В результате яростного спора было решено, что Уолл вернется в кратер снебольшим отрядом, а остальные выждут примерно час. Но тут же разгорелсяновый спор: сколько человек пойдет с Уоллом, сколько останется ждать, можноли отпустить с ним всех пленников. Трудно было поверить, чтобы недавниесоратники по кровавой битве так отчаянно спорили; понаблюдав какое-то времяза жаркой дискуссией, я махнул рукой и вернулся к Бреду и Келли, сидевшимчуть выше среди камней.

Здесь, в отблесках зарева из кратера и свете луны, заливающем пустынноепространство до самых гор на горизонте, да еще при поблескивании холодныхзвезд в просветах между облаками, можно было подумать, что там, в чревемира, не произошло ничего особенною; я надеялся, что увижу хоть какие-топризнаки недавнего боя — клубы дыма, свечение, души умерших, возносящиеся нанебеса, почувствую запах гниения, а не только холодный и сухой дух пустыни.Вместо лого меня встретил покой, который почему-то произвел на меня сильноевпечатление, и я стал вспоминать все, что видел и что совершил. С каждойновой картиной, появлявшейся перед моим мысленным тором, на менянаваливалась все большая тяжесть, сердце сжималось от боли, голова пухла,как от проклятия. Бред спрашивал меня про Кири и про Клея, но я мог толькокачать головой и твердить, что обо всем расскажу позднее. Он, конечно,понял, что с Клеем покончено, потому что увидел у меня его вещи, но тогда яоб этом не догадался, так как испытывал слишком сильные душевные страдания.

Не знаю, сколько прошло времени, но Уолл, Мадди и остальные по-прежнемупродолжали свой спор неподалеку от края кратера, а оттуда выползали поодному последние оставшиеся в живых. Они добирались до нас на пределе сил —черные, крохотные, безликие на фоне зарева, как чумные муравьи, спасающиесяиз отравленного муравейника. Все они, человек двадцать — двадцать пять,расположились ярдах в двенадцати от спорящих. Спор прекратился, и навстречуспасшимся побежали люди. Раненые опирались на своих товарищей. Бред вскочили спустился по склону на несколько футов, внимательно вглядываясь в каждого.Я был настолько измучен, что не догадывался, чем вызван его интерес. Дажекогда он пустился бежать, я с трудом спросил у Келли:

— Что это он?

Келли тоже встала, вглядываясь в лица уцелевших.

— Черт... — пробормотала она и сделала несколько шагов. Я видел, как у неена шее запульсировала жилка. — Это она, Боб, — произнесла Келли.

Я тоже встал и увидел худую темнокожую женщину, которая брела к нам; издалибыло трудно различить ее черты, но резкость и угловатость движений, которыея всегда считал признаками характера Кири, ни с чем нельзя было спутать.

Пока я торопился к Кири, в душе у меня перебывали все чувства, которые якогда-либо к ней испытывал, от любви до страха, не говоря о всевозможныхпромежуточных состояниях.

Один из повстанцев накинул ей на плечи плащ, чтобы прикрыть ее наготу; онавряд ли обращала внимание на Бреда, который уже цеплялся за нее, когдаприблизился я. Ее взгляд был устремлен куда-то мимо нас; время от времениона все-таки косилась на меня, но этим и исчерпывались признаки узнавания,если не считать судорожных движений ладонью, которые можно было с натяжкойпринять за ласковое поглаживание сына; она что-то произнесла каркающимголосом — то ли мое имя, то ли нечто неосмысленное. На щеке желтел старыйсиняк, а когда ветер приподнял ее волосы, я увидел у нее на шее след отворотника.

Приблизившись вместе со мной и Бредом к группе повстанцев, Кири внезапнооттолкнула меня, да так сильно, что я оказался на лопатках; я не успелпочувствовать ее прикосновение к моим ножнам, но у нее в кулаке блеснул мойнож. Она стремительно прошмыгнула мимо встречающих, вцепилась в одного изКапитанов, сидевших на камнях, и поволокла его вверх по склону за скалу.Кто-то кинулся было за ней, но Уолл преградил преследователям дорогу.

— На вашем месте я бы ей не мешал.

Коули, которого я узнал по красной ленте на шляпе, попытался было возразитьему, однако уже в следующее мгновение спор потерял смысл: из-за скалыраздался отчаянный визг; вскоре он захлебнулся, но потом возобновился и всенарастал, грозя оглушить всех нас. Когда визг снова прервался, мы решилибыло, что все кончено, но не тут-то было... Так продолжалось очень долго:голос то визжал, то умолкал, постепенно слабея, но свидетельствуя об адскихстраданиях. Видимо, Кири нашла способ, как возродить в Капитане интерес кжизни.

