— Сомневаюсь, — продолжал я, — чтобы во всем мире нашлась хотя бы дюжина человек, догадывающихся о том, что происходит на «Зебре». Зато вы теперь знаете. И, думаю, понимаете, как важно для свободного мира, чтобы станция продолжала работать. И если там случилось что-то серьезное, это надо выяснить как можно быстрее.

— Да уж, вы еще тот врач, — усмехнулся Гарви. — Капитан Свенсон, как скоро вы рассчитываете выйти в море?

— Закончим погрузку торпед, дойдем до Ханли, примем на борт последнюю партию провизии, заберем теплую одежду — и полный вперед, сэр.

— Вот как? А вы говорили, что собираетесь совершить пробное погружение — проверить горизонтальные рули и отдифферентовать лодку в подводном положении, поскольку из-за недокомплекта торпед, как вы сказали, могут возникнуть кое-какие трудности.

— Я сказал это до того, как послушал доктора Карпентера. Теперь же я готов мчаться на всех парах, сэр, как он того хочет. Я погляжу, так уж ли необходимо проверять дифферент лодки прямо сейчас. Если нет — мы сделаем это в море.

— Это ваша лодка, — подтвердил Гарви. — А где, к слову, вы думаете разместить доктора Карпентера?

— В каюте старпома и стармеха найдется место еще для одной койки, — улыбнулся мне капитан, — я уже распорядился отнести туда ваш чемодан.

— Наверно, здорово намучились с замком? — полюбопытствовал я.

Капитан, ради приличия, покраснел:

— Первый раз видел такой хитроумный замок на чемодане, — признался он. — Он-то, пожалуй, больше, чем все остальное, навел нас с адмиралом на подозрения, тем паче, что нам так и не удалось его открыть. Мне нужно еще кое о чем переговорить с адмиралом, так что давайте-ка я прямо сейчас вас и провожу в отведенное вам помещение. Обед ровно в восемь.

— Благодарю, но я обойдусь без обеда.

— На «Дельфине» еще никто не страдал от морской болезни, уверяю вас, — улыбнулся Свенсон.

— Уж лучше я посплю. Почти трое суток не смыкал глаз — последние пятьдесят пять часов провел в дороге. Я просто устал, вот и все.

— Да уж, сюда вы добирались долго, — снова улыбнулся Свенсон. Казалось, улыбка никогда не сходит с его лица, а ведь кто-то думает, что она еще что-то означает. — И где же вы были пятьдесят пять часов назад, доктор?

— В Антарктике.

Адмирал Гарви уставился на меня, но смолчал.

Проснулся я совершенно разбитый, как будто проспал целую вечность. Часы показывали половину десятого, понятное дело — следующего утра, а не прошлого вечера; стало быть, проспал я пятнадцать часов кряду.

В каюте было темно. Я встал, отыскал на ощупь выключатель, включил свет и огляделся. Ни Хансена, ни старшего механика не было: они, верно, зашли уже после того, как я уснул, а ушли до того, как я проснулся. И вдруг понял, что нахожусь в царстве тишины и покоя: крутом ни звука, ни малейшего шороха. Как будто я оказался в собственной спальне. Что случилось? Отчего мы все еще стоим? Почему, черт возьми, не плывем? Я был готов поклясться, что прошлой ночью капитан Свенсон согласился со мной — надо было спешить.

Я быстро умылся в раскладном, как в спальном вагоне, умывальнике, смирившись с отсутствием мыла, надел рубашку, брюки, ботинки и вышел из каюты. В коридоре, по правому борту, в нескольких футах я заметил открытую дверь. Приблизившись к ней, я заглянул внутрь. Без сомнения, это была офицерская кают-компания: один из офицеров еще завтракал, не спеша расправляясь с бифштексом, яичницей и жареным картофелем и умиротворенно почитывая иллюстрированный журнальчик, — одним словом, срывал цветы удовольствия. Он был примерно моего возраста, крупный и явно склонный к полноте — обычное дело, должен заметить, для тех членов экипажа, кто любит вдосталь покушать и не любит двигаться, — с коротко стриженными черными волосами, подернутыми на висках сединой, и веселым, умным лицом. Заметив меня, он поднялся и протянул руку.

— Вы, как я понимаю, доктор Карпентер. Добро пожаловать в кают-компанию. Меня зовут Бенсон. Садитесь, садитесь.

Я выпалил что-то вроде приветствия и тут же спросил:

— Что случилось? Задержка? Почему стоим?

