— С моей стороны это просто безответственно — оставлять вас здесь одного, Ретиф, — сказал он, взявшись за люк, чтобы закрыть его.

— Думаю, этим вонючкам землянам не придет в голову палить по вертолету разрывными пулями, — сказал Глут тихо, чтобы его не расслышал Маньян. А тот, перекрывая шум мотора, все еще что-то кричал.

Наконец вертолет оторвался от поверхности крыши и стал набирать высоту.

— …как вы указывали… посол Паунцрифл… служебное разбирательство… — Это были обрывки последних фраз, которые донеслись до слуха Глута и Ретифа.

— Не понял, — сказал лумбаганец, когда Маньян со своим вертолетом превратился уже в точку в небе. — Он что-то болтал про посла Паунцрифла… Что он с ним встретится… прочитает доклад… Насколько я знаю, это атаман шайки землян!

— Кажется, пришло время кое-что прояснить в вашей голове, старина Глут,

— сказал, улыбаясь, Ретиф. — Те ребята, что окружили нас — вовсе не земляне. Они гроасцы.

— Ха! Но они здорово похожи на Нита! Только чуть побольше.

— Правильно. Это потому что Нит — тоже гроасец.

— Но если он гроасец, то… как насчет того парня, который только что, ругая его, улетел от нас?..

— А, господин Маньян! — улыбнулся Ретиф. — Он землянин до мозга костей.

— Ага!.. Я так и знал! Обыкновенный грим! Ловко ты от него избавился, — Глут потер себе лоб. — Но если те, которые целятся сейчас в нас из-за каждого куста, — гроасцы, почему мы не спустимся к ним и не скажем: «Эй, ребята, кончай валять дурака»?

— Они думают, что я землянин.

— Да, это многое усложняет. Но почему ты не скажешь этим дурням, кто ты на самом деле?

— Пока это тайна, которую не должны знать даже они.

— А, понимаю. Или… Ни черта не понимаю! — воскликнул Глут. — Я знаю, что, когда все будет позади, мы будем с тобой смеяться. Но пока что сильно попахивает паленым. Знаешь, Ретиф, если бы я тебе не доверял так, как доверяю, ты давно уже остался бы один, а меня — поминай, как звали.

— Что поделаешь, Глут, дружище, такие у нас дела, — сказал Ретиф. — Положение действительно серьезное, что скрывать.

— Ты хочешь сказать, что… — начал Глут, но замолчал, видя, как шатается и приподнимается люк, через который они сами полчаса назад попали на крышу. Он бросился к нему, чтобы закрыть вновь, но опоздал. Люк отлетел в сторону и из него сначала показался гроасский офицер, тут же взявший Ретифа на мушку. Стали выпрыгивать один за другим солдаты.

— Он хочет сказать, паршивый ублюдок, что теперь вы в наших руках! — крикнул появившийся из люка уже знакомый гроасец в растрепанном белом халате.

— Как тебе это нравится, Ретиф? — чуть обернувшись к землянину, сквозь зубы процедил Глут. — Неужели мы дадим им сделать из нас колбасу?

— Всем стоять! — раздался резкий шипящий крик. Гроасские солдаты расступились от люка и замерли по стойке смирно. Ученый быстро выпрыгнул на крышу и присоединился к ним. Из люка показалась внушительная фигура, завернутая в черный плащ, с обшитым золотом воротником. Ретиф увидел классического гроасца шести футов роста. Они встретились глазами. На Глута незнакомец даже внимания не обратил.

— Ну что ж, наш стремительный землянин, — сказал гроасец необычно густым голосом на лумбаганском, — наше знакомство наконец состоялось.

— Гроссмейстер Уш, если не ошибаюсь? — вежливо спросил Ретиф. — В поисках вас я вкусил все удовольствия настоящего охотника.

— И в конце концов попались в лапы тому самому кролику, за которым гнались с достойным уважения упорством, — проскрипел гроасец.

— Согласен: жаль, что столько сил затрачено зря, — признался Ретиф. — Только не моих, а ваших. Ваших сил.

— Тратить силы впустую — удел низших организмов, землянин! — прошипел гроасец, вперив в Ретифа озлобленный взгляд. — Несмотря на все ваши старания, вы проиграли и тем самым только больше оттенили мой гений.

