— Слушаюсь, — кивнул Хемпхилл.

Подобная разведка действительно имела смысл, и если Карлсен хотел убрать Хемпхилла с дороги и противостоять врагам своими собственными методами, то что же — пусть будет так. Хемпхиллу, правда, эти методы казались чрезмерно мягкими, но в руках Карлсена они, как правило, срабатывали. Раз эти проклятые машины по какой-то только им известной причине считали присутствие Карлсена на посту Командующего совершенно недопустимым для себя, значит Хемпхилл будет помогать ему всеми силами.

Что еще могло иметь во вселенной хоть какое-то значение, кроме истребления ненавистного берсеркера?

Каждый день Митч несколько часов проводил наедине с Кристиной. Он скрывал от нее сплетни, которые без конца ходили по кораблю. Все шепотом обсуждали неожиданную смерть Сальвадора, а около каюты Карлсена постоянно дежурили вооруженные часовые.

Флот уже вплотную приблизился к Каменному Месту. Туманность закрыла собой добрую половину звезд; вокруг кораблей, будто миллионы вдребезги разбитых планет, беспорядочно носились камни и сгустки пыли. Ни один корабль не мог пройти через Каменное Место. Каждый кубический километр туманности содержал множество твердых обломков; ни сверхсветовой прыжок, ни перелет в обычном пространстве на сколько-нибудь заметной скорости были здесь попросту невозможны.

Флот направлялся к одному из резко очерченных краев огромного облака, за которым недавно скрылся разведывательный отряд Хемпхилла.

— Она с каждым разом становится все разумнее, все спокойнее, — сказал Митч, входя в маленькую каюту Верховного Командующего.

Карлсен поднял глаза от стола. На листе бумаги, лежащем перед ним, был написан какой-то список. Почерк явно принадлежал венерианцу.

— Благодарю за доброе известие, поэт. Оба мне она что-нибудь говорит?

— Нет.

Они смотрели в глаза друг другу — бедный и неуклюжий циник, с одной стороны, искренний и привлекательный Верующий — с другой.

— Поэт, — неожиданно спросил Карлсен, — как вы поступаете со смертельными врагами, когда они находятся в вашей власти?

— Нас, марсиан, все считают жестокими людьми. Вы хотите, чтобы я вынес приговор самому себе?

Карлсен не сразу понял, что хотел сказать его собеседник.

— О, нет! Я говорю не о нас с вами и не о Крис. Это не личное дело. Просто я размышлял вслух — никак не могу найти решение, все жду какого-то знамения.

— Тогда зачем вы спрашиваете у меня? Спросите своего Бога. Он вроде бы советовал прощать своих врагов?

— Да, советовал, — медленно и задумчиво произнес Карлсен. — Знаете, он многого от нас хочет, ужасно многого.

Странное это было чувство. Митч неожиданно получил несомненное подтверждение того, что сидящий перед ним человек совершенно искренне верит. Ему даже показалось, что такого человека он еще никогда не встречал.

Да и самого Карлсена ему еще не приходилось видеть в подобном состоянии. Верховный вел себя необычно пассивно, чего-то ждал, вел совершенно непонятные разговоры о каком-то знамении. И вправду подумаешь тут, что этот человек помимо своей воли существует ради какой-то высшей цели и что именно она и вдохновляет его. Митч задумался об этом. Если…

Да, нет. Все это какая-то мистическая бессмыслица.

В каюте Карлсена зазвонил телефон. Митч не мог разобрать, что говорил человек на другом конце провода. Он следил за выражением лица Верховного. Энергия и уверенность возвращались к нему. Теперь он казался абсолютно убежденным в своей правоте.

— Да, — сказал Карлсен, — да, они хорошо поработали.

Затем он взял со стола несколько листиков, исписанных венерианским почерком.

— Мне сообщили новости, переданные Хемпхиллом, — с отсутствующим видом обратился он к Митчу. — Флот берсеркера недалеко от нас. Они находятся за кромкой туманности. Хемпхилл считает, что их там около двухсот. Он думает, что они не подозревают о нашем присутствии. Будем атаковать. Ну что, поэт, пусть ваши люди займут боевые позиции. Да будет с вами Бог. — Он снова повернулся к телефону: — Пригласите в мой кабинет адмирала Кемаля. Скажите ему, чтобы взял с собой своих людей. В частности… — Карлсен взглянул на листок, который держал в руке, и назвал несколько имен.

