Не будь эти двое столь невыносимы, он никогда бы не оставил родные стены «Гилгарры».

Была одна черта в отце, которой Линк не мог не восхищаться. Многие годы он стабильно и с феноменальным успехом управлял семейной фермой. Даже самые неблагоприятные годы становились для их семьи прибыльными. Шерил при всем желании не могла бы этого понять. Она мыслила только в категориях выписок с банковского счета. А поскольку сама ни дня в своей жизни не работала, то вопрос реальной цены состояния Бена Мастерманна перед ней не стоял. Ничего, кроме горькой усмешки, у Линка это не вызывало.

Но наконец он бежал из этого царства деспотии, недоумия и тщеславия. Его ожидали молодые хозяева поместья «Уонгари», лучшего в долине Хантер, которое он намеревался взять за образец. Предки его матери, Линкольны, происходили из этих самых мест. Они весьма успешно пробавлялись на поприще выращивания овец-мериносов. Мастерманны занялись этим много позже Линкольнов. Вероятно, в этом крылась причина пиетета Бена перед своей первой супругой.

Линк вернулся в долину Хантер с честолюбивым намерением возродить некогда прерванную овцеводческую династию Линкольнов. Он хотел утвердиться и расплодиться на этой земле. Хотел наследников. Линк всегда с нежностью относился к детям. В них он видел свое будущее и смысл своей жизни.

Молодая чета хозяев «Уонгари» ждала Линка после полудня, так что у него было еще некоторое время, чтобы без спешки осмотреться. Он мерно вел свой внедорожник под сенью развесистых деревьев. Находясь вдалеке от отчего дома, Линк был счастлив. Для этого человека спокойствие было равнозначно счастью, ведь именно спокойствия ему так не хватало, мира и тишины искал он в долине Хантер. Все прочее — процветающее хозяйство, женитьба, рождение детей — носило прикладной характер.

Вопрос скорой женитьбы представлялся Карлу Линкольну-Мастерманну решенным. То есть кандидатуры на роль жены не было еще, но в этом он не видел проблемы. От будущей жены много не требовалось. Она должна быть миловидна, благоразумна, неприхотлива и подходить ему по темпераменту. К очень красивым Линк относился с подозрением, поскольку знакомые ему красотки ставили целью устроить свою жизнь за счет благосостояния доверчивых мужчин. К всезнайкам и записным умницам он подходил с истинно мужским пренебрежением. Амбициозных дамочек просто-таки не терпел. Распутных откровенно презирал. Дурнушек вовсе не считал за женщин. Ему нужна была золотая середина: не слишком яркая, но интересная, не глупая, но и не гений, не резвушка, но и не зануда, не ленивая, но и не ударница фермерского труда… Линку казалось, что такую он найдет легко, стоит лишь задаться целью.

Что до любви, то в ней Линк видел некое опасное изобретение, призванное оправдать банальную похоть или юношескую беспечность. Ему, конечно, приходилось становиться жертвой чар прелестных сверстниц, но он, будучи неизменно критически настроенным, находил возможность нейтрализовать последствия женского вероломства.

Карл Линкольн-Мастерманн был очаровательным циником во всем, что касалось романтики. Он гордился своей выдержкой и бесстрастностью, тогда как другие бледнели перед лукавым ликом земной любви и капитулировали перед нею.

Линк верил в свое превосходство, оно придавало ему силы, оно и вело его по жизни. Так он мог наслаждаться интимными отношениями с нравившимися ему девушками, не зароняя в них ни крупицы надежды. Его одинаково раскованное отношение со всеми ними было лучшим щитом. Как только он начинал ощущать в себе любовный трепет, то тотчас овладевал женщиной, к удовлетворению своему убеждаясь, что она такая же, как и все. Если бы хоть однажды он получил отпор, то, быть может, тогда пересмотрел бы свои взгляды, но до этой поры такого в жизни Карла Линкольна-Мастерманна не случалось…

Линк припарковался недалеко от небольшого бистро и приоткрыл его стеклянные двери. После зноя улицы его обдало приятной прохладцей и насыщенным ароматом кофе. Так рождаются привязанности. Казалось, сама долина Хантер радушно приветствует его.

И тут странное зрелище предстало его взору: молодая рафинированная девушка в безупречно сидящей униформе рачительно орудовала половой щеткой под тентом недалеко от входа в бистро.

Линк закрыл дверь и сошел со ступеньки на тротуар.

Если бы не форменная одежда и резиновые перчатки, он принял бы ее за лощеную горожанку. Белокурые волосы были уложены в любопытную прическу, ухоженное лицо казалось личиком фарфоровой куколки, тонкая талия была перехвачена пояском.

Соблазнительно смотрелись грудь и бедра девушки. При этом она самым старательным образом вычищала брусчатку тротуара возле заведения. На ее юном лице отражалась крайняя сосредоточенность. Она устало дышала, корпя, и ни разу не взглянула по сторонам, словно на всей улице, кроме нее, никого не было. Все это в совокупности показалось Линку странным.

Его всегда интересовали загадки.

Линк невольно огляделся. Но нет… Он действительно был у типичной фермерской забегаловки, где столовались обычные провинциалы. Сквозь витринные окна можно было видеть и местных девушек, но ни от одной из них не исходило такое сияние.

Это не было преувеличением. На нежной коже буквально сиял золотистый загар. Волосы ее казались вырисованными кистью средневекового живописца. Свежее личико поражало абсолютной симметричностью, длинная гибкая шея со светлым пухом волос на затылке особенно впечатлила приезжего.

Линк сосредоточенно сощурил серебристо-зеленые глаза и приосанился, видя, что служащая бистро стремительно надвигается на него с половой щеткой в руках.

— Я надеюсь, вы не собираетесь смести меня с тротуара? — шутливо спросил он.

— Не волнуйтесь, вы в безопасности, — смерив его холодным взглядом, нехотя отозвалась девушка.

Даниэла, а именно так звали заинтересовавшую Линка девушку, приметила незнакомца сразу, как только он покинул свой автомобиль. От ее внимания не ускользнул также и его изумленный взгляд, который не мог не польстить. Высокий, небрежно взъерошенный и загорелый брюнет с живым красивым лицом и притягательными светлыми глазами.

Она проследовала мимо, чуть замедлив шаг, и услышала вслед:

— Buon guiorno!

Даниэла улыбнулась, услышав приветствие на итальянском языке, однако не спешила одарять чужака своим вниманием.

— Мадам! — окликнул он Даниэлу, после чего девушка остановилась. — Вы не очень-то приветливы с посетителями.

— Если вы желаете сделать заказ, то пройдите внутрь, займите столик, и вас обслужат. Обычно наши клиенты именно так и поступают. И до сих пор нареканий не было, — улыбчиво отпарировала она.

— Вас так утомляют приставания посетителей, мадам? — сочувственно спросил Линк, пользуясь моментом разглядеть девушку детально.

— Меня?! — изумленно приподняла она красиво очерченные золотистые брови, после чего нахмурилась, и носик ее принял выражение брезгливого недовольства.

— Это только шутка, мадам! — поспешил сгладить нежелательный эффект Линк, обезоруживающе улыбаясь. — Видно, вы просто не из тех, кто любит посмеяться над хорошей шуткой, — добродушно предположил он.

— Я люблю посмеяться, только хорошей шутки, как вы говорите, я не услышала, — возразила ему Даниэла.

— В здешних краях, я смотрю, живут весьма привередливые люди, — заметил Линк, стараясь подавить обиду.

— В этих краях живут главным образом пастухи и виноградари, — сдержанно произнесла девушка.

— В таком случае я приехал по адресу. Я занимаюсь овцами! — понадеялся сразить ее этим признанием молодой человек.

— Вот как?! — с серьезным видом отозвалась Даниэла. — Очень интересно. И кого вы подразумеваете под овцами? — деловито осведомилась служащая бистро, вперив в него сощуренные карие глаза.

Линк на мгновение растерялся от такой постановки вопроса, после чего велел себе собраться и отчеканить:

— Жвачное парнокопытное млекопитающее семейства полорогих.

— А! Просто нас в старших классах тоже нередко звали овцами.