Собственно, он опасался только арбалетов. Хотя бы и в темноте, на такой дистанции...
***
В кои-то веки выдастся случай поговорить с настоящим. Умница, интеллигент. Придворный историк герцога Ируканского. Вылетел оттуда в один миг, когда заявил, что "Хроника" Мины Достопочтенного на самом деле написана тремя столетиями позже, чем жил этот святой человек. И, следовательно, родословная Его Высочества лишилась древнейшего отрезка. До второго пришествия Ордена в Арканар, услаждал барона Пампу чтением своих трактатов. Год назад решил перевоспитать барона: последний трактат был посвящен одной идее - любое насилие, любым человеком совершенное, преступно. Пампа не выбросил его на снег одним пинком только потому, что родовой замок осаждали орденские монахи. Осаждали в четвертый раз. Им как раз нужен был возмутитель спокойствия и чернокнижник Кварта. Барон подождал, пока монахи уйдут несолоно хлебавши, и...
- Благородный дон! Ведь это низость характера - выбросить меня на снег одним пинком.
- Надеясь, он хотя бы дал вам еды в дорогу.
- О да. Слуги вывели коня с целым тюком. Но все-таки - низость. Мир должен вывернуться наизнанку, чтобы понять: человек, кем бы он ни был, не должен так поступать с другим человеком, - Кварта покосился на него с некоторым опасением: не друг ли благородный дон другому благородному дону? Потом во взгляде у него появилось больше смелости, словно бы книжник прогнал наваждение. Он продолжил:
- Я благодарен вам за спасение. Веселая башня - не самое уютное место для уединенных размышлений. Но вы обнажили меч, вы наносили удары...
- Я не обнажал меч.
- Я... не очень сведущ в воинских делах. Вы били их, причиняли боль.
- Неужто их боль стоит дороже ваших мучений в Веселой башне?
- Да! Не знаю... Быть может.
На другой стороне узкой улочки, каких пол-Арканара, хозяйка прямо из окна выплеснула помои в сточную канаву. Кварта сморщился. Им оставалось минуты две до ворот, там Валенсио передаст освобожденного пленника другим головорезам Араты для отправки в Соан. Несладко придется книжнику в их компании - до самой границы...
- Вы усмехаетесь, дон Валенсио. Ваше положение не позволяет вам спуститься с заоблачных высот к низким словам простолюдина.
- Отчего же? Я улыбаюсь своим мыслям.
- Я знаю, как уходили остальные... Вы отдадите меня разбойникам, они оберут меня до нитки, а потом доведут до реки Ламэо у Норхавна, заставив на каждом привале разводить огонь и мыть их посуду. Вы смеетесь тому, что я мало ценю общество благородного дона, у меня вскоре появится возможность сравнивать.
- Вы проницательны. Однако эти люди не будут вас грабить и оскорблять. Посуду мыть, вероятно, придется, если у них она есть, костров они разводить не рискнут. Все больше будут молчать, вы - чужак для них, услуга, которой оплачена другая услуга, вы не должны услышать ничего лишнего, даже их имен. Всю дорогу - почти полное молчание. Боюсь, и вам лучше молчать, эти люди устроены просто. Молчать, как бы вы, Кварта, не любили беседы...
По улицам и площадям Арканара гулял вольный ветер, вмиг разгоняя нездоровые городские запахи. Солнце светило вовсю. Любопытно, чем закончилась давешняя ночная стычка. Здесь небесная голубизна немного темнее, чем на Земле. Очень красиво. Они двигались уже более часа, никто не преследовал. Красные черепичные крыши, в отдалении - шум осенней ярмарки.
- У ворот? Эти?
- Да. Прощайте, Кварта.
- Еще два слова, дон Валенсио. На прощание. Если благородный дон простит мне.
- Я обещаю не гневаться, чего бы вы не сказали.
- Иногда пытайтесь понять, как это, когда я, вы и ваши разбойники сделаны из одного теста. Мы все равны. Надо понять это.
Чужак в далеком краю смотрел на удаляющуюся фигуру спасенного мудреца. Ему не очень хотелось равняться с разбойниками, в смысле мятежниками.
***
- ...Впрочем, нет, дон Кондор. Не в гвардию. В эскорт герцога Ируканского. С моей родословной - не может не принять!