— Хорошая машина? — спросил вдруг лейтенант Смирнов.

— Японский ширпотреб, — пожал я плечами.

— А мне вот джипы нравятся.

— Сделаем дело — купите себе целое стадо джипов, — безразлично сказал я.

Он взял с торпеды пачку «Кэмэл»… разумеется, без спросу. Закурил.

— Хорошо! — рубанул воздух рукой с дымящейся сигаретой. — Возьмем пробу из контейнера, но на этот раз за бабки!

— Сколько?

— Штуку.

— О'кей, будет вам ваша штука. Мелочный вы человек, лейтенант.

— Но вы покажете мне деньги.

— Что значит: покажете? — не понял я.

— Я отведу вас к контейнеру только после того, как вы заплатите мне штуку баксов и покажете мой лимон. Хочу знать, что у вас есть эта сумма.

Я засмеялся. Слегка презрительно, но, в общем, благодушно.

— А что смешного, господин Хайрат?

— Нет, ничего… ничего смешного нет, господин лейтенант. Вы увидите и даже пощупаете деньги своими руками.

— Когда?

— Тогда, когда поедем брать пробу.

— Завтра вас устроит?

— Устроит. Только не вздумайте делать глупостей, лейтенант. Вы меня поняли?

— Я-то понял… и вы тоже не порите ерунды, меня прикрывает спецназ МВД.

— Ладно, хоть спецназ ФСБ. Где и когда встречаемся завтра?

— В Выборге.

— В Выборге?

— В Выборге, в Выборге… у вокзала, в полдень.

— Хорошо, в полдень у вокзала. Всего доброго, господин лейтенант.

— До свиданья, господин Хайрат… Кстати, нельзя ли получить рубликов двести в счет аванса? Так сказать: джентльмен-джентльмену.

Нет, мужики, не пойму я Отечества никогда!

В советские времена городам любили вешать бирки: город химиков. Или — город нефтяников. Текстильщиков. Металлургов. Черт знает кого. Ну, Иваново — город невест… Это все знают. А вот Выборг — это город таможенников. С легендарным Верещагиным прожорливое племя таможенное не имеет ничего общего. Продувные морды с бегающими жадными глазенками поверх усыпанного перхотью мундирчика… карманы бездонные… ба! Да не внуки ли это Чичикова Пал Иваныча?

— Нет-с, — отвечают дружно, — никак нет-с! Мы люди государевы. Службу блюдем-с… живота не щадим. А вы все в декларации указали? Па-аз-вольте.

Я въехал в древний Випури, он же Выборг. Навстречу катились огромные фуры. По плохим, разбитым дорогам, мимо скучных, серых домишек, в которых отсыпаются несовершеннолетние проститутки… Выборг — не только городок таможенников, это еще и город наших дорогих гостей из Суоми. Дорогие гости, напившись дешевой русской водки, очень любят забавляться с молоденькими русскими девочками… они люди цивилизованные.

Но сейчас меня мало все это интересовало. Сейчас меня интересовал только стальной цилиндрический контейнер с черной маркировкой. Посвященному человеку эта нанесенная по трафарету цифирь, наверное, скажет многое. Мне она не говорит ничего. Кроме того, что внутри стального с мощной свинцовой подкладкой цилиндра лежит высокообогащенный уран. Его нужно вернуть туда, откуда он похищен.

Я въехал на площадь перед вокзалом. Припарковался возле «четверки» с плафоном «taxi» на крыше. Водитель, жующий резинку, окинул меня равнодушным взглядом. До полудня оставалось еще восемь минут. Где-то рядом со мной уже находились сотрудники наружки ФСБ и бойцы РОСО «Град».

Я откинулся в кресле «тойоты», прикрыл глаза. Время тянулось медленно. В дорожной сумке на заднем сиденье лежал миллион долларов США. Костин сказал: подлинные. Пусть проверяет сколько хочет.

К таксисту на «четверке» подошли две молодые женщины. Обе вызывающе накрашенные, обе на высоченных каблуках. Одна наклонилась к водителю, до меня доносились обрывки разговора: «…В Хельсинки…» — «А хоть в Стокгольм!.. Не, дорого. Давай половину натурой, минетом…» — «На хрен нужно, максай бабки…» — «Дорого…» — «Раха максетти[3] Усекла?..» — «Ну, скинь маленько…» и т. д. Я не слушал.

Через минуту обе девки сели в «четверку». Машина задним ходом выкатилась со стоянки, уехала. А на ее место лихо встала ржавая, дребезжащая «копейка». В водительском кресле сидел здоровый амбал с ломаными борцовскими ушами. Рядом — лейтенант Смирнов. Чистенький. В белой рубашке с мятым галстуком. Вот ведь как облагораживают человека большие деньги!

…«Лейтенант Смирнов» кивнул «господину Хайрату» и поманил пальцем. «Господин Хайрат» ухмыльнулся… Я подхватил сумку с миллионом баксов — тяжеленькая! — и вышел из машины. Было очень душно. Два мужика в «копейке» смотрели на сумку внимательными глазами. ЖАДНЫМИ глазами. Я нажал кнопку на брелке сигнализации. «Тойота» мигнула габаритами.

— Принесли, господин Хайрат? — спросил «лейтенант», когда я плюхнулся на заднее сиденье «жигулей».

— А вы? — спросил я.

— Сначала бабки… Сначала пощупаем бабки. — Смирнов облизнул губы. Если бы я не знал, что меня прикрывают не менее двух десятков хорошо обученных сотрудников ФСБ, мне, наверно, было бы не очень уютно. Миллион долларов — большие деньги. Очень большие деньги.

— Бабки, господин лейтенант, в сумке. Садитесь ко мне, смотрите, щупайте. И — без глупостей.

Зазвонил телефон. Я снял с пояса «Эриксон», услышал голос Костина и сказал в трубку:

— Але… да. Двое. «Копейка» белого цвета. Госномер… Второй — лет тридцать, светлые волосы, бывший борец. Джинсовая рубашка, белые шорты. …Да, с нами Аллах, Фарид. Следуй за нами на дистанции двадцать метров. Если что — кончай всех, обо мне не думай. Аллах отведет от меня пули.

Мой монолог явно произвел впечатление на моих деловых партнеров.

— Ты что же, полк мусульманский за собой притащил? — спросил, ощерясь, лейтенант Смирнов.

— Не ссы, лейтенант, — подмигнул я. — Ты что же думал, что я привезу миллион зеленых один, без страховки? Дураков нет, брат.

— Ладно, господин Хайрат, — сказал «брат». — Или грудь в крестах, или голова в кустах… Сейчас я возьму тысячу баксов. Выборочно, не подряд. И мы их проверим в валютнике. Если все путняком — через час мы привезем контейнер. Возьмешь свою пробу.

«Лейтенант» пересел ко мне на заднее сиденье. Сумка стояла между нами. Кожаные бока матово отсвечивали.

— Ну, — сказал Смирнов.

— Что ну? Открывай. Смотри, считай, щупай.

Он посмотрел на меня растерянно. На лбу выступили бисеринки пота.

— Давай, давай, — подбодрил я, — они не кусаются, лейтенант.

Он неуверенно взялся за язычок молнии. Облизнул губы… молния вжикнула. Пачки баксов лежали ровно, плотно, как патроны в обойме. Капля пота сорвалась со лба «лейтенанта Смирнова», упала на банковскую бандероль. Она как бы поставила точку под сомнениями «лейтенанта». Он схватил пачку, разорвал бандероль и вытащил стодолларовую купюру. Вторая пачка… третья… четвертая… У водителя с ломаными ушами побагровел затылок… пятая, шестая… десятая. Обрывки бандеролей летели под ноги.

— В валютник, Вадя, — сказал Смирнов.

— А считать не будешь? — спросил Вадя.

— Потом… потом… не здесь, — ответил Смирнов и дернул узел галстука.

— Да не волнуйтесь вы так, господин лейтенант, — сказал я.

— А?

— Не волнуйтесь, говорю. Все будет о'кей.

Заскрежетав передачей, «копейка» тронулась. Через несколько секунд она уже катила по неровному булыжнику привокзальной площади. Вслед ей пристроилась «девятка» со смуглым черноволосым мужчиной за рулем. Видимо, он и есть Фарид. Наш борец-водитель все время поглядывал в зеркала. Он нервничал. Впрочем, и я нервничал будь здоров.

…Пока «лейтенант Смирнов» проверял купюры в обменном пункте, мы с борцом сидели в душном салоне «копейки». Сумка с девятьюстами девяносто девятью тысячами долларов лежала у меня на коленях. Перед глазами маячила багровая шея Вадика… Интересно, есть у них оружие?

Из дверей валютника вышел потный Смирнов, упал на заднее сиденье.

— Порядок, — сказал он, — баксы настоящие.

— А ты думал по-другому? — спросил я.

— Шутки Дьявола бывают ужасны… Значит, слушай, Хайрат, сейчас мы тебя вернем обратно на вокзал, понял?