Если бы бурлаковская авантюра с Черным морем удалась, то двадцать второго сентября он бы вернулся домой, в Челябинск. Но, в этот самый день, он проснулся в Беловке и предавался размышлениям:

"Сегодня воскресенье- рабочий день. В уборочную все дни рабочие и выходного у меня нет уже три недели. В принципе, зачем мне здесь выходной? Что тут делать в выходной? Лежать на кровати и тупо глядеть в потолок?

Может, наоборот, начать работать в две смены? Что-то заработать? Но тут не так много осталось, еще пять-десять дней и уборочная закончится. А вообще-то, сегодня выборы в какие-то советы!"

Тут он стал прикидывать, когда Алена пойдет на выборы. Ему очень хотелось ее увидеть. Надо же было узнать, как она отнеслась к его записке.

"Вряд ли она пойдет с утра. Наверное, часов в одиннадцать.

Когда с подругами соберется."

Думая об Алене, он неожиданно вспомнил двух собачек.

"Интересно,"- думал Михаил.-"Они, как бы в кавычки взяли мой роман с Аленой. Две беленькие в день приезда открывали его, а черненькие в тот памятный вечер как бы закрывали. Самое любопытное, что они не лаяли, как все подобные шавки, а бежали молча. Да и потом этих псин я ни разу больше не видел… Мистика какая-то."

Ближе к одиннадцати он предложил парням прогуляться до клуба и поглядеть выборы по-сельски. Причин своего интереса к этому мероприятию он не объяснил. Парням тоже наскучило пролеживать кровати и они составили ему компанию.

Возле клуба они наткнулись на колхозного парторга, который предложил им принять участие в выборах нерушимого блока коммунистов и беспартийных. На что ему парни дали понять, что голосовать не хотят. В конце концов, не для того ведь они уехали за двести верст от своих избирательных пунктов, чтобы сходить на другие. У них так редко бывала возможность уклонится от почетного и обязательного в те времена права выбора, что грех было этой возможностью не воспользоваться.

Мишенька рассчитал время правильно. Он стоял на обочине местного Бродвея, а Алена шла с двумя подругами к клубу. Сердце напряженно стучало: подействовала его записка или нет? Подойдет или пройдет мимо?

Она улыбнулась, отошла от подруг и сказала: "Приветик! Как наши делишки?"

У него отлегло от сердца. Он что-то ответил и перешел в словесную атаку. Он осыпал ее необидными упреками, просьбами, вопросами, на многие из которых не ждал даже ответа.

Алена на его вопросы дала понять, что продолжения не будет.

Что ж, не будет, так не будет, вроде как согласился он. Но он услышал, что его записка произвела нужное впечатление и, между прочим, заметил, что если бы у него была возможность писать ей письма, они бы ей еще больше понравились. Аленушка согласилась получать от него письма.

Он решил, что ждать своего отъезда в Челябинск долго, и написал первое письмо на следующее же утро всего за двадцать минут.

Но на качестве письма скорость не сказалась. Слишком много он думал об Алене в последнее время, слишком много у него на душе наболело. Так что это было полновесное, высокохудожественное любовное послание. Оно было полно страстей, комплиментов, сладостных воспоминаний.

Михаил собирался отдать ей его в последний день, перед самым отъездом. Но пришлось раньше. Причиной тому была вторая размолвка. Они встретились в тот день, когда у Алены было плохое настроение. Он проводил ее до дому и возле своей калитки она наговорила ему неубедительной ерунды. Загадочно промолчала, когда надо было дать ответ. И Мишенька, почувствовал, что терпеть это – значит не уважать себя. Он дал понять, что встреч больше искать не будет и демонстративно опустил свое письмо в ее почтовый ящик, хотя она стояла рядом, и до нее можно было дотронуться рукой.

Больше его ничего здесь не удерживало. Мимо детского сада он теперь проходил спокойно. Здоровался, если его замечали. Молчал, если не видели. С Танюшей и Галочкой дружил и разговаривал. Но ни к каким результатам уже не стремился.

