Шанго кивнул, протянул монету и прошел в ворота.

— Дарфарец? — спросил напоследок Тито.

— Нет, — отозвался Шанго.

Подведя лошадь к пристройке и привязав ее у входа, негр вошел в помещение. Как и ожидалось — полутемная комната, стол, одна свеча и мужик, храпящий в своем кресле. Мужик оказался мужичком — маленьким таким человечком, с толстыми хомячьими щечками.

— Эй! — громко сказал Шанго.

Человек вздрогнул и проснулся:

— А? Что?

— Мне надо в город.

— Кх. Хорошо, — хрипя, проговорил привратник, еще не совсем отойдя от сна. Затем достал из под стола сосуд, хорошенько глотнул из него, и продолжил уже с легким высокомерием в голосе. — Для начала ответь-ка на парочку вопросов. Имя? — он открыл огромную книгу, лежащую на столе.

— Шанго.

— Фамилия, прозвище?

— Я сын племени Мабинти, — улыбнулся чернокожий.

— Хорошо, — кивнул человечек, — так и запишем — Шанго Мабинти. Род занятий?

— Наемник.

— Цель приезда?

— По делам к графу Донатосу.

— Хм, граф Донатос уважаемый человек, какие него могут быть дела с наемником? Хотя, — быстро продолжил он, увидев, как нахмурился Шанго, — это и не мое дело. Распишись здесь, — привратник повернул книгу и протянул чернокожему перо, — можешь просто крестик поставить.

Негр бегло взглянул на запись:

— Ведь язык един во всей Немедии? — спросил он, и когда собеседник кивнул, продолжил. — Замечательно. Слово «наёмник» пишется через букву «и», а не «е». — И усмехнувшись, расписался.

— С тебя две медных монеты, — погрустнел привратник и, протянув Шанго бумаги, добавил, — вот разрешение на месячное пребывание в столице. В Бельверусе раньше был? — Увидев, как собеседник отрицательно мотнул головой, он спросил: — Объяснить, как добраться до графа Донатоса?

— Нет, я потом узнаю. Лучше подскажи, как попасть в таверну «Червленый щит».

— Отдать лошадь?

Шанго кивнул.

— Сейчас войдешь в город. Двигайся прямо по Главной дороге. Она идет от Южных ворот прямо к центральной площади и королевскому дворцу. Но тебе так далеко не надо. Примерно через тысячу шагов увидишь вывеску — темно-красный щит, с нарисованной посередине пивной кружкой. Это и есть твой «Червленый щит». Ясно? Хорошо, добро пожаловать в город.

Привратник два раза дернул за веревку, висящую рядом с креслом, два раза прозвенел звонок и через некоторое время раздался скрип поднимающейся решетки.

— А Мабунти…, сказал вдруг человечек.

— Мабинти, — прервал его негр.

— Мабинти где живут? В Кешане?

— Нет, — покачал головой Шанго и вышел на улицу.

Пройдя через ворота, чернокожий воин медленно побрел по широкой улице, знакомясь с немедийской столицей, чье величие только слегка было подмочено осенне-зимней погодой. Следовало признать, что даже здесь, около входа, город казался красивым. Широкие и относительно чистые улицы. Большие хорошо построенные дома, на некоторых из которых болтались черные ленты, видимо оставшиеся после траура. Опрятные торговые лотки, хорошо одетые люди. Даже уличные шлюхи, судя по их виду, следили за собой.

Город жил своей жизнью. Периодически проходили отряды стражников. На Шанго, впрочем, они не обращали особого внимания — то ли так часто видели чернокожих людей, что привыкли к таким до равнодушия, то ли, и это более вероятно, не хотели зазря связываться с высоким мускулистым наемником, без сомнения опасным рубакой.

Вечерело. Становилось все более людно и шумно. Стали наполняться придорожные кабаки и забегаловки. Появились первые пьяные и шумные компании. Негра они обходили стороной. Что было, в общем, и хорошо. Для их же здоровья. Но на всякий случай чернокожий воин отстегнул от седла дорожную сумку и повесил ее на бок.

