– Ты заметила, стражи нет, – бакену тоже было немного не по себе. Его подкованные сапожищи гулко стучали по каменистой мостовой. Держа в вытянутой руке заранее подготовленные разрешения на кривлянье и пение песен, он не знал, кому их вручить. Выходит, мы зря два дня готовились к встрече: рисовали документы, чистили одежду, закатывали меня в занавес, потому что здесь эльфов не признавали за одушевленных существ, и убить меня мог каждый, не особо печалясь об угрызениях совести.

– Да выпустите же меня, – болтаясь на плече тролля, подала я голос из плюшевого плена. Тот с явным облегчением сразу же сбросил ношу на землю.

– Знал бы такое дело, нипочем бы не потащил её, эти эльфы весят как люди.

– Много ты носил людей?

– Было дело, – тролль загадочно улыбнулся. – Что стоишь, давай вперед, ежели что – ты у нас все равно на вторых ролях.

Никто и не думал нас встречать. Перейдя по мосту высохший ров, что делало город еще более беззащитным, мы оказались на пустой площади, жители, затворившись в домах, беззаботно спали. Проулки, освещаемые только лунным светом, мирно дремали – их не тревожил стук колотушек ночных сторожей. Спали даже собаки, привалившись к покосившимся заборам. Петухи, засунув головы под крыло, неподвижно застыли на заборах. Прошатавшись битый час в потемках, мы тоже сдались этому умиротворенному покою: найдя более-менее вертикально стоящую стену, сбросили к её подножию свой багаж, и сели. Я потерла, сбитую в кровь, ногу.

– Может, у них вообще нет трактиров? Отсутствие данного заведения, на подмостках коего мы хотели дать представление, грозило провалом спектакля.

– Трактиры есть всегда! – гоблин оглянулся. – Но заметьте, здесь нет кошек.

И словно в ответ на его слова по стене мелькнула хвостатая тень и мгновенно скрылась в темной подворотне. Пшикнув, погас фитилек в фонаре бакена, и все погрузилось в ночную мглу.

 – Актеры, значит, – позевывая бормотал поздним утром наконец-то проснувшийся стражник, – а энтот тоже? – в последний момент мне на голову напялили деревянную башку дракона, – лентяи и лоботрясы, значит… Сейчас доложу о вас местному королю.

– Королю?– поперхнулась я. – В Аталлесе нет короля.

– Ишь какие мы умные, а вот и есть, вчера один согласился, – здесь он тихо хихикнул, – до первого появления Людоеда.

Из просторной избы к нам навстречу выскочил веселый немного загорелый человек. Радостно обежав вокруг нас, он весело спросил о репертуаре и сразу предложил разместиться во дворце, в соседних с ним покоях – весь королевский "дворец" состоял из двух комнат.

– Располагайтесь, – он подхватил на руки двух маленьких детишек, что крутились тут же на полу, – места хватит всем.

– Глядите, здесь даже кровати есть, – с ходу запрыгнув на укрытый шкурами топчан, со смехом закричала Динка. Только сегодня она уже именовалась Дин-дин Капелька Дождя. Кстати, я уже начала привыкать к её непостоянству: вчера длинные черные косы, сегодня – короткие, торчащие в разные стороны седые прядки; то худая, то полненькая. Первое время я каждый спрашивала, она это или нет, попаданий было почти столько же, сколько и промахов. Эта игра доставляла ундине огромное удовольствие. Но сегодня она была под стать бурному ливню и выражала чувства коротко и громко.

– Жестковаты, конечно, но от отдыха на земле у меня уже бока сыпью покрылись.

– Замков нет, странно, – бакен осторожно поковырял ногтем дверь, – и ручки кто-то открутил, видать, совсем туго приходится местному королю, раз в доме нет дверных ручек.

За окном слышался шум подъезжающих телег, груженых чем-то тяжелым – обода их колес скрипели и гнулись. Неразговорчивый крестьянин молча выпряг первую лошадь и, не оглядываясь, ушел, за ним потянулись и другие, король делал какие-то отметки на клочке бумаги и все время испуганно оглядывался.

