Поэтому стреляйте с ходу и на поражение — при возникновении малейших подозрений!

Повторяем приметы…»

У Кейта перехватило дыхание. Он напряженно вслушивался:

«— Рост примерно метр семьдесят пять см, весит порядка 80 кг, одет в бежевую куртку, белую с открытым воротничком спортивного типа рубашку, без шляпы. Глаза темные, волосы слегка вьются, брюнет, на вид — лет тридцать…»

Кейт несколько успокоился: пока никто ещё не обнаружил, что он сменил одежду. Не говорили и о ране. Следовательно, этот плут из драгстора не знал, что одна из его пуль попала в цель.

В принципе переданные приметы довольно точно характеризовали его, но это не так уж было и опасно, до тех пор пока им не удастся выяснить, что он изменил внешний вид и что у него перевязана раненая рука.

Опасность, понятно, возрастет в тот же миг, как только постоялец номера, которого он обчистил, вернется к себе, обнаружит и передаст властям описание костюма из серой фланели и панамы. И никакие пятьсот кредиток, что он ему оставил, не помогут, если он слышал объявление по радио. Ох, как сожалел теперь Кейт об этих деньгах; ведь обычный вор привлекает к себе меньше внимания, чем грабитель-джентльмен, который великодушно компенсирует жертве понесенные ею расходы. Он клял себя за то, что, наоборот, не симулировал полный кавардак в номере, не разбросал там все по углам и не утащил с собой ещё какие-нибудь вещи. Например, он мог бы спокойно запихнуть в чемодан, находившийся в шкафу, все три костюма. Вот тогда полиция поломала бы голову, решая, в каком из них он сейчас прохаживается.

А теперь, отталкиваясь от этой нелепой кражи, власти мигом состряпают новый, на сей раз вполне точный его внешний портрет.

И в какое все же осиное гнездо он угодил? Надо же: стреляйте на поражение и с ходу! А он-то ещё хотел пойти сдаваться полиции!

Эта установка палить по нему при малейшем подозрении означала, что отныне исключался всякий контакт Кейта с властями. Он оказался в таком опасном положении, что не смог бы даже дать никаких разъяснений… если даже предположить, что он знал КАКИМ ОБРАЗОМ изложить всю свою историю. И все же несмотря на все выставленные на дорогах и вокзалах посты перехвата ему требовалось как можно быстрее добраться до Нью-Йорка. Но что стало с этим городом? Будет ли это тот Нью-Йорк, который он оставил позавчера или же — нечто ни на что непохожее?

Он стал задыхаться в своем номере. Подошел к окну, распахнул его, рассеянно взглянул на городское движение. Вполне нормальная улица, по которой прогуливаются с вполне безобидным видом обыкновенные люди. Но вдруг в поле зрения попали три алых монстра, выходивших — опять под ручку — из кинотеатра, что располагался напротив его гостиницы. И, главное, никому до них никакого не было дела.

Он вдруг в панике отшатнулся от окна, поскольку одно из этих пурпурных созданий вполне могло оказаться тем, кто видел его в драгсторе. Разве он мог поручиться в обратном? Для него все они были на одно лицо, но если они уже имели опыт взаимоотношений с людьми — а, похоже, так оно и было — тот, кто хоть раз его заметил, несомненно тут же признает его снова.

При виде этих монстров его поразила дрожь и молнией проскочила мысль: а не поехала ли у него крыша? Тогда это была бы самая необыкновенная из когда-либо существовавших форма сумасшествия, а ведь он в свое время защитил в университете специальный курс по психопатологии.

Ну а если он рехнулся, то что было иллюзией: тот мир, в котором он пребывал сейчас, или тот, который остался у него в воспоминаниях?

Неужели его разум оказался в состоянии создать целый комплекс ложных воспоминаний о вселенной, где никаких межпланетных путешествий не существовало, что отродясь не слышали ни о каких огненно-красных страшилах, появившихся на Земле с Луны, где обращались доллары, а не кредитки, куда не казали носа шпионы-арктуриане, а о колониях землян на Марсе никто и не слыхивал?

