нагасаки бродит, разбужен, рассержен. Куклу слепую девочка в ужасе держит. Дождь этот лишний, деревья ему не рады, Вишня в цвету, цветы уже начали падать. Дождь этот с пеплом, в нем тихой смерти заправка, Кукла ослепла, ослепнет девочка завтра, Будет отравой доска для детского гроба, Будет приправой тоска и долгая злоба, Злоба - как дождь, нельзя от нее укрыться, Рыбы сходят с ума, наземь падают птицы, Голуби скоро начнут, как вороны, каркать, Будут кусаться и выть молчальники карпы, Будут вгрызаться в людей цветы полевые, Воздух вопьется в грудь, сердце высосет, выест. Злобу не в силах терпеть, как дождь, Нагасаки. Мы не дадим умереть тебе, Нагасаки! Дети в далеких, в зеленых и тихих скверах,Здесь не о вере, не с верой, не против веры, Здесь о другом - о простой человеческой жизни. Дождь перейдет, на вишни он больше не брызнет. 1957 Илья Эренбург. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1972.

* * * Наши внуки будут удивляться, Перелистывая страницы учебника: "Четырнадцатый... семнадцатый... девятнадцатый... Как они жили!.. Бедные!.. Бедные!.." Дети нового века прочтут про битвы, Заучат имена вождей и ораторов, Цифры убитых И даты. Они не узнают, как сладко пахли на поле брани розы, Как меж голосами пушек стрекотали звонко стрижи, Как была прекрасна в те годы Жизнь

Никогда, никогда солнце так ярко не смеялось, Как над городом разгромленным, Когда люди, выползая из подвалов, Дивились: есть еще солнце!.. Гремели речи мятежные, Умирали ярые рати, Но солдаты узнали, как могут пахнуть подснежники За час до атаки.

Вели поутру, расстреливали, Но только они узнали, что значит апрельское утро. В косых лучах купола горели, А ветер молил: обожди! минуту! еще минуту! Целуя, не могли оторваться от грустных губ, Не разжимали крепко сцепленных рук, Любили - умру! умру! Любили - гори, огонек, на ветру! Любили - о, где же ты! где? Любили - как могут любить только здесь, на мятежной и нежной звезде. В те годы не было садов с золотыми плодами, Но только мгновенный цвет, один обреченный май! В те годы не было "до свиданья", Но только звонкое, короткое "прощай". Читайте о нас - дивитесь! Вы не жили с нами - грустите! Гости земли, мы пришли на один только вечер. Мы любили, крушили, мы жили в наш смертный час, Но над нами стояли звезды вечные, И под ними зачали мы вас. В ваших очах горит еще наша тоска. В ваших речах звенят еще наши мятежи. Мы далеко расплескали в ночь и в века, в века Нашу угасшую жизнь. Март 1919 Илья Эренбург. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1972.