— Вполне возможно, — сказал Ретиф. — Но, полагаю, вы не станете отрицать заслуг Корпуса в борьбе с такими проявлениями всякого рода гениев, как геноцид, рабовладение, вивисекция…

— Какое мне дело до вашей своры дипломатов? Я являюсь вождем суперрасы, которой наплевать на сформулированные вами ценности. Они просто не приложимы к нам!

— Да, я видел вашу экспериментальную ферму, — сказал Ретиф. — Но, как мне показалось, с насильственной эволюцией дела там идут неважно.

— Не спорю, ошибки случались довольно часто, пока я лично не воспроизвел точную форму, которую требует Генеральный План. Но даже в ней, сами понимаете, есть…

— Я видел также солдат, на которых вы возложили военное обеспечение переворота. Неплохие солдаты, но только вряд ли они лучше любых других.

— Как я и подозревал, истинный смысл вовлечения их в наше дело ускользнул от вашего убогого воображения. Но, однако, очень скоро…

— Я думаю, не ускользнул. Управлять лумбаганцами наудачу — это, конечно, хорошо, но вряд ли возможно. Вы решили проверить просто: а что, если загнать их в казармы? Тогда сразу они в наших руках! Правда, тут есть свои проблемы, которых вы не разглядели. Мундиров не так много, как населения, да и…

— Очень хорошо! Ты очень точно уловил мою основную идею, землянин! Но ты все-таки не принимаешь поправки на величие моего разума! Пока ты откапывал детали и рылся в мелочах, мой разум заканчивал стратегическую проработку дела. И сейчас, сегодня, в эту минуту, возвещается Рассвет Новой Эры, которая будет наследницей всех предшествующих низших форм жизни! И эта Эра открывается взлетом новой суперрасы, открывается моим именем!

— Что это он тут? — пробормотал Глут. — Дурака валяет? Раз он такой занятой, какого черта стоит здесь и толкает речи?

— Он просто пытается доискаться, как много мы знаем, — шепнул Ретиф.

Гроссмейстер Уш небрежно махнул рукой.

— Низкий ум — низкие мысли, — прошипел он. — Что вы знаете или что вы не знаете — это уже не имеет никакого значения. Аб-со-лют-но! Я даже сам восполню некоторые пробелы в ваших знаниях, чтобы вы терзались больше. Итак, я поверяю вам: сегодня я принимаю на себя управления планетой. Завтра я выдвигаю свой ультиматум Галактике. На следующей неделе — мужайтесь, землянин! — вы лично и, конечно, в цепях, станете служить моим посыльным и будете передавать мои требования своим бывшим хозяевам. А этого варвара я разрешу вам оставить при себе лакеем.

— Как я понял, у вас есть причины не расстреливать нас сейчас на месте,

— сказал Ретиф.

— Я ничего не делаю просто так, землянин. И если я вас не расстрелял, значит, это мне нужно, — заявил жестко Уш. — А теперь ступайте в камеру. Сделайте это добровольно, иначе мне придется приказать, чтобы вас туда затолкали.

— Я и сам думаю, что нам сейчас требуется отдых, — ответил Ретиф.

Темница, в которую отвели Ретифа и Глута, была вырезана глубоко в скале и находилась в одном крыле с секретной лабораторией. Это была мрачная комната шести футов в длину, без света, без мебели и вообще без каких бы то ни было удобств. Дверь, через которую они вошли сюда, была из цельного куска железа толщиной ровно в фут. Потолок, пол и стены представляли собой неровные, холодные и сочащиеся гнилой водой камни.

— По крайней мере от меня убрали этого полоумного дурака с его речами,

— сказал Глут.

Они произвели краткий осмотр места заточения при помощи огня зажигалки Ретифа.

— Я, конечно, могу просочиться через сточную трубу. — Глут показал на узкий каменный желобок, выходящий, видимо, наружу. Наверно, руку бы туда Ретиф просунул, но никак не больше. — Только на этом моя жизнь будет закончена. Ведь если Простейшие разбегутся от меня, их обратно уже никакими коврижками не заманишь. А ты будешь здесь умирать с голоду…

— Думаю, до этого не дойдет.

— Ага! Значит, ты держишь кролика в рукаве? Давай, Ретиф, я так и знал! Расскажи-ка про свой план! Как мы разделаемся с этими землянами?

— Гроасцами.

— Неважно, как ты их называешь, но мне они не нравятся! Ну, говори же скорее, какую штуку мы им выкинем?