— В этом-то и есть беда нашего времени, — безрадостно проговорил Бенсон. — Все куда-то спешат. А к чему приводит спешка? Сейчас скажу…

— Простите, мне нужен капитан. — Я повернулся, чтобы уйти, но Бенсон положил мне руку на плечо.

— Успокойтесь, доктор Карпентер. Мы в море. Садитесь.

— В море? Под водой? Я ничего не чувствую.

— Что можно почувствовать на глубине триста футов. А то и четыреста. Впрочем, я и сам в таких пустяковых делах ни черта не смыслю, — признался он. — Пусть ими занимаются механики.

— Механики?

— Капитан, старший механик и им подобные. — Он взмахнул рукой, изображая прямую линию, как бы давая мне понять, насколько широко значение слова «механики». Есть хотите?

— Мы вышли из Клайда?

— Если Клайд не простирается дальше на север — за пределы Шотландии, тогда да.

— Что-что? Бенсон усмехнулся:

— Последнее контрольное погружение-всплытие мы делали в Норвежском море, на широте Бергена.

— Значит, сегодня только утро вторника, — предположил я, ощущая, что выгляжу полным дураком.

— Только утро вторника, — рассмеялся Бенсон. — И если вы сумеете вычислить, с какой скоростью мы шли последние пятнадцать часов, то сможете определить наше точное местонахождение, однако, я буду вам весьма признателен, если свои вычисления вы оставите при себе. — Он откинулся в кресле и громко крикнул: — Генри!

Из закутка — судя по всему там был буфет — возник старший вестовой в белой куртке. Это был высокий худощавый малый со смуглым и печально вытянутым лицом, похожим на морду спаниеля, только что сожравшего какую-то гадость. Взглянув на Бенсона, он многозначительно спросил:

— Еще картошки, док?

— Ты же прекрасно знаешь — больше одной порции твоего подгоревшего дерьма мне в жизни не одолеть, — с достоинством отрезал Бенсон. — По крайней мере, за завтраком. Познакомься, Генри, — доктор Карпентер.

— Здрасьте, — слащавым голосом произнес Генри.

— Завтрак, Генри! — скомандовал Бенсон. — И учти, доктор Карпентер — англичанин. И мне бы не хотелось, чтобы он ушел, проклиная жратву, которую скармливают морякам американского военно-морского флота.

— Если кому-то не по душе наши разносолы, — мрачно выдавил Генри, — пускай тот оставит свои вкусы при себе. Эй, там! Еще один завтрак! Да поживей!

— Ради Бога, не стоит себя утруждать, — сказал я. — Есть такие вещи, которые мы, привередливые англичане, просто на дух не переносим, особенно по утрам. И одна из них — жареный картофель.

Генри сочувственно кивнул и удалился. Я сказал:

— Так вы, как я полагаю, и есть доктор Бенсон?

— Штатный судовой врач на «Дельфине», и к тому же офицер, ни больше, ни меньше, — признался он. — Единственный, чья профессиональная пригодность была взята под сомнение, иначе зачем вы здесь?

— Уверяю, я вас ни в чем не стесню.

— Знаю-знаю… — скороговоркой проговорил Бенсон. Причем я не смог не сообразить, что без участия Свенсона тут не обошлось: наверняка капитан строго-настрого запретил офицерам докучать Карпентеру своими расспросами. И я снова подумал: интересно, что скажет Свенсон, когда мы прибудем на полярную станцию — если мы до нее доберемся — и поймет, как ловко я их обвел вокруг пальца.

Между тем Бенсон, улыбнувшись, продолжал:

— Здесь, на этой лодке, и одному-то врачу нечего делать, не говоря уже о двоих.

— Значит, работой вы не особенно перегружены?

Судя по тому, что завтракал он не торопясь, именно так оно и было.

— Перегружен! Да я сижу в лазарете, как приклеенный, каждый божий день — хоть бы одна живая душа заглянула. Заходят только, когда мы возвращаемся после долгого плавания, да и то — снять паршивую головную боль. Так что главная моя работа и специальность — следить за уровнем радиации и загрязнения воздуха. В былые времена, на первых подлодках, воздух становился грязным через несколько часов после погружения. Не то, что теперь: сейчас мы можем месяцами торчать на глубине, — он осклабился. — В общем, работенка у меня не пыльная. У каждого на борту есть пленочный дозиметр, и мое дело — время от времени проверять его показания: уровень радиации здесь обычно меньше, чем где-нибудь на пляже, не в самое пекло, конечно.