Лица старост посветлели, то, что правительница поручила старшему советнику руководство всеми работами, подчеркивало их значимость для страны. На помрачневшего советника правительница и не взглянула.

– Вы можете идти, – старосты беспрестанно благодаря и кланяясь правительнице, отступили к дверям, – советник Иштар я не смею задерживать и вас, ведь вам предстоит многое сделать до отъезда.

Советник явно намеревавшийся высказать свое мнение, был вынужден лишь поклониться, и направится к выходу. Уже подойдя к дверям, он замер увидев высшего, и в его глазах зажглась надежда на спасение от позорного поручения.

– Ступай, – коротко приказал Ранагнар, – приказ повелительницы необходимо исполнять как мой собственный.

Иштар низко поклонился, и обреченно отправился собираться в дорогу.

Ранагнар лишь усмехнулся его показному недовольству, затем выйдя из прохода, направился к замершей на троне Данирен.

– Позволено ли мне будет удостоиться личной аудиенции? – его приветственный поклон был едва ли не ниже поклона старост.

– Разве смею я отказать моему мужу и господину? – мрачно ответила побледневшая правительница.

Данирен встала, царственным жестом отпустила придворных и стражу, и лишь когда тронный зал опустел медленно спустилась к высшему.

– Ты хорошеешь с каждым днем,– Ранагнар не дожидаясь ее приветственного поклона, подхватил несопротивляющуюся Данирен на руки, и нежно сжав, легко взбежал по ступеням тайного прохода, затем, не отпуская ее, подмигнул оторопевшим слугам и поднялся по главной лестнице в ее покои.

Лишь закрыв ногой двери в ее будуар, он опустил испуганную девушку.

– Данирен, маленькая моя танцовщица, наверное, мне стоит чаще бывать в замке, чтобы ты перестала меня бояться. – Он обнял ее, вдохнул запах ее волос и нежно поцеловал.

Данирен понимала что сопротивляться бессмысленно, и сжав кулаки старалась не заплакать. Он все понял, крепко обнял ее в последний раз и отошел.

– Так лучше? – она выдержала его испытывающий взгляд и кивнула, он только скептически ухмыльнулся, – что-то я не видел, чтобы тебе также неприятны были поцелуи темного принца.

Данирен с трудом сдержала горестный стон, об Ариане она старалась не думать и о судьбе его у высшего не спрашивала. Он все понял, резко подошел к резному столику у окна, и послал мысленный приказ слугам. Она подошла к окну и, не обращая внимания на вошедших с едой слуг, продолжала любоваться вспыхивающими в ночном городе огнями. Она так не хотела оставаться с Ранагнаром наедине, так боялась, что он вновь прикоснется к ней, и когда слуги торопливо покинув покои повелительницы закрыли двери, не сдержала горестного вздоха.

– Я такой страшный? – Ранагнара уже начинало бесить ее поведение, и еще больше бесил тот факт, что в таком к себе отношении виноват он сам, – Госпожа, соблаговолите присоединиться ко мне за вечерней трапезой.

Она вздрогнула и подошла к накрытому столу.

– Ваше приглашение делает мне честь, – она присела в реверансе.

– Врешь, – грустно ответил он, – но все равно приятно.

Данирен не ответила, она села и взяла наполненный Ранагнаром бокал вина. Он отсалютовав ей залпом выпил свой бокал и налил второй. Она ковыряла вилкой салат, стараясь не смотреть, как он доедает филе морского хавсе под винным соусом. Он же не сводил с нее глаз. Данирен словно повзрослела, и сейчас юная красота уступала место величественной красоте молодости. Он видел ее грустные глаза, чувствовал, как тяжело ей было во дворце Андариона, и все же к его удивлению дочь нимфы великолепно справлялась. Ранагнар с удивлением отметил, что в городе и стране к Данирен относятся с уважением, народ оценил ее справедливость, купцы ценили правительницу за внимательное отношение к экономике страны и увеличение пошлин на ввозимые в Андарион товары. Придворные уважали за то, что юная правительница была выше дворцовых интриг и заговоров, и в первый же день сумела поставить на место самых недовольных. Она действительно была великолепной правительницей, хоть и не нравилась ей эта роль.