Командировка кончалась. День отъезда подошел в горячке споров с руководством колхоза, которое не спешило расставаться с почти бесплатной рабочей силой. Все-таки связисты на своем настояли. С трудом, со скрипом собраны все подписи на обходном.

Деньги будут недели через две. Ничего, вышлют по почте. Горячка отъезда захватила всех.

В последний день Михаил снова увиделся с Аленой. Он проходил мимо детского сада, когда она окликнула его. Он показал ей издали бумажку. Девушка подошла к ограде и спросила:

– Что это?

– Это? Это свобода! Это красный "Икарус" до Челябинска. Мамины пирожки и горячая ванна, которую я не видел четыре недели. Я сегодня уезжаю домой. Это обходной лист. В столовой надо подписать, что я им ничего не должен.

– Да-а? Жалко.

– Что ты, о чем жалеть. Надо время от времени отпускать командированных домой. Порой, они там бывают кому-то нужны.

– А знаешь, мне понравилось твое письмо.

– Я же предупреждал тебя об этом. Мои письма, они такие.

– Если бы ты написал мне еще, я бы не возражала.

– Я бы мог написать еще, мне есть, что сказать и о чем сообщить. Но, понимаешь, не могу я. Не могу надоедать своими письмами человеку, которому я не нужен.

– Ну почему ты так говоришь…

– Я только так могу понять твое отношение ко мне. Хотела подружилась, хотела- раздружилась. Я же живой человек. Мне тоже иногда бывает больно. И я не люблю играть в одни ворота, особенно, если эти ворота мои. Теперь, я считаю, все в наших отношениях зависит от тебя. Я, как человек порядочный, не могу беспрестанно докучать своими письмами девушке, даже любимой. Но! Но если я вдруг получу письмо от этой самой девушки, то, опять же как порядочный человек, обещаю ответить. Тем более, что свое письмо я уже написал.

– Хорошо, я напишу. Но только я так, как ты, не умею.

– Это не важно. Кстати, там на конверте есть мой домашний адрес.

В тот же день он на попутке доехал до Чесмы. Купил билет, истратив последнюю пятерку, и красный "Икарус" повез его домой.

Челябинск встретил его проливным дождем.

– Галочка, маленькая, как ты тут себя вела? Надеюсь хорошо?— спросил Мишенька у Подлужняк, входя на следующий день в помещение ЦБР.

– Она тут чуть замуж не вышла и за границу не уехала,— заложил ее Серега Кузнецов.

– Какой кошмар, капелька. Тебя нельзя оставлять одну ни на минуту. Ну про заграницу я слышал. Какие-то документы ты оформляла. Но замуж-то зачем? И почему не за меня?

– Щас. Только шнурки поглажу.

– Серега, почему меня никто не любит? И кто этот счастливый негодяй, который тебя, моя маленькая, чуть не соблазнил.

– Это тот фраер, с которым она вместе документы за границу оформляла,— продолжил ябедничать друг.

– Каков подлец! Казалось бы хочешь за границу, вали давай. А зачем чужим девушкам мозги пудрить? Значит у меня, Галочка, еще есть шансы.

– Надейся и жди, вся жизнь впереди. Особенно, когда побреешься.

– Придется остаться старым холостяком.

Сергей Кузнецов встретил его с огромным интересом. Мишенька загорел, похудел и оброс небольшой бородкой.

– Чей-то с тобой?— спросил Сергей показывал на подбородок.

– Это отсутствие горячей воды и новый образ жизни,— ответил ему Михаил.

– Пойдем что ли, покурим на крыльце,— предложил Кузнецов.— Потолкуем, как там, что там.

Они вышли на крыльцо. И минут двадцать Мишенька живописал свою жизнь в командировке.

– Ну, а с Татьяной-то дружил?

– С Татьяной? Татьяна- хорошая девушка, но там была еще лучше,— ответил Михаил.

Он немного помолчал.

– Может я дождусь от нее письма…

Письмо он получил. Они переписывались всю осень. Он сумел убедить ее своими письмами, и на новогодний праздник она приехала к нему. 1986 год они встретили вдвоем. Но что-то так и не сложилось. В том же году они и расстались и больше ни разу не встретились.