- Профессор! Мы знаем о ваших замечательных опытах... Конечно, мы понимаем, это не так просто... Но может быть возможно еще что-нибудь предпринять?..

Бахметьев вновь поднял брови.

- Позвольте... я не понимаю... о чем вы говорите?

- Я разговариваю с борта Арктании, - сказала совсем смущенная Одарка. - Я имею в виду ваши опыты с обезьянами...

- Вы шутите? - строго спросил Бахметьев.

- Нисколько, профессор! У нас большое горе. Поэтому я вспомнила о вас, - с жаром сказала девушка.

- Но ведь там было совсем иное, - произнес Бахметьев.

- Я знаю, там был анабиоз. Но может быть Юра еще не совсем замерз?

Бахметьев пожал плечами.

- Надо подождать. Он доставлен в больницу и там врачи определят, наступила смерть или нет.

- Летчики объявили, что Юра мертв. Меня же не покидает мысль: а что если они ошиблись? - взволнованно сказала Одарка.

- На острове Седова есть отличная больница и в ней практикуют не летчики, - с иронией ответил Бахметьев. Однако и него самого уже появилось желание взглянуть на труп замерзшего мальчика.

- Профессор! - сказала Одарка, и в ее голосе послышались слезы. - От имени всех арктанинцев я прошу вас, осмотрите его...

Бахметьев колебался:

- Но если он замера, тогда ничто не поможет...

- Осмотрите его, дорогой профессор! - взмолилась Одарка.

- Хорошо, - решительно произнес Бахметьев. - Я осмотрю его...

- Когда?! - радостно спросила Одарка.

Бахметьев взглянул на стенные часы: стрелки показывали 3 часа 10 минут.

- В пять часов утра я буду уже на острове Седова.

- Родной!.. - дрогнувшим голосом сказала Одарка, но слезы ей помешали.

- Успокойтесь, Одарка, - произнес мужской голос.

- Успокойте ее. Если есть хоть какая-нибудь возможность, мы пустим в ход все, чем располагает советская наука, - сказал Бахметьев.

- Спасибо, профессор, - произнес мужской голос.

На этом разговор между Арктанией и Москвой закончился.

* * *

Профессор Бахметьев тотчас же обратился в высшие органы народного здравоохранения и в его распоряжение был предоставлен реактивный пассажирский самолет. Перед отлетом Бахметьев связался с больницей острова Седова. Вот его разговор с главным врачом больницы:

Бахметьев. В каком состоянии находится мальчик?

Гл. врач. Пульс не прощупывается, но электрокардиограф чертит линию с едва заметными волнами. Волны заметно затухают...

Бахметьев. Значит он не мертв?

Гл. врач. Но я не сказал бы, что он жив. Температура его тела 20 градусов.

Бахметьев. Что у него обморожено?

Гл. врач. По-моему, ничего.

Бахметьев. Я хочу осмотреть его и буду у вас через час.

Гл. врач. Мы ждем вас, профессор. Но боюсь, что к вашему прилету на ленте кардиографа уже ничего не будет.

Бахметьев. Есть у вас биотин?

Гл. врач. Я слышал о вашем чудодейственном препарате, профессор. Говорят, он чуть ли не мертвых воскрешает, но мы его еще не получили.

Бахметьев. Я привезу с собой биотин. Где сейчас мальчик?

Гл. врач. В палате. Изолирован.

Бахметьев. Держите его при температуре, аналогичной температуре тела.

Гл. врач. Слушаю, профессор.

Бахметьев. Дайте ему кислородную подушку. Палату затемните и всех из нее удалите, в палате не должно быть ни одного лишнего кубического сантиметра углекислоты.

Гл. врач. Слушаю, профессор.

Бахметьев. Я и два моих ассистента вылетаем к вам.

Гл. врач. Мы ждем вас, профессор.

VIII. БИЕНИЕ СЕРДЦА

Ирина и Владимир Ветлугины, а с ними дед Андрейчик и Одарка Барвинок со Столяровым прибыли с Арктании на остров Седова на полчаса раньше профессора Бахметьева. В больнице их встретил главный врач Иван Иванович Нестеров, пожилой, сероглазый, очень любезный человек. Увидев тревожные глаза Ирины, он сказал:

- Профессор Бахметьев будет здесь через полчаса.

- Значит, наш сын еще жив? - спросил Ветлугин.

- Жизнь не погасла в его теле, - уклончиво ответил Нестеров и, увидев, как ожили большие глаза Ирины, добавил: Профессор Бахметьев привезет свой замечательный биотин.

- А это что означает? - спросил дед Андрейчик.

- С помощью своего биотина он восстанавливал жизнь у теплокровных животных с температурой тела около пяти градусов, - многозначительно произнес Нестеров.

- У мартышек? - вновь спросил дед Андрейчик.

- Да.

- Значит, вы думаете, что между моим внуком и мартышкой никакой разницы нет? - насмешливо спросил старый радист.

Нестеров не ответил.

- Папа! - укоризненно сказала Ирина.

Дед Андрейчик приложил ладонь к губам:

- Молчу...

- Вы нас допустите к сыну? - спросил Ветлугин.

- Нет. Сейчас нельзя, - ответил Нестеров.

Одарка и Столяров переглянулись.

- Почему?

- Мальчик по предписанию профессора Бахметьева помещен в затемненную палату с особой температурой и нзалирован. Сейчас ему вредно даже дыхание окружающих.

Ирина замахала руками:

- Не надо! Не надо! Мы подождем...

Ирина с мужем, дед Андрейчик и Одарка со Столяровым уселись в кресла посетительской комнаты и стали вполголоса разговаривать. Через некоторое время кто-то в коридоре громко сказал: "Прибыл!..". Дверь в коридоре распахнулась, и вошел Бахметьев в меховой шубе и куньей шапке, большой, седовласый, окутанный клубами пара. Завидев спешившего к нему Нестерова, он спросил:

- Где тут мой пациент?..

Ирина взглянула на Бахметьева. Могучие плечи, пышащее здоровьем лицо и рокочущий бас профессора сразу же сняли с ее сердца большую тяжесть. Она поверила, что этот необыкновенный человек совершит чудо, вернет к жизни ее сына, которого все уже считали погибшим.

Бахметьев без промедления надел белый халат и вместе с ассистентами прошел в палату...

В комнате ожидания долго длилось тягостное молчание. Наконец появился главный врач...

Все бросились к нему. Прибежали Ирина и Одарка. К ним присоединились Ветлугин, дед Андрейчик и Столяров.

Окруженный плотным кольцом людей, Нестеров обратил свои внимательные глаза к бледной дрожащей Ирине.

- Не волнуйтесь, - сказал он с большой теплотой. - У нас уже появилась надежда, что ваш сын будет жить...

Учтиво поклонившись, главный врач скрылся за дверью палаты.

Слезы волнения оросили бледные щеки исстрадавшейся матери. Одарка обняла Ирину и тихо заговорила: