Шум толпы на космодроме стих. Все смотрели на посла, который встал со своего места в открытом космомобиле и теперь был хорошо виден. От тела и головы посла во все стороны тянулись гирлянды проводов и трубок, соединяющие его с причудливыми животными и многочисленными приборами.

Толпа на космодроме затаила дыхание: назначение замысловатой сети, окутывающей посла, было известно всем. В челноке люди расталкивали друг друга, чтобы занять более удобную для наблюдения позицию. Холодноглазый землянин что-то быстро говорил в телефон.

— Сейчас будет предсказание! — пробурчал кто-то хриплым голосом чуть не в ухо Митчу.

— …вероятности! — долетел до них голос посла. По всей видимости, неожиданно включился усилитель, застав мысль посла посередине. Процедура предсказания вероятности, которую практиковали на Кармпэне, слыла наполовину мистической, наполовину строго научной. Помощники Карлсена, почувствовав, что предсказание, которое прозвучит сейчас, будет благоприятным и вдохновит собравшихся людей, распорядились организовать трансляцию речи посла по общественной радиосети.

— Надежда, жизнь разгораются с новой силой и распространяются повсюду, как неудержимое пламя! — посол выдавливал из себя слова с таким видом словно пережевывал пищу. Вылетев, они со звоном распространялись во все стороны. По бокам его странного тела торчали отростки — видимо, занемевшие руки. Посол указывал ими на Карлсена — челнок находился примерно на одной высоте с зависшей в воздухе машиной.

— Черные металлические силы мечтают о победе, мертвые машины собираются убить нас. Но в человеке, которого я вижу сейчас перед собой, бьется жизнь, способная одолеть любой металл. Он пробуждает в нас жизненную силу. Я вижу: с Карлсеном мы победим…

Предсказания Кармпэна всегда приковывали к себе огромное внимание: процедура сопровождалась действием каких-то необычайных сил, к тому же, как правило, они оправдывались. Митчу приходилось слышать, что напряжение, возникающее в процессе предсказаний, имеет скорее топологическую, чем психическую или электрическую сущность. Однако как и большинство землян, понять это он был не в состоянии.

— Победа, — повторил посол. — Победа… а затем…

Выражение его экзотического для жителей Солнечной системы лица вдруг изменилось. Холодноглазый землянин, судя по всему, обладал определенным опытом в прочтении эмоций своих союзников, а может быть он просто не хотел рисковать. Так или иначе, он, не повышая голоса, отдал команду, и трансляция речи посла тут же прекратилась. Раздался одобрительный гул толпы; наверно, люди посчитали, что предсказание уже завершено полностью. Но посол еще не закончил. Правда, теперь слышать его могли только те, кто стоял в непосредственной близости от космомобиля. Последние слова доносились и до челнока.

— А затем — смерть, разрушение, развал, — квадратное тело посла изогнулось, но его дружелюбный взгляд по-прежнему был сосредоточен на Карлсене. — Тот, кто завоюет все… умрет, не имея ничего…

Посол Кармпэна наклонился еще ниже, и его аппарат быстро отвернулся от балкона и громким голосом произнес:

— Нас, тех, кто слышал последние слова предсказания, мало и в то же время много, учитывая, что слова эти должны были бы стать тайной. Поэтому я не стану просить вас о молчании. Но рассказывая о том, что вы слышали, прошу вас, не забывайте добавлять, что лично я не верю никаким предсказаниям, исходящим от кого-либо, кроме Бога. Посол Кармпэна никогда не утверждал, что его мнение безошибочно.

Никто из присутствующих не отвечал своему предводителю, но настроение, охватившее всех, свидетельствовало об одном: в правоте посла сомневаться не приходилось. Девять из десяти были убеждены: все будет именно так — сначала победа, затем смерть и развал.

Имел ли тот печальный конец, о котором говорил предсказатель, отношение только к Карлсену, или он касался жизни в целом? Люди в челноке смотрели друг на друга, что-то бурча себе под нос. Предчувствие беды охватило их.

На самом краю Улан-Батора челноки, наконец, смогли приземлиться. Ступив на землю, люди не встретили ни единого повода для печали. Толпа вокруг прибывших кораблей становилась все больше. К Митчу подошла девушка, украшенная гирляндами. Она набросила на него заплетенный в кольцо огромный букет цветов и нежно поцеловала. Для него, не отличавшегося особой красотой, подобное обращение было совершенно неожиданным.

Митчел почувствовал, что взгляд Верховного остановился на нем.

— Ты, марсианин, пойдешь со мной на заседание Генерального Штаба. Я хочу, чтобы наша делегация выглядела представительно. Тогда они не будут подозревать меня в том, что я — просто агент моего брата. Мне нужна пара человек, родившихся в Солнечной системе.

— Да, сэр.

Была ли какая-то иная причина, по которой Карлсен выделил его из числа остальных? Они стояли рядом в толпе — два невысоких человека — и смотрели друг другу в глаза. Один — некрасивый, украшенный огромным венком, продолжал обнимать девушку; она узнала того, кто стоял рядом с ним, и застыла в благоговейном почтении. Второй, излучавший магнетизм, влияние которого делало бессмысленными все рассуждения о красоте и уродстве. Правитель планеты, которому — кто знает — может быть, суждено стать спасителем всей жизни.

— Мне понравилось, как вы вели себя в толпе, не позволяя всяким пронырам наскакивать на себя, — сказал Карлсен. — Вы даже не повышали голоса и никому не угрожали. Как вас зовут и в каком вы звании?

В этой странной войне, в которой на одной стороне объединились силы всех существующих форм жизни, военная организация была довольна расплывчатой.

— Митчел Спэйн, сэр. Звания у меня пока еще нет. Я прошел подготовку с морскими пехотинцами. Находясь на Эстиле, я услышал о том, что вы предложили хорошее вознаграждение за участие в сражении. Поэтому я здесь.

— Не для того, чтобы защищать Марс?

— Думаю, это тоже имеет для меня значение. Но почему бы не получить за это плату?

Адъютанты Карлсена — старшие офицеры — с криками сновали вокруг, отдавая распоряжения об отправке делегации в Генеральный Штаб. У Карлсена, видимо, появилась редкая возможность спокойно поговорить с кем-нибудь. Он ненадолго задумался, и вдруг лицо его оживилось, словно на ум пришла неожиданная догадка.

— Митчел Спэйн? Знаменитый поэт?

— Ну… — протянул Митч, — я действительно опубликовал пару своих вещей. Ничего особенного…

— У вас есть боевой опыт?

— Да, однажды я даже находился на борту берсеркера. Нам удалось его утихомирить. Это было…

— Поговорим позже. Думаю, смогу подыскать для вас какой-нибудь пост. Опытные люди нам очень нужны. Хемпхилл, где наши машины?

Землянин повернулся, чтобы ответить. Да, конечно. Теперь Митч узнал его. Это — Хемпхилл, фанатичный герой многих битв с берсеркером. Некоторое время Митч с почтением смотрел на знаменитого адъютанта Верховного.

Прибыли машины, и делегация отправилась в Улан-Батор. Военный центр располагался под землей, надежно прикрытый защитными полями, которые в случае необходимости можно было развернуть вокруг города.

Спускаясь вниз на зигзагообразном элеваторе, Митч опять оказался рядом с Карлсеном.

— Поздравляю с предстоящей женитьбой, сэр, — начал он разговор. Митч не мог точно сказать, нравится ему Верховный Командующий или нет. Странно, но он чувствовал, что заранее может определить, как будет действовать этот знаменитый человек, чего от него можно ожидать в той или иной ситуации. Как будто он знал Карлсена уже много лет. Митч не сомневался, что и Верховный почувствовал: заискивать перед ним он не будет.

— Благодарю вас, — кивнул Карлсен. Он помолчал немного и извлек из кармана небольшую фотографию. На ней в объемном виде была изображена голова молодой женщины Ее золотые волосы были собраны в замысловатую прическу, которая недавно вошла в моду в среде новой аристократии на Венере.

— Она красивая, — Митчу не пришлось кривить душой и в этом случае.

— Да, — Карлсен, не отрываясь смотрел на фотографию, словно не в силах оторваться от нее. — Некоторые говорят, что наш союз чисто политический. Всем ясно, дружба с марсианами нам необходима, но поверьте, эта девушка значит для меня гораздо больше.