Когда она, наконец, появилась из-за скалы, глаза ее смотрели дико, вся онабыла забрызгана кровью, а лицо было так напряжено, что, казалось, на скулахвот-вот лопнет кожа. Я заметил Бреда, стоявшего рядом с Келли. Он был готовразрыдаться, и я догадался, что он только сейчас понял то, что мне было ясноуже давно: мы нашли Кири, но она сама уже не найдет нас. Не знаю, что так нанее повлияло — проигранная дуэль, моя измена, последующие невзгоды или всевместе, но она удалилась на такое расстояние, что уже не могла возвратиться,и оказалась в том мире, откуда когда-то пришла, где не существовало утешенияи домашнего очага.

Мы наблюдали за ней, собравшись в кучки, как паства, пораженная, словногромом с небес, страшным откровением, прозвучавшим с церковной кафедры. Всеждали, как она поступит дальше, однако она больше не шевелилась, словномашина, сделавшая свою работу. Тишина стояла такая, что слышно было, какветер шелестит песчинками. Мне показалось, будто ночь обретает плоть, а мывсе, наоборот, превращаемся в каменные монументы. Поступок Кири подвел чертуподо всем, что случилось в кратере. Это можно было сравнить с угловатойподписью на холсте, где разлилось море крови и трудно пересчитать убитых иизуродованных.

Наконец Уолл двинулся к ней. Он был тяжелее ее на добрых двести фунтов, новсе равно соблюдал осторожность. Когда он заговорил с ней, я не смогразобрать ни слова: по доносящимся до меня звукам я определил, что онобращается к ней на языке северян. Немного погодя он взял у нее нож и вытерлезвие о рукав своего плаща.

— Вот теперь, — провозгласил он без капли сарказма, но с оттенком сожаления,— мы можем уходить.

Последующие события доказали правоту Уолла — и одновременно опровергли егослова. Как он и предсказывал, Капитанам не удалось выковырять нас из «нор»,однако от успеха их отделяло совсем немного, и мы понесли тяжелые потери. Современем жизнь возвратилась в нормальное русло, если только можно назватьнормальным прозябание в Пустоте. Мы обитаем в причудливом подземномлабиринте под черной столовой горой, среди тоннелей и пещер, где хранятсявсевозможные диковины и механизмы, предназначение которых навсегда останетсядля нас неведомым, — там, где когда-то спали наши предки и где они грезили обезмятежном мире, в котором окажутся после пробуждения. Бредли учится, и,хотя предметы, которые ему преподают, мало похожи на те рудименты знаний,что постигают на Краю, он не хочет расставаться со школой. Я выращиваюовощи, фрукты, пшеницу на подземной ферме; Келли ведает запасамипродовольствия, оружия и прочего; Кири учит людей сражаться. Уолл... Уоллнаходится в тайном месте, где не расстается с захваченным летательнымаппаратом: командует бригадой, изучающей работу двигателей, и готовится квременам, когда у нас появится целый флот и мы доберемся до орбитальныхстанций и отомстим Капитанам. Можно подумать, будто мало что изменилось,хотя на самом деле изменилось почти все.

Дописав свой рассказ почти до конца, я показал его Келли, и она спросила,почему я назвал его «История человечества», хотя в нем описывается оченькороткий период и совершенно не говорится о том, что мы узнали о мире нашихпредков. Верно, все это я опустил. А ведь я видел картины, написанныепредками, читал их книги, слушал музыку, изучал их мыслителей, их славныедостижения и, в основном, восхищался ими. Однако все вкупе не можетперевесить массовые убийства, варварство, бесконечные мучения и пытки,подлости, болезни, идиотские племенные распри, миллиарды насилий и унижений,которые и составляют историю мира, существовавшего на поверхности до тогомомента, как его постигла гибель (сомневаюсь, что мы когда-нибудь узнаемпричину катастрофы, — разве что Капитаны вздумают нас просветить). То, какКапитаны поступали с нами в своих Черных садах, бледнеет по сравнению сдревними зверствами, даже если учесть, что Капитаны злодействовали целыхсемьсот лет. Так или иначе, Капитаны, на мой взгляд, это реликты старогомира, которые скоро исчезнут, превратившись в такое же воспоминание, как ивесь этот мир. То же самое произойдет, наверное, и с людьми вроде Уолла иКири. Вот тогда мы, весь род человеческий, избавимся от оков прежней истории— возможно, не окончательно, но во всяком случае получив шанс построить мирзаново, если у нас только хватит на это духу.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: