— Ох, не надо! — посоветовал Брокк тихим голосом с магнитофонной пленки. — Это же мой мир. Я тут, знаете ли, почти что бог… хм, еще один?

Из воздуха вывалился Клим. Упал на колени, мотая головой, не соображая, что происходит и где он очутился. Брокк захохотал.

— Интересное развлеченьице! А я тут сижу, сижу, скучаю себе в одиночестве!

Хватка подпрыгнула. Брокк, не оборачиваясь, выставил вперед трость. Хватка ударилась о плотную невидимую стену и упала вновь.

— Не надо, говорю! — повторил Брокк. — Ну, зачем?

Возле Клима появилась Наташенька. С протяжным воплем он покатилась по траве, теряя туфли. Брокк захохотал еще громче. Ситуация его чрезвычайно веселила.

— Давно я так не развлекался!

И в этот момент прямо перед Брокком возник Вальдемар. Бродячий волшебник рухнул на одно колено, но почти мгновенно выпрямился. Смех затих. Улыбку словно стерли с лица Брокка.

— Ты?

Вальдемар кивнул.

Брокк отступил на шаг назад, тяжело опираясь на трость. Веселья как не бывало. Хватка нащупала в траве удавку и крепко сжала ее в руках. Теперь надо выбрать удобный момент, чтобы прыгнуть, чтобы связать…

— Я долго тебя искал. — сказал Вальдемар, и в голосе его не было того странного старческого веселья, как раньше.

— Ты все равно не успел. — отозвался Брокк. — Так что…

— Неплохо выглядишь.

— Ты тоже. Не постарел совсем.

— Я думал, ты окончательно развоплотился.

— Нелегко жить в мире собственных фантазий, знаешь ли… — Брокк задумался, будто решал, как поступить дальше. Потом сказал. — Ладно, хотя бы поглядишь, как все произойдет.

Вальдемар едва заметно улыбнулся. Хватка прыгнула в третий раз. Брокк рассеянно поднял трость. Воздух внезапно сделался вязким, будто кисель. Хватка застыла в нем, не в силах пошевелиться. Клим и Наташенька тоже застыли. Да и Вальдемар обратился в статую. В улыбающуюся статую. Только Брокк двигался, как ни в чем не бывало. На его лице проступили капли пота. Он снял шляпу и швырнул ее далеко в траву. Потом развернулся и поспешил по невидимой тропинке в сторону Храма Зеркал и Улыбок. Застывшие фигуры взмыли в воздух и полетели за ним, похожие на трехмерных воздушных змеев.

Семен взялся за дверную ручку как раз в тот момент, когда кто-то ударил по двери с обратной стороны. Семен отпрыгнул назад, едва не задев Вячеславу. Бабушка Фима тихо ругнулась сквозь зубы, потом сама же себе пригрозила, мол, нельзя ругаться при детях.

А в дверях показался человек в ослепительном белом костюме и с тростью. Он был лысоват и не очень красив: уши торчали в стороны, нос с горбинкой, а один глаз ощутимо косил в сторону.

— Приветствую. — сказал человек в белом костюме. — Знаете, мне расхотелось со всеми вами играть, поэтому давайте-ка, следуйте за мной. Я покажу вам конец света. Благо, в вашем мире остался один единственный человек, который все еще умеет нормально воровать.

Бабушка Фима открыла было рот, чтобы возразить, но человек в белом взмахнул тростью, и бабушка Фима застыла, будто статуя. Семен и Вячеслава, к слову, тоже застыли. Семен, вдобавок, ощутил, что у него невыносимо чешется под лопаткой.

Человек в белом развернулся и исчез в дверном проеме. Три застывшие фигуры поднялись в воздух и полетели за ним. У Семена в таком положении закружилась голова — в общем, чувствовал он себя неважно.

— О, мой друг! — воскликнул Брокк, появляясь в главном зале Храма Зеркал и Улыбок.

Это был один из ста главных залов Храма. Брокк возводил их один за другим, едва ли не каждый месяц. Не очень хороший способ уйти от одиночества — всего лишь тысячный способ сократить вечность.

В голосе Брокка, как и обычно, не было слышно никаких эмоций. Он просто констатировал факт.

Крысолов и муза сидели на упругом диване, обтянутым кожей. Муза с интересом разглядывала овальные своды, расписанные удивительными картинами. Сложно было поверить, что эти картины — не творение гениальнейших художников, а всего лишь легкие наброски воображения одного гениальнейшего волшебника.