Могло ли такое быть… что мир, в котором он прожил всю свою жизнь, который был ему близок и понятен, все эти воспоминания — не что иное, как порождение его разума?

Хорошо, но тогда если реален этот мир, а все, что он помнил до семи вечера, — суть ложные, где же его место в этой системе? Может, он и взаправду шпион-арктурианин? Это было ничуть не более невероятно, чем любое другое допущение.

Неожиданно в коридоре раздались шаги нескольких человек. Тяжело топая, люди остановились прямо под его дверь. Резко и повелительно постучали:

— Откройте! Полиция!

Кейт задержал дыхание, мысли беспорядочно заметались. По радио только что передали, что полиция проводит повальные обыски по домам, так что её визит в отель объяснялся чрезвычайно просто. А поскольку он скорее всего был в числе последних, кто снял номер, начали с него. Иными словами, основанием для их подозрений служил лишь поздний час его прибытия в гостиницу, не более того.

Но не было ли при нем самом чего-либо такого, что выдало ьы его в случае обыска? Ну конечно же деньги! Не те кредитки, что всучил ему хозяин драгстора, а монеты и доллары.

Он поспешно выгреб из кармана всю мелочь — один двадцатипятицентовик, два — по десять и несколько — по пять. Из бумажника извлек банкноты — три по десять и несколько однодолларовых бумажек.

В дверь постучали вновь, на сей раз с большей настойчивостью.

Кейт поспешно завернул монеты в банковские билеты, сложил все это тугим пакетиком и спрятал подальше с глаз за бортиком оконного карниза.

Затем пошел открывать.

На пороге выросли три молодца, двое в полицейской форме. Последние настороженно держали его на прицеле приклеившихся к рукам револьверов. Третий, одетый в серый выходной костюм, произнес:

— Извините, мистер. Это всего-навсего проверка. Вы, надеюсь, слышали переданные по радио сообщения?

— Естественно, — откликнулся Кейт. — Входите.

Впрочем, его приглашение явно запоздало. Все трое уже были в номере, готовые к любым неожиданностям. Стволы револьверов тупо глядели, не дрогнув ни на миллиметр, прямо ему в грудь. Холодный, недоверчивый взгляд в сером не сходил с лица Кейта.

Но разговаривал он намеренно учтиво.

— Ваша фамилия, пожалуйста?

— Кейт Уинтон.

— Профессия?

— Журналист. Главный редактор «Необыкновенных приключений». — И Кейт указал на валявшийся на постели журнал.

Дуло одного из наставленных на него оружий несколько опустилось. Лицо державшего его полицейского расплылось в широкой улыбке.

— Вот это да! — воскликнул он. — Так вы, наверное, тот самый тип, кто занимается отделом «Почта астронавтов»? Вы и есть «дежурный астронавт»?

Кейт утвердительно кивнул.

— В таком случае, — продолжал полицейский, — вы, должно быть, помните мою фамилию — Джон Гэретт. Я четыре раза писал вам, а два моих письма были напечатаны.

Он быстро перекинул револьвер в другую руку — не снимая Кейта с мушки — и протянул правую для приветствия.

Кейт пожал его пятерню.

— Ну как же, как же, — поспешил он, — это ведь вы постоянно требуете от нас включать цветные иллюстрации вовнутрь журнала, даже если для этого потребуется повысить розничную цену норма на один… — он вовремя поправился, — на одну кредитку.

Улыбка полицейского, казалось, стала ещё шире, и он опустил оружие книзу.

— Ясное дело, что это я. Ведь я один из самых горячих почитателей вашего журнала с…

— Эй, сержант, не забывайте о револьвере! — жестко бросил человек в сером. — Будьте осторожнее.

Оружие тотчас же опять взметнулось на уровень груди Кейта, но улыбки у сержанта от этого не убавилось.

— Этот тип говорит правду, босс, — авторитетно заверил он. — Иначе откуда бы ему знать о содержании моих писем?

— Они ведь были опубликованы? — ехидно переспросил инспектор.

— Хм… да, но…

— У арктуриан превосходная память. Если он готовился выступить на Земле в роли журналиста, то уж, поверьте, тщательно изучил все появившиеся номера журнала, за руководителя которого он собирался себя выдавать.