Он отодвинул пустое блюдо, и лишь выпив залпом еще бокал вина, решился на разговор.

– Жена моя, – она вздрогнула и испуганно посмотрела на него, уже начиная догадываться, о чем пойдет разговор. Но он и так дал ей больше четырех месяцев, и более не считал нужным отступать от своей цели. – Я вижу ты уже догадываешься что я здесь не просто для того чтобы отужинать в приятной компании.

Данирен молчала, и теперь старательно рассматривала вышивку на ажурной скатерти, стараясь не встречаться взглядом с высшим. Ранагнар вздохнул, и продолжил:

– Через полгода ты станешь совершеннолетней по меркам темных, – она вздрогнула, – и подозреваю, что они предпримут попытку выкрасть тебя вновь.

Данирен едва дышала, ей так хотелось услышать, что Ариан жив, что с ним все в порядке, но высший словно прочитал ее мысли.

– Я понимаю, что моим людям не удастся остановить Эссиару, поэтому к этому периоду ты уже должна носить моего ребенка.

Бокал выпал из ее рук и звеня, покатился по мраморному полу. Ранагнар не отреагировал ни на прерывистое дыхание, ни на вздрагивающие от сдерживаемых слез плечи. Он принял решение, и знал, что это единственный способ удержать ее.

– Я проведу месяц в Андарионе, – тихо продолжил высший, – и ночевать буду в твоих покоях.

Он встал и направился к двери, уже открыв массивные двери он посмотрел на сжавшуюся, на стуле Данирен.

– Я вернусь через час, ты должна быть уже в постели.

Только когда он ушел, она позволила слезам покатиться по лицу. Данирен плакала молча и бессильно, она сама сделала этот выбор, позвав его на поляне, она пожертвовала собой чтобы спасти принца темных, но прошло столько времени, и она не знала жив ли Ариан, и не напрасна ли ее жертва. Повелительница не обратила внимания на вошедших служанок, не слышала, как в купальне набирается вода, не хотела слышать, как в спальне перестилают постель. Она вновь встала и подошла к окну, разглядывая обе луны взошедшие над городом.

– Мама, мамочка, – еле слышно прошептала дочь ночной нимфы, – а правильно ли мы поступили?

Но ответа не было, ночь молчала, лунный свет больше не играл для нее, танец покинул ее душу и Данирен испытывала лишь боль, вспоминая танцующих в ночи. Она позволила себя вымыть и переодеть, не слушала болтовню служанок, и их радостные восклицания по поводу того как рада должна быть госпожа возвращению такого красивого мужа. Вскоре ее оставили одну, и лежа на огромной постели, Данирен отрешенно слушала испуганный стук собственного сердца.

Она услышала легкий скрип открывшейся двери и закрыла глаза. Ранагнар резко вошел в спальню, и только увидев ее, понял, как сильно он боялся, что она вновь сбежит. Высший быстро снял оружие, не сводя глаз с лежащей на постели девушки, нервно снял одежду и лег рядом. Повелитель северных земель не обременял себя ночной рубашкой, и Данирен сжалась, почувствовав, как он прижался к ней всем телом.

– Моя маленькая танцовщица, – прошептал он, целуя ее в шею, – как я долго мечтал о тебе…

Ранагнар прижал ее к себе и вдохнул запах ее волос. Он привык соблазнять женщин, привык видеть страсть в их глазах, но его собственная жена лежала, сжавшись в комочек, испуганная и непреклонная.

– Почему, Данирен?

– Ты знаешь ответ, – тихо прошептала она.

Высший вскочил, несколько секунд прожигал взглядом ее спину, затем вышел из спальни. Данирен не веря в происходящее, приподнявшись на локте, испуганно смотрела на дверной проем, она не сумела сдержать вздох разочарования, когда он вернулся с бокалом полным темной жидкости. Ранагнар подошел ближе, сел возле нее и протянул бокал.

– Пей.

Данирен сделала глубокий вдох и поняла что в стакане не вино, да и запах был не из приятных.

– Надеюсь это яд? – она впервые смотрела в его глаза без страха, скорее даже с затаенной надеждой.

Высший усмехнулся.

– Пей, надеюсь, ты понимаешь, что сопротивляться бессмысленно?