— Я знаю, что мне нравится то, что я вижу. И подозреваю, что мои чувства взаимны.

— Да, но…

Ответ сорвался с ее губ прежде, чем она сообразила, в чем только что призналась. На лице Сантоса отразилось мрачное удовлетворение. В глазах зажегся темный огонь, краешки губ дрогнули. Алексу попеременно бросало то в холод, то в жар.

Мне нравится то, что я вижу.Неужели он действительно говорил о ней? После многих лет существования в тени Натали, вокруг которой мужчины так и вились, странно было слышать подобные признания от Сантоса. Но все равно предложение выйти за него просто немыслимо!

— Понимаете…

— Нет. Нет, ничего я не понимаю, потому что тут и понимать нечего. Нам нравится внешний вид друг друга — эка невидаль! Но какое это имеет значение? Ничего абсурднее и вообразить невозможно!

Сколько бы она ни пыталась, повторить его предложение у нее язык не поворачивался. У Сантоса таких проблем не возникало.

— Почему бы мне не взять вас в жены? Я никогда не желал вашу сестру так, как вас.

— Но вы… — начала Алекса. Запоздало осознав, что он только что сказал, она онемела. — Это правда?

— Зачем мне лгать, милая?

Тон его смягчился. Еще немного, и она утонет в его бездонных глазах.

Алекса пыталась отвести взгляд, но обнаружила, что не может. Он просто гипнотизирует ее.

— Но…

Голова ее кружилась, комната плыла, как в тумане.

— Откуда вы знаете? Вы даже не поцеловали меня…

Сантос провел руками по волосам, словно хотел избавиться от внутреннего напряжения. Но глаза его оставались непроницаемыми. Холодные и острые, они настороженно следили за своей жертвой.

— Это очень легко исправить.

К ее ужасу, он пересек комнату, по пути легким движением отставив в сторону столик, и приблизился к ней с очевидным намерением.

— Нет…

Алекса выставила перед собой руки, пытаясь загородиться от опасности. Но в глубине души понимала, что больше Сантоса боится самой себя. Воспоминание о тех мгновениях в саду пылало в ее мозгу и заставляло кровь быстрее бежать по венам.

Как она желала того поцелуя и как расстроилась, когда Сантос в последнюю минуту передумал. И ему наверняка об этом известно.

Он и теперь знал, что делает, подходя к ней с таким уверенным видом, не отрывая взгляда от ее губ. Алекса боялась своей возможной реакции на его поцелуи. Если уже сейчас она так издергалась, что будет, если…

— Нет! — воскликнула она снова. — Нет, Сантос, я…

Не обращая внимания на ее протест, Сантос неумолимо надвигался на нее, огромный и опасный. Сейчас он был похож на тигра, загнавшего жертву в угол и наслаждающегося минутной задержкой перед финальным прыжком.

Алекса попыталась вскочить, но ноги отказывались ей подчиняться, силы оставили ее. И внезапно он оказался совсем близко. Навис над ней, опираясь на локти. Его длинные, смуглые кисти легли рядом на покрывало, четко выделяясь на светлом фоне.

Впервые увидев их так близко, Алекса заметила шрам, пересекавший костяшки правой руки. Шрам ясно давнишний — от раны осталась лишь узенькая белая полоска. Ее пальцы непроизвольно потянулись к нему.

Но в тот же миг Сантос произнес ее имя вкрадчивым голосом, и она сразу же забыла, о чем думала. Рука со шрамом поднялась и взяла ее за подбородок. Темноволосая голова медленно склонилась.

Алекса перестала дышать. Губы пересохли, в горле образовался ком. Ей казалось, что сердце ее перестало биться, хотя кровь отчаянно пульсировала в висках. То, как он держал ее, не оставляло ей возможности смотреть куда-нибудь, кроме как ему в лицо, в расширившиеся зрачки. Взгляд Сантоса буквально гипнотизировал ее.

Испугавшись, что глаза выдадут ее эмоции, она опустила ресницы. Но легче от этого не стало. Она не видела Сантоса, но все другие чувства обострились до предела. Она вдыхала запах его кожи, смешанный с ароматом цитрусового мыла или шампуня, слышала его дыхание и мерный стук сердца.

— Милая, — пробормотал Сантос, и она опять ощутила на губах его дыхание, вбирая его в себя вместе с воздухом. И когда его губы наконец коснулись ее губ, мир вокруг Алексы взорвался миллионом цветных искр. Ничего подобного ей раньше не доводилось испытывать. Словно ее никогда не целовали прежде.

По тому, как стремительно Сантос атаковал ее, можно было предположить, что и поцелуй окажется таким же порывистым и страстным. Все ее тело напряглось, ожидая наказания за попытку сопротивляться его воле. И потому для нее стало неожиданностью мягчайшее, нежнейшее прикосновение, какое только можно представить. По деликатности его можно было сравнить со взмахом крыла бабочки.

Всего один поцелуй, и Сантос отпрянул назад. Разочарование оказалось столь велико, что у Алексы непроизвольно вырвался протестующий возглас.

— Терпение, милая…

Никогда прежде в его голосе не звучало столько соблазна, столько обещания. Даже не открывая глаз, Алекса почувствовала, что он улыбается.

Сантос…

Его имя звенело у нее в голове. Но всякий раз, когда она хотела произнести его, он целовал ее снова, постепенно усиливая давление на губы. Ее сердце замирало в груди, тело немело.

Сантос целовал ее снова и снова, доводя до беспамятства от растущего желания. Каждый раз, когда его губы соприкасались с ее губами, Алексе хотелось, чтобы поцелуй длился вечно, и всякий раз, когда Сантос отступал, она чувствовала, что ее сердце словно разбивается на тысячу осколков.

— Сантос!

Произнеся наконец его имя, она сама прильнула губами к его губам. Ощущение оказалось сродни удару молнии, пронизавшему ее насквозь.

Жар заструился по ее жилам, неутоленная страсть раскаленной лавой разлилась внизу живота. И Сантос словно почувствовал ее состояние. Он глубже запустил руки в ее волосы и удерживал голову таким образом, чтобы можно было углубить поцелуй, заставить Алексу раскрыться навстречу его губам.

Ее собственная реакция на Сантоса пугала Алексу. Она безропотно подчинялась ему. И знала лишь, что отчаянно нуждается в большем, чем осторожные ласки. Она хочет безудержной страсти, сметающей на своем пути все доводы разума.

Сантос поднял ее с кровати, крепко прижимая к своему твердому телу. Алекса чувствовала его тепло, охватывающее ее со всех сторон, проникающее глубоко внутрь под кожу.

Рот его, мягкий вначале, стал требовательным, жадным. Теперь Алекса уже не боялась его требовательности, она смело отвечала лаской на ласку, поцелуем на поцелуй. Ее рукам позволено было теперь запутаться в его волосах. Она мечтала об этом с момента их встречи. Но сейчас этого уже было мало. Ей хотелось гораздо большего. Хотелось дотрагиваться до него везде, ощущая под пальцами силу мышц, гладкую теплоту его кожи…

Одна из рук Сантоса осталась в ее волосах, удерживая ее голову в том положении, которое ему было нужно, другая заскользила по ее телу. Его язык переплетался с ее языком, добираясь до потаенных глубин ее рта. Этот интимный танец не оставлял ни малейшего сомнения относительно того, чем закончится их сегодняшнее свидание. Этот жар, эта жажда, эта неистовость не могли привести ни к чему другому.

— Я хочу тебя, — проговорил у ее губ Сантос. Усилившийся акцент делал слова почти неузнаваемыми.

Но все было понятно и без слов. Руки его накрыли ее грудь, и жар заструился от них по всему телу Алексы. Она громко застонала и, услышав у своих губ ответный стон Сантоса, перехватила его своими губами. Она наслаждалась поцелуем, уже не понимая, где кончается она и начинается он.

Каждой клеточкой своего тела она желала раствориться в нем. Руки Сантоса проникли под ее платье. Он спустил с плеч розовый атлас, открывая разгоряченному взгляду ее обнаженную кожу. Он кончиками пальцев погладил ее ключицы, и Алекса вздрогнула. Наслаждение было почти невыносимым.

— И я хочу тебя, — прошептала она. В ее голосе звучало столько откровенного вожделения, что она с трудом узнала его. — Целуй меня, ласкай…

Возьми меня, хотелось сказать ей, но последние остатки самоуважения не дали заветным словам сорваться с языка. Назад дороги нет, Алекса отчетливо сознавала это. Она не вынесет, если Сантос сейчас остановится. Все ее существо рвалось ему навстречу, взывало к утолению безудержного голода, полному обладанию, соединению тел, кожа к коже, плоть к плоти.