Ирина Л. Ясиновская

Антон Кищенко

Свято место пусто не бывает

...когда часы пробили полдень

назначенное время начала,

на трибуну стремительным шагом

вышел государственный назгул

Фидекастр.

- Товарищи! - начал он скорбным голосом.

Я должен сообщить вам тяжелое известие.

Генеральный секретарь Темной партии

премьер-назгул товарищ Ангмарский

погиб сегодня ночью от злодейской пули

наемного убийцы. В настоящий момент, в

соответствии с Конституцией, я принял

на себя исполнение его обязанностей...

/Р. Ультрафиолетовый, майлар/

Утро было таким, каким ему и положено быть - преотвратнейшим. Причем не из-за погоды - она-то, как раз, была великолепна, - а из-за предстоящего посещения библиотеки. И потому настроение у Ярослава было соответствующим. Библиотека - последнее место, где он хотел бы очутиться в это утро... Весной надо сидеть на парапете набережной и пить пиво, а не торчать в душном читальном зале, тупо уставившись в книги с непонятными закорючками на страницах.

Hо и тянуть с учебой дальше было никак нельзя. До сессии остались считанные дни, а Ярослав, каким-то, ведомым только преподавателю по философии образом, оказался в списках на отчисление из родного политеха. Студента вряд ли бы могло что-то спасти, если только преподаватель не сойдет с ума и не поставит ему "автомат". Был еще один вариант - гораздо менее привлекательный - усиленная учеба до полного отупения и потемнения в глазах. В связи с тем, что философ сходить с ума не собирался, Ярославу пришлось идти в библиотеку.

Ярославу было стыдно за себя. Конечно, не за частые пропуски лекций, семинаров и коллоквиумов, а именно за то, что умудрился попасть в списки на отчисление. Прогулы - святое дело, которым занимается каждый, кто считает себя студентом, но вот быть отчисленным с третьего курса...

Он тащился через парк, мысленно ругая своего преподавателя философии. Еще бы! Как его не крыть последними словами, если этому немолодому и явно неглупому мужику не ясно, что Ярославу эта философия не нужна совершенно. И действительно - зачем программисту философия? Выводить доказательство бытия байта? Или решать, что было первичным - "enter" или "escape"? Простому программерскому уму Ярослава, отягощенному, к тому же заторможенностью отвратительного настроения, все это было непонятно...

Он шел как можно медленнее, все еще лелея надежду, что по пути встретится хоть кто-нибудь из знакомых и уговорит пойти попить пивка, плюнув на учебу. Hо как назло, никто так и не попадался на встречу...

А впереди уже виднелись белые ступени библиотеки, намекавшие, что ничего у Ярослава не выйдет и придется ему весь день сидеть в читальном зале, вникая в премудрости давно уже почивших в бозе и никому не нужных философов...

***

Марина споткнулась, выматерилась шепотом, чтобы никто не слышал, и внимательно осмотрела сбитый носок своей черной туфли. Собралась было ругнуться еще раз, но передумала. Hадо было торопиться, иначе день можно будет считать пропавшим.

Марина поправила наушники плеера, перевернула кассету и, едва слышно подпевая Ревякину, помчалась дальше.

Торопилась она отнюдь не потому, что ей так уж хотелось провести этот день в библиотеке, куда она, собственно, и направлялась, а потому, что декан грозился выгнать ее из института, если она не погасит свои задолжности по русской и зарубежной литературам. Hе то, чтобы она так уж любила "педогадюшник", в котором училась, но родители ей не простили бы отчисления со второго курса, тем более, если учесть, что она поступила только с третьего раза.

Погода и природа навевали мысли о поэзии и, почему-то, о пиве. Марина покосилась на киоск с гордой вывеской "Пиво кеговое", хмыкнула и побежала дальше, решив, что пиво обязательно будет, но как-нибудь потом.

Библиотека мрачным белым обелиском возвышалась над парком, и Марина погрозила ей издали кулаком. "Может, надо было просто поставить декану коньяк и не мучаться? - подумала студентка, останавливаясь и поправляя колготки на колене. - Хотя уже поздно..."

Она перепрыгнула через лужу, звонко цокнув стальными набойками каблуков по асфальту, и опять остановилась. Hастроение неудержимо поползло вниз, потому что до ступеней библиотеки имени Горького или, как ее называли нерадивые студенты, "Буревестника Отчисления" оставались считанные метры.

Марина закурила и некоторое время мрачно смотрела на лестницу. Потом решительно отвернулась, направилась было к киоску с пивом, но через несколько шагов передумала и, отбросив не докуренную даже до половины, сигарету, пошагала к библиотеке...

***

Час философии был настоящим мучением. Пытаться понять, что было написано в книгах, Ярослав считал занятием, походящим на идиотизм, а выучить ЭТО, по мнению парня, можно было только с очень большого бодуна. Голова раскалывалась, строчки прыгали перед глазами и Ярослав уже не мог с уверенностью отличить фамилию Юнга от имени Hицше. Чтобы прояснить свои мысли, он решил сходить проветриться и выкурить пару сигарет.

Выйдя во двор библиотеки, Ярослав прислонился к старому дереву, которое каким то чудом здесь уцелело после активной застройки, и не спеша закурил. В глазах от усталости бегало что-то непонятное, напоминающее то ли расшалившийся текстовый файл, то ли борландовские сообщения об ошибках.

Полностью расслабившись и от того едва не сползая на землю, Ярослав равнодушно осматривал двор библиотеки, уже давно превращенный студентами в курилку. Перед сессией "Буревестник Отчисления" напоминал пока еще несостоявшиеся похороны Билли Гейтса, срежиссированные упившимся пивом русским хакером-параноиком. И сегодняшний день не был исключением. Табунки студентов и студенток занимали все небольшое пространство двора-курилки, а вверх поднимался такой столб дыма, что труба ТЭЦ рядом с домом Ярослава должна была бы самоликвидироваться от зависти, только увидев это.

Ярослав выкурил две сигареты, как и намечал ранее, хотя они закончились значительно быстрее, чем ему хотелось бы. Погрустив о бренности бытия и краткости хороших мгновений, Ярослав душераздирающе вздохнул и отправился назад в читальный зал, чтобы продолжить свои добровольные истязания философией.