Мы все забываем о боли. Между тем, это отрезвляющий фактор.

Ты спросишь меня: если ты такой умный, какого хера ты не повесился до сих пор?

А я отвечу: я пытаюсь.

Точнее так. В повседневной жизни я мелочный подросток, пытающийся за счёт антиобщественных помыслов выделится среди всех – нормальное естественное желание. Рабская психология. Рабу вечно надо показывать, что он не раб.

То есть – мы примыкаем к расистам, к любителям пива, почитателям НейроСети, толкинистам, ходим в гольф клубы, становимся звероморфами, ширяемся – но это не выделяет нас, наоборот, мы опять ищем какой-то узкий круг, к которому можно присосаться и снова войти в некую социальную группу…ой, башка трещит. Вообщем, попытки выделится ещё сильнее показывают нашу рабскую сущность. Психологию существ, которым во-что бы то ни стало нужно заявить о себе.

Однако, неприятие всего вышесказанного, полное растворение и слияние с сообществом ведёт всё равно к тому же.

Это как некая шкала, по которой куда бы ты не ёрзал,ты всё равно придёшь к одинаковому финишу.

И никаких призов в конце.

Да, я тоже этим страдаю.

Мне нравится быть не как все.

Я просто боюсь быть как все.

С другой стороны, во мне зреет то зерно, которое под слоями жира и напускного маргинализма протухло и исчезло в других.

Тот самый здравый смысл, который говорит мне:

Слезь с этой дряни.

Освободи свою задницу.

В отличие от многих, у этого голоса есть власть над моими мозгами.

Правда, лишь когда я засыпаю.

Животное в человеке хочет – жрать, срать, спать и ебаться.

Человек в человеке хочет только одного – прекратить эту бесконечную цепь.

Машина в человеке хочет… а, хрен знает, что она хочет.

И из-за чего?

Из-за чистой вредности.

Я не претендую на объективность.

У меня двойственная натура.

Мне нравится животное.

Мне нравится человек.

Я не знаю, что мне выбрать.

Счастье для большинства людей – трахать тех, кого им хочется.

Несчастье – когда трахать не получается никого, даже хомячка.

А что есть любовь?

Обладание?

Совпадение душ?

Интерес?

Страсть?

Нет.

Просто секс, если девушка не затронула тебя духовно.

А если затронула духовно, то это значит, что её не так-то просто отыметь, а такой вызов тебя распаляет.

Если в течение долгого времени, несмотря на постельные успехи, ты так её и не раскусил, это люди склонны называть любовью.

С женской стороны так же.

А друзья?

Если ты мазохист – то это те люди, которые имеют тебя изощрённе остальных.

Если ты садист – то это те люди, которых ты хочешь трахать или уже трахаешь изощрённее других.

Бинарный, ёб ты, код.

Я живу потому, что у меня есть неплохие возможности иметь достаточно большое количество людей.

Я умираю потому, что мир в совокупности решил изодрать мой анус в клочья.

Кто я?

Парень, который стоит в куче мусора, бумаги, грязных носков и пьёт кофе из большой фарфоровой кружки на которой нарисован Чебурашка и тупо смотрит на холодильник.

Что дальше?

Проматываем плёнку.

Форвард.

Парень, который вдруг взвизгивает и изо всей дури расфигачивает кружку об близлежащую(да, именно так) стенку. Кофе растекается по постерам.

А парень орёт, просто стоит и орёт, уже на более низкой ноте, орёт в полнейшей фрустрации и злости, отчего горло у него начинает напоминать связку верёвок. Он орёт, а потом с матерными криками, мешая русский, английский, португальский, начинает лупить по холодильнику руками и ногами, оставляя в пластике вмятины, бьёт так, будто это его злейший и худший враг…

Ну почему я не могу жить спокойно?

Ну почему я вечно занимаюсь самоедством?

Не оправдал надежд моих богатеньких родителей?

Да срать я на них хотел.

Был слишком забит в детстве?

Да срать я на него хотел.

Я просто слишком

Люблю

И

Ненавижу себя.

У меня раздвоенное сознание и каждая часть тащит меня в свою сторону.

Поэтому-то я и принимаю всю эту гадость. Она меня уравновешивает…

Да срать я на себя хотел.

Лучше буду животным и буду жить по течению, не забивая ячейки памяти всей этой хернёй.

Нет, лучше буду человеком и…

Нет, вообще-то я дизайнер. Нейро-дизайнер. Моя работа заключается в том, что я подключаю себя (глубоко-глубоко) к Сети и начинаю торговать своими грёзами. Домами, которые настолько реальны, насколько великолепны. Пейзажами и ландшафтами, доселе никем не виданными. Мегаполисы, монстры… все то дерьмо, которое я вычерпываю из своих снов или создаю заново.

Я работаю на многие фирмы и нигде не прикреплён официально. Везде и нигде. Думаете, если бы мои работодатели узнали, что я Спящий, мне позволили бы этим заниматься?

Хрен.

Зато все поражаются, насколько мои работы изящны, хоть порой и жестоки.

Музыка – это те же сны.

Ей тоже можно управлять…

Вот выйти из сна сложнее. Намного, мать вашу, сложнее…

Особенно, если сон не твой.

Это случилсь меяцев семь назад. Я пришёл с какой-то попойки и отрубился.

Можно тут поговорить об открытиях.

Я открыл глаза и первое, что освидельствовало в моём сознании что дело пахнет керосином, был резкий больничный синий свет, причём мигающий.

Ванная.

Холодно. Было жутко холодно и мокро.

Сон так быстро не отпускает.

Trapped in the wake of a dream…

Я обнаружил себ в ледяной ванне. Действительно ледяной, посколько, будучи в сомнабульном состоянии я притащил туда два пакета сухого льда.

Я не мог двигаться, будучи обледенелым.

Я не знал, как моё сердце это выдержало.

Я лежал в холодной ванне, покрытой ледяной крошкой и думал.

Что-то там было не так.

Кап. Кап. Кап-кап-кап.

Из крана мерно капала вода.

Я посмотрел вниз, безучастно и отстранённо заметив, что на бордюрчике лежат бритвенные лезвия, измазанные кровью.

Я посмотрел на свои сине-белые руки, частично погружённые в воду и заметил, что на них аккуратно нарисованы две английские заглавные буквы «Ай», с перекладинами на запястьях и сгибах локтей.

Синее мигание.

Гудение.

Стробоскоп.

В таком свете всё становится преувеличенно чётким, а тени – яркими.

В таком свете, очень холодном, морозном свете, кровь похожа на вязкие чернила.

Она стекает с моих рук, из моих вспоротых вен, в воду, ровными чёрными полосками.

На самом деле, такого умиротворения и спокойствия, такой дзэнской гаромонии, как я испытал тогда, лёжа в холодной воде с перерезанными венами, наблюдая, как сочится, набухая, кровь, я не испытывал никогда.

Сухожилия и связки, вывернутые из моих рук блестели, красно-белым. Кожа разошлась под лезвиями, и это было красиво. Сверху она белая, а изнутри подбита красным.

Тишина была…перфекционистской.

Совершенной.

Жаль, что в тот момент не было боли.

Моя голова была откинута назад, а кровь всё текла…

Не знаю, кто виноват, но на полке у раковины, что как раз висела справа от меня, лежал терминал-2.

Не знаю, чего я испугался.

Ответственности.

Неизвестности.

Того, что почти впервые в жизни я был спокоен и счастлив?

Я позвонил Ленке.

Она примчалась…

И…

Хэппи-энд.

Моя нервозность и злость и ненависть и дёрганность, как ни странно, не заполняют пустоту.

А…ну что мы всё обо мне да обо мне?

Вот ты, например?

Поцелуй плиз, мою тощую зелёную задницу.

А если ты хакер – то открывай свои мозги навстречу мне, моему киберсну.

Поездка, уверяю, будет незабываемой.

Кто я?

Мозгоёб, мля

Хотя… всё, что я говорю, все мои эмоции, мысли – это всё ненастоящее, поверхностное, под этим – лишь пустота.

Это лишь видимость жизни.

Корка.

Я только и делаю, что притворяюсь.

На самом деле

Я мёртв…

End of entry 437fuckedup

Ландшафт странный. Небо стальное, затянутое серо-грязной клеенкой. Именно на такие мысли оно и навевает. О клеенке.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: