Если бы можно было убивать взглядом, то на мозаичном полу кафе "Уют" уже бы остывал труп подающего надежды скульптора. Ситуация изменилась: девушке опять стало весело, а Костя больше не чувствовал себя скованно, между ними возникла как бы маленькая тайна. Пришедший в себя от неожиданного конфуза Алексеев снова заулыбался. Сначала нерешительно, потом также беззаботно. Он опять нашелся и заметил, что уж теперь-то им точно ничего не мешает познакомиться. Все они рассмеялись и знакомство состоялось.

Девушку звали Людмилой Захаровой. Она была студенткой местного политеха, заканчивала четвертый курс. Будущий инженер-строитель. Когда пришла пора холодных закусок, к исповеди приступили мужчины.

Славик предпочел не повторяться и только вкратце рассказал про свою, как он выразился, "богемную" жизнь. Константин же, напротив, весьма подробно расписывал эпизоды своей трудовой биографии. Оказалось, что Людмила бывала и на базе отдыха "Жемчужина" и в клубе объединения "Полет", и видела там творчество Зайчикова.

Она, правда, не интересовалась автором, но некоторые вещи бросались ей в глаза и даже запомнились.

Алексеев понял, что наибольший интерес у девушки, у этой необыкновенно красивой девушки с серыми глазами, вызывает не он, признанный мастер кисти, а его друг- простой ремесленник от искусства. В этом мире, думалось ему, всегда побеждает серость.

C`est la vie! Вообще-то, он никогда не думал, что Костя глупее его, но всегда считал, что его, Вячеслава, талант ярче и богаче.

И Слава решил посмотреть, чем же кончится дело.

Костя продолжал рассказывать что-то веселое, но вдруг осекся. В зал кафе "Уют" энергичной походкой вошла Беляева Нина. Она заметила сидевшую в полупустом зале компанию и ехидно улыбнулась мужчинам. Дескать, вижу, вижу, чем вы тут занимаетесь. Зайчиков как-то сразу загрустил, но старался не показывать виду. Алексеев же кивнул Нине в ответ. Сидевшая спиной к выходу Людмила нового действующего лица не заметила.

В руках у Беляевой была большая сумка с коробками из под обуви. Она направилась прямо за служебную перегородку и зал еще больше опустел, так как туда же устремились и все официантки.

Оба: и художник, и скульптор, при виде Беляевой испытали легкое замешательство. Зайчиков сразу представил, какие выводы сделает Зинаида, если Нина ей расскажет об этой неожиданной встрече. А Вячеслав испытывал затруднения по другому поводу. Для всего круга их знакомых не было тайной, что Ниночка имеет на него определенные виды. Она достаточно терпеливо пережидала два его предыдущих брака, чувствуя, что это у Славика ненадолго. Дождалась- он снова был холост. И вот теперь она упорно внушала ему, что от ее цепких ручек он никуда не денется. Сам Алексеев, внутренне с этим уже смирился и просто лениво дожидался какого-нибудь веского довода, чтобы попасться в эти ручки. И то, что Нина увидела его в обществе хорошенькой девушки могло осложнить и без того непростые их отношения.

В общем, у мужчин пропал аппетит, но появилось желание покинуть точку общепита. Вячеслав подозвал официантку и выяснил, что Беляева принесла заказанный кем-то обувной дефицит. Он быстро сообразил, что у них есть несколько минут, пока коллектив кафе перемеряет и перетрогает импортные туфельки, и попросил нарисовать ему счетчик. Знакомой официантке тоже интересно было поглядеть на обувную продукцию Запада, и счетчик появился сразу же.

Потом мужчины дружно замотали головами, отвергая попытку Людмилы расплатится. Даже заговорили про какую-то обиду их мужскому достоинству. Троица дружно встала и потянулась к выходу.

Девушка не догадывалась, что работники искусств не хотят более задерживаться, и замедлилась возле зеркала в фойе. Тут-то их и настигла Нина.

Она вышла из служебной двери и неторопливо, с многообещающей улыбкой направилась к ним. Бежать было неприлично. И Слава понял, что его час пробил, что, жертвуя собой, он может прикрыть друга. Он вздохнул, пробубнил Людмиле что-то об извинениях и неожиданной встрече. Посоветовал еще раз придти на выставку и обязательно поглядеть на скульптуру, которая так на нее похожа. Затем надел дежурную улыбку и отправился на встречу судьбе.

А судьбе его было двадцать девять, звали ее, на этот раз, Беляевой Ниной Андреевной. Была она весьма привлекательной, умной и проницательной…

Очень же привлекательная и бесхитростная Людмила Захарова, подмазав, наконец, губки охотно извинила темпераментного художника и вышла из кафе в сопровождении Кости.

Любопытная Ниночка поинтересовалась, что это за "цыпленок" был с ними в кафе. Славик образно и интеллигентно рассказал историю знакомства с Людмилой, кое-что, впрочем пропуская. Как он думал, что девушка- модель Зайчикова, как Костя их знакомил. Нина посмеялась и выразила шутливую заботу о том, как бы у Константина не случилось романа, подобного шекспировскому Пигмалиону. Алексеев позволил себе заметить, что про Пигмалиона писал отнюдь не Шекспир. Беляева оспаривать это не стала, и выразила предположение, что это был другой англичанин на букву "Ш", Шиллер кажется.

Вячеслав снова уточнил, что Шиллер, вообще-то, немец. А пьесу с таким названием написал Шоу. Бернард Шоу. Правда, в этой пьесе нет ни одного скульптора. А скульптор есть в произведении Овидия- римского поэта, который позаимствовал тему, в свою очередь, из мифа древних греков. На что Ниночка ответила, что постарается запомнить все это. Сказано это было так, что Славик пожалел о своей эрудиции в области мировой культуры. В довершении всего, тоном, исключавшим пререкания, Нина, вручая Алексееву свой цветастый полиэтиленовый пакет, поинтересовалась у него о наличии свободного времени. Вячеслав все понял, и, желая загладить свой промах, сказал, что свободного времени у него сегодня- вагон.

Последнее слово, как всегда, осталось за женщиной.

А в это время, увлеченные разговором, скульптор и студентка неторопливо шли по главной улице города- проспекту Ленина. Забыв свою стеснительность, Костя разошелся, и увлеченно рассказывал Людмиле о своей работе, о своих друзьях, о своих заботах. Он любил свою работу, своих друзей и, не подозревая об этом, любил свои заботы. Знакомая тема так захватила его, что все, что он рассказывал, само собой складывалось в интереснейший сюжет. Людмила слушала его с вниманием. Она любила все новое, а тут перед ней неожиданно открылся удивительный мир. Мир художников. И рассказывал ей про этот мир обаятельный, интересный парень. Хотя, какой он парень? Ему лет тридцать, наверное. Наверняка, женат. Но это все мало смущало двадцатилетнюю Людмилу. Во взрослых мужчинах, повидавших жизнь, есть, как она считала, своя прелесть.

Всех своих ухажеров она делила на две группы. Парни из первой, в основном, надеялись на свои внешние качества: высокий рост, спортивную фигуру, красивое лицо, энергичное поведение. В разговорах брали роль лидера на себя. Говорить любили в основном о себе, своих успехах и достижениях, сыпали анекдотами и шутками, иногда невпопад. Этих было большинство. Вторая группа была поменьше. Ее представители были внешне менее привлекательны, в основном надеялись на свой ум. О себе говорили мало, чаще увлекались комплиментами в ее адрес, бывало дарили цветы, посвящали грустные стишки, старались оказать какую-то услугу. Шутили и рассказывали анекдоты всегда по какому-то случаю. Кстати, один такой подарил ей сегодня розы. Ая-яй! Она их оставила в кафе! Жалко-то как, розы она любила.

Константина она не могла отнести ни к одной из этих категорий. Она даже не могла решить, относить ли его поведение к ухаживаниям или нет.

Зайчиков добрался в разговоре до выставки молодых художников, живописно и понятно разъясняя замыслы представленных произведений. В этот момент его неласково толкнули. Оказалось, что увлеченный беседой, он едва не стоптал шеренгу бабулек, торгующих первой зеленью. Костя не обиделся, весь мир ему сейчас улыбался, и он улыбался всему миру. Он в секунду утряс инцидент, и старушка, защищавшая свой урожай, успокоилась и перестала ругать современную молодежь. Тут и Константин вспомнил, что до похода в кафе в руках у Людмилы были цветы. Выяснив, что цветы забыты, он исправил положение. Подошел к единственному представителю мужского пола в этом маленьком царстве зелени и цветов- мрачноватому жителю южных республик. Они перебросились несколькими фразами, помахали руками, и Зайчиков вернулся к Людмиле с букетом алых, как кровь, гвоздик. Девушка зарделась, приняла цветы, поблагодарила и, как-то по особенному, улыбнулась.