– Кажется, он чего-то боится, – я, знакомая с поведением особ королевской крови, сразу раскусила его обман. – Как будто, он кого-то ждет…

Но мои сомнения потонули в суете подготовки представления: надо было приколотить занавес, сшить разорванную мантию, и головы дракона тоже требовали существенной доработки. Стремясь к большей реалистичности, бакен где-то раздобыл (подозреваю, тайком позаимствовал в соседней лавке) бутыль мутного, противно воняющего, огневина, и весь вечер выдувал огонь, чем приводил в восторженное исступление всех собравшихся на даровое представление жителей.

– Это просто, – он упорно совал мне в руку, стакан отвратительной жидкости. – Огнедышащий дракон – именно этого не хватает нам для повышения сборов. Попробуй.

Вкус жидкости был еще отвратительней, чем запах, в горле сразу запершило, и кое-как удерживая маленький глоточек на языке, я уже хотела, следуя примеру режиссера, произвести залп пламени, как выяснилось, что факел потух. В подступивших сумерках мы начали искать огниво, а найдя его, потеряли факел. Наконец, тот нашелся под одной из лавок, куда он благополучно скатился в поднявшейся суматохе.

– Выдохни посильнее, И желательно в воздух, а не на наши ноги.

Я закрыла глаза и…

– Король сбежал, – в дверь вихрем влетела Динка то есть Дин-дзин Капелька Росы, нет, Дождя. Впрочем, неважно.

– Куда!?! – проникнувшись её тревогой, остальные побросав все дела, подбежали к ундине и в свете все того же факела прочли маленькую записку:

"Я ни в чем не виноват, только, помирать неохота. У меня семья, и все такое… Царствуйте, кто хочет, а я ухожу."

– Конец представлению, – бакен удрученно ударил себя по бокам, – все, кранты, сматываемся.

Гоблин на всякий случай понюхал пергамент.

– Вроде как, дымом пахнет.

В комнате наступило долгое молчание – мы вдруг ощутили себя незаслуженно преданными.

– Может, он решил пошутить?

Гоблин лишь покачал головой.

– Он всю одежду забрал. Я еще утром проверил.

– Все ясно, – бакен со злостью рванул, только полчаса назад с таким трудом прикрепленный занавес. – Аншлага не будет – чего стоите? – бежим, убираемся, смываемся, рвем когти, пока не поздно. Эльфи, чего стоишь? Хватай занавес.

Цепляясь за последние проблески эльфийской невозмутимости я прошептала:

– Ребята, я, кажется, проглотила огневин.

Но никто уже не слушал, все лихорадочно собирали, с такой любовью разложенные по полкам, вещи, вязали узлы, а в перерывах, для разрядки, орали на меня, потому как я была не в состоянии им хоть чем-то помочь и все время пыталась заснуть где-нибудь в уголке.

– Нет уж, постойте, – стража поймала нас уже в воротах. – Во дворце жили, на царских коврах спали, извольте и долг заплатить!

Дрожащими руками бакен развязал желтую тряпицу, в которой хранился наш неприкосновенный запас – откладываемые с каждого представления гроши на покупку ослика. Тролль уже начинал понимать, что мы его беззастенчиво используем сразу на двух работах, и вопрос транспорта вот-вот должен был разрешиться не в нашу пользу. Это только пока Телле-кошмарик таскал на себе нашу единственную повозку безропотно, а мы всей компанией путешествовали, подбирая ноги от летящей из-под колес грязи.

– Возьмите!

Стражники переглянулись, мизерность взятки, их оскорбила, и, налегая на длинные древки копий, они загнали нас обратно в сарай, то есть, дворец.

– А что, – философски заметил гоблин, – почему бы нам не справиться с Людоедом. – Он, как я понимаю, один, а нас, – он огляделся и попробовал нас сосчитать, но не сумел и добавил, – …гораздо больше. – Он вооружился деревянным клинком, дважды взмахнул им, попал себе по коленке, и запрыгал на одной ножке. – Больно-о-о!

Телле-кошмарик выломал откуда-то бревно и с грохотом несколько раз ударил им по двери. Увы, запоры держали крепко.