— Если найдется сто тысяч человек в России и миллион людей во всем мире, которые присягнут мне, Матери Мира, этого будет достаточно для отмены Страшного суда. Так сказал Господь Саваоф. Это знаем только ты и я!

Она вдруг забилась в конвульсиях, как при падучей. Возбуждение Виктора исчезло, он огляделся в полутемной бархатной комнате.

Что за ее стенами? Что с ним произошло? Ему показалось, что в углу потолка установлена телекамера…

— Где Кротов?! — заорал Виктор. — Где моя одежда?!

Женщина, придя в себя, ловким движением закинула ему в рот несколько крошечных шариков, похожих на гомеопатические. От неожиданности Виктор закрыл рот и часть шариков проглотил. Его словно парализовало: сначала тело, а потом и сознание. Он перестал понимать, где сон, а где явь.

Он находился в той же комнате — в пирамиде Хеопса. Но драпировка сменила цвет. Кровать оказалась передвинутой. Он лежал поверх покрывала — одетый в светлый балахон, руки на груди.

Сейчас Виктору показалось, что он окончательно пришел в себя и наконец-то смог взглянуть на происходящее незамутненным взглядом. С ним, похоже, делают что хотят. Он не понимал, какая роль отведена ему, но ясно, что сценарий был написан заранее и теперь методично воплощался в жизнь. Пожалуй, в этой ситуации лучше всего прикинуться шутом, но так, чтобы никто не понял, что он играет эту роль. Нельзя допустить только одного: чтобы его опять угостили какой-нибудь гадостью. Быть на территории врага, находиться в его власти и при этом не знать, кто враг, — ситуация не из простых.

— Я воскрес! — громко заявил Виктор и выпучил для пущей важности глаза. — Ко мне, мои ангелы и архангелы!

— О, Сын мой! — воскликнула Матерь Мира, одетая в подобие тоги пурпурного цвета. — Я сама соткала тебе льняное полотно, Отец Небесный повелел облачить тебя в эту ткань, как было две тысячи лет назад…

— Да, я помню. Так и было, — сказал Виктор и встал.

Он внимательно осмотрел наряд женщины и ее новую неимоверно сложную прическу, на возведение которой потребовался, наверно, целый день. Но не мог же он целый день быть в отключке!

Женщина сидела на некоем троне в царственной позе, и любое движение ее тела было по-прежнему соблазнительно, но теперь Виктор не чувствовал к ней никакого влечения — скорее, легкое отвращение.

«Она не главная, — думал Виктор. — Кто же этот Отец небесный? Вот кто главный…»

— Что же ты молчишь, Матерь Мира? — спросил Виктор и чуть не засмеялся, но вовремя принял торжественную позу. — Что хочет от меня Отец небесный? Говори!

— Он хочет, чтобы ты принял крещение.

— Но я же крещен в церкви…

— Церковь — всего лишь ковчег спасения, но он тонет. Наступили последние времена, и каждый должен креститься небесным крещением.

— Хорошо, но я же Сын Божий, меня крестил Иоанн Креститель в Иордане — разве ты не помнишь? — собрал воедино свои скудные сведения Виктор. — Зачем еще раз?

— Ты должен креститься в надмирной купели Матери Мира, которая состоит из слез Богоматери — из моих слез. Без этого у тебя не будет сил на твое божественное служение. Ты жил в мире, не один раз перевоплощаясь и крестясь каждый раз заново. И эти тысячи крещений не помогли тебе. Только после небесного крещения я надену на тебя пурпурный хитон. Так сказал Отец небесный, — строго сообщила женщина.

— Так… а кровь пускать не будут? — почему-то спросил Виктор, вспомнив о вампирах из современных фильмов ужасов.

— Будут только слезы, мои слезы, пролитые о грехах рода человеческого. Драгоценную свою кровь ты уже пролил две тысячи лет назад.

Виктор успокоился, и тут его душу наполнило тихой радостью, а в воздухе словно бы возник крест.

— А зачем Кротов снял с меня крест, а? Ты не знаешь? — совершенно спокойно спросил Виктор.

Женщина напряглась, нить разговора была потеряна.

— Ты непослушный сын, — только и сказала она и взмахнула руками.

Тут же в нескольких местах раздвинулся бархат, и в комнату вошли несколько девушек в белых полупрозрачных хламидах. Они встали рядком и, глядя в пол, забормотали — монотонно и бесстрастно. Пять минут, десять, полчаса все оставались на своих местах. У Виктора заболела голова от навязчивых звуков.

— Матерь Мира — Божья Мать, Матерь Мира — Божья Мать… — безостановочно произносили девушки.

— Замолчите! — вдруг крикнул он.

Его крик возымел странное действие. Девушки, как по команде, начали кружиться на месте. Бормотание усилилось. Виктор посмотрел на Матерь Мира. Та, оставаясь на своем троне, запрокинула голову, закатила глаза и в этом положении тоже вращала телом.

— Дух святой, дух святой сошел на меня! — закричала она.

В тот же момент снова раздвинулся бархат, и явились мужчины в хламидах. Они начали сновать между девушками, не соприкасаясь с ними и не сталкиваясь в столь малом помещении.

— Сын мой, Сын Божий, избери себе невесту! Сегодня день брака! Духовным браком брачуешься, в духовную купель окунаешься! Смотри, Сын мой, смотри и выбирай невесту! — продолжала Матерь Мира, раскачиваясь на троне.

Кружение мужчин и девушек становилось вихреобразным. Они возбуждались от движения, бормотание превратилось в призывные вздохи и восклицания.

— Христосики, христосики родятся от этого брака! Не от похоти мужской, но от Бога! От Бога родятся, от наития духа святого! Дух сошел на вас всех!

Виктор почувствовал, что снова попал в какую-то ловушку. Ужас был в том, что казалось — еще чуть-чуть, и он ринется вместе с беснующимися крутиться, и прыгать, и выкрикивать непонятные и бессмысленные слова.

— Выбирай невесту, выбирай, Сын мой! — приказывала распорядительница действа.

Комната осветилась скрытыми в стенах светильниками. Прояснились лица, которые дотоле невозможно было разглядеть.

Мужчины начали срывать с девушек одеяния и по одной подталкивать к Виктору. Теперь стало понятно, что девушки находятся в трансе: они совсем ничего не понимают, а действуют лишь по приказу.

Одна подошла к Виктору, покрутила бедрами и отошла. Другая, третья… Он старался не смотреть на них, только отрицательно качал головой. Девушки принялись по две и по три подступать к нему, вовлекая в свой хоровод, шаря по телу Виктора возбужденными руками. Он зажмурил глаза. Они облепили его тело своими горячими прикосновениями, он стал отталкивать их в стороны, но девушек было много — не справиться! Через мгновение Виктор тоже остался голышом.

— Прими, прими свою небесную супругу! — приказывала Матерь Мира. На троне сидела уже какая-то другая женщина под белой вуалью. — Прими, Сын мой, свою небесную супругу!

Женщина на троне откинула вуаль.

— Оля! — взревел Виктор. — Господи! Оля… Это я.

Она только ласково улыбнулась ему и с королевским достоинством кивнула. Виктор бросился к ней, обхватил ее ноги.

— Оля! Оля!

— Сын Божий выбрал меня, — ровно сказала та. — Иди ко мне, я твоя.

— Что ты… что ты говоришь! Какой я тебе Сын Божий!

Она прильнула к нему и повела под руку к широкой кровати.

— Пойдем! Ангелы мои, отнесите нас на крыльях любви! — воскликнула она. К Чим подбежали.

— Брысь! Брысь! Не трогайте меня! — стал отбиваться Виктор.

Его невесту цапали чужие мужские руки, хватали за грудь, гладили по бедрам. Он, не долго думая, со всего размаха двинул в скулу одному, другому. От этих ударов, казалось, они испытали одно лишь наслаждение, быстро очухались и снова полезли…

— Что же тут творится? Убью, всех убью! — заорал в исступлении Виктор. — Стерва! — ударил он невесту по ребрам.

Но и она сделалась от этого удара необыкновенно счастливой.

— Бей, бог мой! Убей меня! Так ты снимешь с меня первородный грех. Ну, бей же!

— Оля, Оля, что с тобой? Отойдите от нее, твари мерзкие! Отойдите от нее — сейчас разнесу тут все к чертовой матери! — крикнул Виктор и огляделся.

В дальнем углу комнаты образовался маленький Содом. Голые тела лежали, стояли, копошились на полу в самых разнообразных позах.