Поскольку главный зал был огромен (настолько огромен, что одна из его стен исчезала в полумраке, а чтобы пересечь зал потребовался бы час), то эхо чувствовало себя здесь полноправным хозяином.

— Как же я рад тебя видеть! — сказал Брокк, пересекая холл по диагонали, наплевав на ковровые дорожки. По кафельному полу гулко цокали каблуки.

Крысолов поднялся, прижимая руку к болевшему боку. Боль заставляла крысолова нервничать.

— Это кто с тобой? — поинтересовался Брокк, подходя ближе. — Подружку привел? Не ожидал…

Крысолов пожал протянутую руку. Пошатнулся. Брокк подхватил его и осторожно усадил рядом с музой.

— Кого вы мне напоминаете, уважаемая… — пробормотал он, вглядываясь в голубые глаза изрядно потрепанной невесты.

— Наверное, музу. — обронила муза небрежно. — Такую, настоящую, не выдуманную, реальную и готовую абсолютно на все ради спасения мира музу. Верно?

Брокк отступил на шаг, стремительно бледнея. Лицо исказилось. В это же мгновение за его спиной возникли застывшие фигурки — Семен, Наташенька, Вальдемар, бабушка Фима, Хватка, Клим и Вячеслава. Фигурки парили в нескольких сантиметрах от пола. Они казались куклами — только живые глаза испуганно бегали из стороны в сторону.

Брокк повернулся к ним, дотронулся концом трости до Вальдемара — и бродячий волшебник шумно рухнул на кафельный пол. Глухой кашель разнесся по главному залу. Волшебник поднялся, вытирая рукавом бороду. Левая бровь у него была разбита, струйка крови медленно, будто змея, ползла по щеке вниз.

— Рассказывай. — потребовал Брокк. — Что это еще за шутки?

В этот же момент со своего места вскочила муза. Зашлепала босыми ногами по кафелю, поравнялась с Вальдемаром. Бродячий волшебник хитро улыбался, кося глазом на Брокка. Происходящее доставляло ему удовольствие. Ни с чем несравнимое удовольствие.

— Можно, я расскажу? — попросила муза.

Крысолов уже ничего не понимал. Вернее, он понимал, что дело не чисто, но никак не мог взять в толк, что происходит. Перед его глазами стремительно наступала ночь. В боку ворочали раскаленным ломом. Очень хотелось рафинада, и лечь поспать. Веки сделались тяжелыми.

— Крысолов, дружище! — пробормотал Брокк, не оборачиваясь. — Достань-ка артефакт, будь добр.

Крысолов хотел потянуться к плащу, но руки были такими тяжелыми, что попросту висели плетьми вдоль тела. Крысолов почувствовал, что медленно сползает на бок.

— Крысолов!

— Он может скоро умереть. — сказала муза. — Если вы не выслушаете хотя бы меня.

— Или меня. — добавил Вальдемар. — Хватит уже, а? Мы же старые знакомые, давно не виделись. Может быть, поговорим по душам?

— К чему весь этот спектакль? — Брокк кивнул на людей, застывших в воздухе.

Вальдемар пожал плечами:

— Сами увязались. Я никого с собой не звал. Но ведь героический отряд, не правда ли? Посмотри. Здесь три родственника Виноградова, а еще один из Хранителей.

Брокк усмехнулся:

— Ее притащил за кампанию?

— Хотел посмотреть на плод своих фантазий. — отозвался Вальдемар. — Я же их никогда не видел…

— Мог бы познакомиться, раз создал. Я к своим детям отношусь более благосклонно.

— И все же, я хочу рассказать! — вмешалась муза.

Брокк внезапно развернулся и бросился к крысолову. Муза и Вальдемар не двинулись с места.

— Крысолов! Мальчик мой! Подожди! Где артефакт, а? Не умирай, не теряй сознание, скажи… — Брокк приподнял крысолова и принялся обшаривать его плащ, выворачивать наизнанку скрытые карманы, тайные нашивки. На пол упало несколько авторучек, с шелестом спикировал носовой платок. Следом — кожаный кошелек, потрепанный календарик с изображением обнаженной женщины, посыпались хлебные крошки, упал крохотный кусочек сахара.

— Не суетись. — сказал Вальдемар. — Поздно. Мы уже здесь. Или ты думаешь, что артефакт способен что-то изменить?