— Удачи вам, сэр, — сказал Митч после непродолжительной паузы. Выходя, он заметил, — что Карлсен положил взятые со стола листки в печь для сжигания мусора.

По дороге в свою каюту Митч уже слышал звуки сирены, извещавшие о начале сражения. Он надел костюм и прикрепил оружие, а затем отправился на мостик. В узких коридорах корабля было полно народа. Внезапно ожили громкоговорители и раздался голос Карлсена:

«…все плохое, что мы сделали вам словом и делом. Все, что мы для вас не сделали. Я прошу вас забыть обо всем. Именем всех людей, которые называют меня своим другом или предводителем, я клянусь, что все обиды с этого момента забыты».

Люди, спешившие занять боевые позиции, сгрудились в коридоре и застыли, вслушиваясь в его слова. Митч посмотрел в глаза грузного, до зубов вооруженного полицейского, который, вероятно, был телохранителем одного из офицеров.

Послышалось покашливание, а затем зазвучал голос адмирала Кемаля:

— Мы, эстилцы и венерианцы, — братья. Мы здесь все братья. Все мы теперь вместе. Мы — жизнь, которая противостоит берсеркеру. — Кемаль почти кричал: — Смерть проклятым машинам, смерть их строителям! Пусть каждый из вас помнит Атсог!

— Помните Атсог! — гремел голос Карлсена.

В коридоре наступило молчание, словно волна, поднявшись в самую высокую точку, сейчас покатится вниз. Затем раздался дружный крик. Чувствуя, как слезы льются из его глаз, Митч тоже что-то орал.

— Помните генерала Брадина! — закричал полицейский-венерианец, обняв Митча и поднимая его. — Смерть его мучителям!

— Смерть мучителям!

Крик, как пламя, бежал по коридору. Не стоит и говорить, что подобное происходило в тот момент на всех других кораблях. Само собой получилось так, что ничему, кроме братства, места в сердцах людей уже не было.

— Смерть проклятым машинам!

Мостик находился рядом с центром тяжести флагмана и представлял собой возвышение, на котором кольцом располагались кресла. Рядом с каждым из них находились средства связи и управления.

— Координатор абордажных операций готов, — доложил Митч, пристегиваясь ремнем.

В центре мостика висела видеосфера, на которой сейчас можно было наблюдать, как продвигаются корабли флота Карлсена. Они выстроились в две линии — более ста кораблей в каждой — и летели перекатами, попеременно опережая друг друга. Каждый корабль отображался на сфере зеленой точкой, координаты его местонахождения поступали из установленного на флагмане специального компьютера. Беспорядочная поверхность Каменного Места проплывала толчками вместе с линиями кораблей. Сам флагман беспрерывно совершал сверхсветовые микропрыжки, поэтому его изображение на видеосфере представляло собой последовательность неподвижных картинок, возникающих с интервалом в полторы секунды. Позади всех остальных точек перемещались шесть крупных зеленых меток. Это тяжелые венерианские бомбардировщики, несущие на борту огромные сверхсветовые пушки, изо всех сил старались не отстать от более легких и подвижных кораблей.

В наушниках Митча послышался чей-то голос:

— Примерно через десять минут мы подойдем к ним…

Голос затих. На сфере появилась красная точка, затем еще и еще…целая дюжина. Они, словно восходящие солнца, поднимались над выпуклым контуром туманности. Люди, собравшиеся на мостике, молча следили за появлением вражеского флота на экране. Разведывательный отряд Хемпхилла видимо все-таки был обнаружен. Корабли берсеркера не просто двигались в направлении флота Карлсена, они явно шли в атаку, сформировав на экране правильную сеть красных точек. Сначала эта сеть была единственной, но вскоре появилась и вторая, и они, двигаясь перекатами, по очереди совершали прыжки, исчезая из нормального пространства и появляясь в нем вновь. Но этими двумя подразделениями берсеркера дело не ограничилось: на экране возникали все новые и новые красные точки. Они выстраивались в формирования и продолжали идти вперед, чтобы подавить и сокрушить противника.