- Да он только в городе удобен, - Директор треста оживился. - Тарас Константинович, а чего бы вам рацию не приобрести? Степанченко вон покупает.

- А на шута она мне? Степанченко - модник, ухарь.

У этого на штаны не хватит - галстук купит.

Зазвонил телефон, управляющий привычно щелкнул клавишей, поднял трубку.

Пока он говорил, Тарас Константинович, перебирая в уме, не забыл ли чего, машинально оглядывал кабинет - ковровую дорожку от двери до стола, диван, легкие зеленоватые шторы на раскрытых окнах и - с некоторым удивлением - расправленный на вешалочке в углу светлый пиджак.

- Семен Семеныч, неужто в такую жару пиджак носишь?

- Боевая готовность номер один, - засмеялся директор. - Как сигнал на верха идти, так и надеваю.

- Это к чему же?

- А как же - порядок. Все так делают.

- То-то я нынче у одного начальника это же видел.

И пиджачок вот так же аккуратненько налажен и удавочка даже висит - у тебя вон нет. Так не подумал, что к чему: жарко, мол, вот и скинул. Тарас Константинович усмешливо покосился на свои брюки и распашонку. - А я-то, провинция, и в обком так ходил.

- Вам можно: вы - с первой линии, так сказать, С производства.

- Ясно. - Тарас Константинович, уразумев, кивнул, - А по-моему, показуха это. Тоже мне - этикеты придворные! В такую жарищу - ради проформы. Глупость ведь несусветная!

- Да ну, Тарас Константинович! - Директор, опешив, улыбался, сглаживал, но глаза его, как и при начале встречи, стали обиженными.

"Вот чиновники - что-нибудь да удумают! - спускаясь по лестнице, похмыкивал Тарас Константинович. - Хотя и сам хорош, гусь лапчатый: выпросил у человека все, что надо, а потом его же и оконфузил. А, да ничего!

Молодой, неглупый - поймет..."

Петр ждал на противоположной теневой стороне, но в машине все равно было душно; Тарас Константинович влез в нее, как в предбанник.

- Поехали, Петро.

Начинало вечереть, но духота не уменьшалась, а стала еще более плотной. Сухим зноем дышали раскаленный асфальт и стены домов, томились деревья с неподвижной пыльной листвой; утирая мокрые лбы, гили с работы горожане, в ненадежной сомнительной тени отсиживались разморенные бабки.

Легче вздохнулось только за городом. И хотя солнце еще не закатилось, а воздух был все так же горяч и сух, сбежавшиеся к дороге хлеба наносили чистые, после недавних дождей, запахи земли, полынка, всего этого надвое размахнувшегося простора. Подавшись вперед, Тарас Константинович бездумно смотрел по сторонам, отдыхал.

К совхозу подъехали, когда начало смеркаться; в мягкой синеве, за темными деревьями, мигнули первые огоньки, влекущие и ясные, как звезды. Навстречу, под уклон, полоснув коротким лучом фары, промчался мотоцикл, мелькнула, проблестев, знакомая кожаная курточка.

- Быков, - не комментируя, сказал Петр.

"К радистке своей", - добавил про себя Тарас Константинович и завозился на сиденье, вспомнив вдруг совет директора треста купить рацию. Не подумал ведь...

- Вот дурак старый, - не удержавшись, вслух подосадовал он.

- Кто? - не преминул уточнить Петр.

- Скажу - ты - обидишься небось.

- А я не старый.

- Тогда я, выходит. Устраивает?

- Вам видней, - невозмутимо отозвался Петр.

- Разбаловал я тебя, дождешься, - добродушно погрозил Тарас Константинович, выходя из машины. - Завтра к десяти, раньше не понадобишься. Ну, бывай.

Упаковочный сарай стал после достройки длиннее чуть не вдвое - как тоннель.

Тарас Константинович шел по проезжей части, высохшей до звонкости, удовлетворенно оглядывая тянущиеся слева и справа сортировочные столы и за ними широкие, чисто подметенные площадки, на которые ссыпаются доставленные из садов яблоки. Здесь будто все в порядке. Оставалось докрыть крышу на пристрое, поднявшем над деревянными стенами отесанные грани стропил. День-другой - и тут закончат.

Сарай сейчас был пусть и гулок, как только что собранная бочка, но Тарас Константинович хорошо представлял его другим. Скоро здесь поплывет густой медовый запах, вставшие за сортировочные столы девчата будут проворно наполнять ящики, попутно зубоскаля с шоферами, а по пролету, едва не тыча друг друга в борта, потянутся к выходу груженные сладким грузом машины.

И пойдет здешнее наливное яблочко в район, в. область, а то и подальше - в белокаменную! Совхозную антоновку Тарас Константинович видел однажды на Арбате - приятно.

В общем, здесь все на ходу... Тарас Константинович вышел во двор, примыкающий к сараю, сел на неошкуреныое бревно. Вдоль забора, возвышаясь над ним, лежали горы ящиков - новых, желтых, и потемневших, неоднократно бывших в употреблении, под навесом аккуратно сложены тюки прессованной стружки - это для упаковки поздних сортов, которые и собираются и укладываются особо: яблоко к яблоку. Для них даже сборочные корзины обшивают внутри мешковиной - чтобы не побились. Ах, яблочко, яблочко, не такое уж ты легкое - пока тебя вырастишь, выходишь да до дела доведешь!..

Здесь, на неошкуренном бревне, и нашел задумавшегося директора рабочий Потапов.

Чуть припадая на левую ногу - в кирзовых сапогах с напущенными поверх них штанами, в белесой неподпоясанной гимнастерке, обросший и жилистый, он заговорил еще издали:

- Ну, мне так и сказали: к сараю пошел. Ладно, мол, до самого дойду, а так не оставлю! Завели порядочки!

- Что случилось, Иван Степаныч?

- Да ведь что, Константиныч! - Остановившись, Потапов выудил из кармана объемистый кисет, начал возбужденно вертеть цигарку. - Измываются, едри их мать!

Мне вон осенью шестьдесят три стукнет, не больно ты меня обскакал. Так ты вон сидишь-посиживаешь, а меня в лес грузить гонят. У меня с войны в костях осколок торчит, чуть крутнешься - и вот он!..

Тарас Константинович невозмутимо слушал, - зная, что Потапов, прежде чем дойдет до сути, обязательно выговорится, перебивать его бесполезно, с любопытством следил, как изо рта у него вместе с словами вылетают клубы дыма.

- Помоложе не нашли - вон какие бугаи ходят! Так нет же, давай Потапова, этот не откажет! Пускай старую хребтину доломает! За так - по восемь гривен с машины!

- Рубль семьдесят, Иван Степаныч, - негромко вставил Тарас Константинович. - Не узнал ты расценок.