Шанго заметил небольшую странность — чем дальше он шел, тем становилось все холоднее и холоднее. Отнеся это на особенности здешней погоды и позднее время он поплотнее закутался в плащ и проследовал далее. Однако когда наемник подошел, наконец, к «Червленому щиту», игнорировать холод стало уже просто невозможно — на улице стоял настоящий мороз, лужи возле таверны промерзли до самого дна. Заведя лошадь в конюшню, чернокожий нашел глазами конюха:

— Ваша скотинка?

— Наша, наша. — Ответил тот. — Ведь у Агапа Хитрого нанимал? Все в порядке?

— Почти. Только подкова с переднего левого копыта сорвалась. К хреновым кузнецам ходите, — сказал негр с ухмылкой.

— Ну, это к хозяину. Вот возьми знак, что лошадку мы получили, — конюх протянул ярлык, — и к хозяину. Там рассчитаетесь.

— Как зовут?

— Фокий меня зовут, — растеряно проговорил конюх.

— Да не тебя. Хозяина как зовут? — рассмеялся чернокожий.

— А, ну да. — Его собеседник почесал макушку. — Маро его кличут. Маро Руфус.

Наемник кивнул, повернулся к лошади и погладил ее по голове напоследок:

— Ну, прощай Ману.

— Беляшка, — поправил конюх.

— Чего?

— Ничего, ничего. Хозяин в таверне.

Шанго вышел из конюшни в мороз и быстро пройдя несколько шагов открыл дверь таверны. Здание было довольно большим, имело два этажа. Нижний был разделен на две половины широким проходом между краями столов. На верхнем этаже виделся редкий ряд дверей, скорее всего комнаты для постоя. В помещении было приятно тепло, но не душно, и это несмотря на жарко горящие очаги и усилия хозяина, гонявшего служек-мальчишек с дровами по всему помещению. К нему то Шанго и направился.

— Ты хозяин? — спросил он.

— Я, я, — был добродушный ответ, — чего угодно? Поесть? Выпить? Комнату на ночь? Все найдем, если деньги есть.

— С этим потом. Сначала давай рассчитываться, — Шанго показал конюховый ярлык.

— Хорошо, — кивнул Маро, — давай пройдем к стойке.

Они прошли к длинному столу, огораживающему небольшую часть помещения. В стене за стойкой виднелась дверь и маленькое оконце, скорее всего на кухню. А вообще этот маленький закуток поражал нагромождением бочек, полок и бутылок.

— Так, — сказал хозяин таверны еле протиснувшись в неширокий проем, — держи значит Кушит, четыре монеты серебром — залог за лошадь, с удержанной платой, пятьдесят медяков, за пользование. — Он начал выстраивать в ряд монеты.

— Погоди хозяин, — нахмурился Шанго, — как-то ты торопишься. Знаешь, что я тебе скажу? На постоялом дворе с меня взяли семь монет серебром! По дороге у твоей лошади оторвалась вот эта подкова! — он протянул ее хозяину, — И часть пути мне пришлось пройти пешком. И еще одно — я не кушит, не кешанец и даже не дарфарец, и очень не люблю, когда меня обманывают.

Негр со всей силы сжал ладонь, в которой лежала подкова и смял металл. Искореженную железяку он небрежно уронил на стол.

— Стой, стой, стой, — выставив вперед ладони, заговорил Маро, — Агап не первый раз пытается нагреть руки на добрых путниках. Я уже несколько раз предупреждал его, что прекращу иметь с ним дела, а он, собака, все крутит. Поэтому поверь моим словам, как я верю твоим. Спроси вон, у кого хочешь — залог всегда четыре монеты, — он обвел рукой помещение и пару сидящих близко посетителей согласно кивнули. — Раз тут такое дело, — вполне искренне продолжил он, — я тебе твой залог возмещу и даже возьму с тебя половину платы за пользование. — Он отсчитал необходимую сумму и пододвинул их Шанго, — еще никто не называл Маро обманщиком!

После того как чернокожий кивнул, приняв извинения, трактирщик продолжил:

— Перекусить, выпить не желаешь, добрый человек?

— Не откажусь. Чего есть у тебя?

— Вон свежий поросенок румянится на углях, капустка тушеная, только что с огня. Похлебка днем сваренная осталась, можно разогреть, вкусная — с грибочками и чесночком. Оленина вчерашняя. Если желаешь, есть копчености — мясо и рыбка.

— Давай капусты и поросенка, — сказал Шанго, почувствовав, как от подобных речей у него забурлило в животе.

— Вина, пива?