Однако и цена, которую платил Блэз Шима за все эти радости, была высока. Ему возбранялось пользо­ваться душистым мылом, кремом для бритья, помадой для волос, одеколоном. Он не мог есть пищу со специя­ми, пить что-то, кроме специально дистиллированной воды. Ясное дело, Нос следовало содержать в перво­зданной нетронутости, чтобы в стерильно-чистой лабо­ратории он нанюхивал все новые шедевры. К данному моменту Блэз Шима бился над многообещающим но­вым ароматом (рабочее название «Мудская волна»), но ему никак не удавалось получить стойкий результат уже в течение двух месяцев, и Отдел сбыта «ффф» начал дергаться из-за такого срыва сроков.

Было созвано совещание правления.

— Что, черт побери, с ним происходит?

— Может, утратил нюх?

— Ни Боже мой.

— У него и раньше случались задержки, помните? Та девка из Ипанемы, она его просто высосала. Как бишь ее?..

— Ильдефонса Лафферти.

— Эта Ильдефонса, по всем отзывам, просто вам­пир, но и она его настолько не задержала. Может быть, отправить парня отдохнуть?

— Он только в прошлом квартале брал две недели отпуска.

— И на что их потратил?

— Сказал, что неделю гулял напропалую —■ ел и пил, что ни попадя.

— Может быть, в этом все дело? Объелся?

— Нет-нет, вторую неделю он вычищал организм перед возвращением на работу. Честно.

Здесь вмешался председатель правления, крупный, с барскими повадками и кожей старого крокодила:

— А здесь, в «ФФФ», у него все в порядке? Возмож­но, какие-то трения в среднем звене?

— Невозможно, господин председатель. Они не посмеют мешать ему.

— Он не обижен в зарплате? Дайте ему прибавку.

— Говорит, что и того, что получает сейчас, не мо­жет потратить.

— Погодите, а не добрались ли до него конкуренты?

— Они ищут к нему подходы постоянно. Он просто смеется над ними — ему хорошо у нас.

Председатель задумался.

— Значит, что-то личное?

— Да, сэр, скорее всего.

— Неприятности с женщинами?

— Дай нам, Боже, всем таких неприятностей! В личной жизни это не Нос, а Жеребец!

— Семейные?

— Он круглый сирота.

— Жаждет продвижения, власти? Может быть, ввести его в состав правления? Кажется, у нас сейчас свободно одно кресло вице-президента.

— Я ему предложил это в начале года, но Шима рассмеялся в ответ — ему бы только возиться со своими химикатами.

— Ну так что же он не возится?

— Что, черт побери, с ним происходит?

— С этого ты и начал совещание.

— Ничего подобного!

— Именно с этого.

— Вот и нет!

Председатель снова вмешался; в его низком голосе слышался сдерживаемый рык:

— Ну же! Прошу вас! Похоже, что у господина Шимы личные проблемы, которые приглушают и/или препятствуют проявлению его гениальности. Мы дол­жны помочь ему справиться с трудностями. Как это срочно?

— Очень срочно, господин председатель. У нас уже заказов на миллион флаконов «Мудской волны», и срыв поставок катастрофически отразится на доверии к нам в будущем. Ну а какой будет урон репутации Шимы, и подумать страшно!

— Ясно. Ваши предложения?

— Психиатр?

— Это сработает только на добровольных началах, а я сомневаюсь, что он пойдет на такое добровольно. Жутко упрямый чувак.

— Сенатор, — пожурил его председатель, — я бы попросил! Неуместно пользоваться такими выражени­ями применительно к самой ценной нашей собствен­ности.

— Господин председатель, вы сказали, что наши трудности — это помочь ему с его трудностями?

— Ну да, губернатор.

— Так, может быть, сначала выясним, что там с ним?

— Ценное замечание, губернатор. Ваши предло­жения, господа?

— Для начала предлагаю установить круглосуточ­ное скрытое наблюдение за всем, что касается нашего чувака — ах, извините! — нашего ученого доктора: за всеми его делами, связями и контактами.

— Очень хорошо, сенатор. Наблюдение службой безопасности «ФФФ»?

— Пожалуй, нет, сэр. Утечки неизбежны, а если что, то мы просто восстановим против себя нашего слав­ного чувака, то есть, что это я, — доктора!

— Слежка, значит, со стороны?

— Да, сэр.

— Предложения?

— Мы раньше прибегали к услугам объединения «Беги-Лови». Они ловкие и честные ребята.

Председатель задумался, потом встал и двинул к двери походкой ленивого крокодила. По пути следова­ния он бросил через плечо:

— Прекрасно. Согласен. Собрание закрыто.

* * *

— Что за гадость, милые дамы, — журчал изящно раздосадованный голосок Пчелки-Царицы. — Учили- учили все эти мерзкие заклинания, жгли одну скверно пахнущую дрянь за другой и ровно ничего не дожда­лись. Ни Люцифера, ни хоть какого-нибудь подручного демона. Голосую за новую программу.

— Полностью поддерживаю, Реджина, — сказала Откатай, — но с условием — никакой больше латыни.

— И никакого древнееврейского. У меня еще челю­сти на место не встали.

— Дамы, послушайте распорядителя вашего круиза!

— Мы дрожим от предвкушения, Реджина.

— Я дрожу скорее от холода, — молочная кожа Нелл Гвин покрылась пупырышками. — Во мне кровь стынет, Реджина.

— Пи, подбрось торфа в камин. Пошевелись. И подвесь чайник над огнем. Мы выпьем кофе.

— Осталась только оборотная вода после ванны, хозяйка.

— Пойдет. Дамы, послушайте мое предложение. Что бы вы сказали насчет старинных стегальных поси­делок?

— Кого стегать?

— Да посиделки же. Людские женщины в старину собирались время от времени, в точности как мы, и вме­сте делали стеганые лоскутные одеяла.

Это потрясло Сару Душерыжку:

— Ты хочешь сказать, что все эти ИЗУМИтельные штуки действительно!!! делались!!! В-Р-У-Чную? Я всегда считала, что музеи их изготавливают сами — направленным взрывом, что ли...

— А я-то думала, что «заправленным».

— Да ну тебя, Мери, — рассмеялась Реджина. — Конечно же их делали руками, и я предлагаю нам этим заняться, если хотите.

— Я-то хочу, — Ента Калента состроила хитрую рожицу, — но кому из нас одеяло достанется, когда будет готово?

— Никому. Мы его продадим в музей, а на эти день­ги будем просто купаться в самых шикарных духах.

— Боже мой, я — за! Бр-р-р! — вздрогнула Нелл Гвин. — Кто еще голосует «за», поднимите руки. Да не ты, Пи, у тебя нет голоса. Считаю: один, два, три, четы­ре... шесть из восьми. Угадай и Откатай, как всегда, вно­сят разлад.

— Нет, не разлад, а раскол.

— А что это? Опять неприличность?

— Потом объясню, Гули. Ну, что теперь, Реджина?

— Трудно будет достать лоскутки, Нелл. Нужны разноцветные лоскутки, причем настоящая ткань, а не что-то, переработанное из чего-то.

— Легче легкого, Реджина. У моего Нудника по­трясная коллекция древних шелковых галстуков. Там множество дубликатов — он и не заметит, если я их стяну.

— Великолепно, Нелл. В одной моей нехорошей книге есть дивный рисунок одеяла, так что в следующий раз и начнем. Пи! Где кофе! Могу заметить, что стегаль­ные посиделки — просто прелесть! Это вам не Сатану выкликать; дурак он старый, вот и все!

* * *

Объединение «Беги-Лови» пришло в ярость. Его со­трудники впервые провалили задание ценного клиента, и возникло к тому же смутное чувство, что их надули. Через две недели глава объединения отфутболил папку с делом обратно «ФФФ», потребовав возместить рас­ходы.

— Почему это, господин "председатель, нам никто не удосужился сказать, что наш объект — профессио­нал? Наши ищейки с таким не справляются; их работа — обычные фраера.

— Что значит «профессионал»?

— То и значит, что не лох какой, а темнила, ловкач, кидала. В законе, одним словом.

— Наш доктор Шима — профессиональный пре­ступник? Невозможно!

— Послушайте, босс, господин председатель. Я вам срисую картинку, а вы уж сами решайте. Пойдет?

— Безусловно.

— В отчете и так все расписано. Мы приставили к Шиме двойное наблюдение — двоих ищеек, оператив­ников, сыщиков — на весь день, снаружи вашей конто­ры. Внутри-то мы вам не нужны, верно? Когда он выхо­дил, его пасли. Он всегда шел прямо домой, никаких контактов, кроме девок. Нигде ничего, ясно?