Ей нужно было пройти мимо него в кабинет миссис Боумайн и умолять ее о переселении на ночь. Она не могла обвинить в чем-то Шинера, иначе ее могла ждать судьба Денни Дженкинса, которому никто не поверил, но она могла найти другие причины для своего мнения.

Она также могла броситься на него, сбить его в таз с водой, двинуть ногой в пах и предупредить, чтобы он не связывался с ней. Но он отличался от семьи Тигель. Майк, Флора и Хазел были слабоумными, противными, невежественными, но относительно нормальными психически. Угорь был невменяем, и трудно было предугадать его реакцию на эти нападения.

Пока она колебалась, его улыбка расширялась, обнажив кривые желтые зубы. Его щеки порозовели, и Лаура поняла, что это говорило о его желании, которое у нее вызывало тошноту.

Она ушла, стараясь не бежать, пока не скрылась из вида. Она направилась в комнату Акерсонов.

– Ты будешь спать здесь сегодня, – сказала Рут.

– Конечно, – сказала Тельма, – ты останешься в своей комнате до вечерней проверки, а потом проберешься сюда.

Из своего угла, где она делала в кровати домашнее задание по математике, Ребекка Богнер сказала:

– У нас только четыре кровати.

– Я буду спать на полу, – сказала Лаура.

– Это запрещено правилами, – возразила Ребекка.

Тельма потрясла кулаком в ее сторону.

– О'кэй, хорошо, – согласилась Ребекка.– Я ведь нe говорила, что не хочу, чтобы она оставалась здесь. Я просто сказала, что это запрещено правилами.

Лаура ожидала возражений Тамми, но та лежала на синей поверхности покрывала и смотрела в потолок, погрузившись в свои собственные мысли и ничуть не интересуясь их планами.

В отделанной дубовыми панелями столовой, за обедом из телятины с картофельным пюре и зеленью и под наблюдающими глазами Угря Тельма сказала:

– А что касается вопроса миссис Боумайн о твоей надежности… Она боится, что ты попытаешься покончить жизнь самоубийством, оставшись ночью одна.

Лаура не поверила этому.

– Дети уже делали это здесь, – печально сказала Рут.– Поэтому они поселяют по двое даже в очень маленьких комнатах. Одиночество… это одна из причин, которая наводит на мысль о самоубийстве.

Тельма сказала:

– Нам с Рут они не позволят остаться вдвоем в маленькой комнате – мы близнецы, потому они думают о нас как об одном человеке. Им кажется, что как только закроют дверь за нами, мы повесимся.

– Это смешно, – сказала Лаура.

– Конечно, смешно, – согласилась Тельма.– Вешаться это не очень достойно. Очаровательные сестры Акерсон – Рут и я – имеют склонность к большому драматизму. Мы бы совершили харакири украденными столовыми ножами или если бы мы только могли удержать бензопилу…

Эти споры велись приглушенными голосами, так как взрослые воспитатели присутствовали в столовой. Воспитательница третьего этажа – мисс Кейст – прошла мимо стола, за которым сидела Лаура с близняшками. Тельма прошептала:

– Гестапо.

Когда мисс Кейст отошла, Рут сказала:

– Миссис Боумайн неплохая женщина, но она плохо разбирается в том, что делает. Если бы она подольше присмотрелась к тебе, Лаура, она бы никогда не стала беспокоиться, что ты покончишь жизнь самоубийством. Ты живучая.

Гоняя несъедобные остатки пищи по тарелке, Тельма сказала:– Тамми Хинкенс была однажды поймана в постели с упаковкой лезвий, которыми она пыталась вскрыть вены на руках.

Лаура была неожиданно подавлена этой смесью юмора и трагедии, абсурдности и мрачного реализма, которые характеризовали в целом их жизнь в Маклярой. То они добродушно передразнивали друг друга, то они обсуждали попытку самоубийства знакомой девочки. Она понимала, что истинное понимание всего происходящего здесь появится у нее лишь с годами, когда она, вернувшись домой, занесет все это в дневник наблюдений, который она уже начала составлять.

Рут пришлось выплюнуть на тарелку остатки пищи, которыми она подавилась. Она сказала:

– После попытки Тамми вскрыть вены, воспитатели неожиданно обыскали наши комнаты, искали опасные предметы. Они нашли у Тамми банку с горючей смесью и спички. Она намеревалась запереться в душевой, облить себя жидкостью и поджечь.

– О Господи! – Лаура подумала о тонкой светловолосой девочке с хрупкой комплекцией и синими кругами вокруг глаз, и ей показалось, что своим, самосожжением она лишь хотела ускорить тот медленный огонь, который пожирал ее изнутри.

– Они посылали ее на двухмесячное лечение, – сказала Рут.

– Когда она вернулась, – сказала Тельма, – взрослые говорили о том, что она стала выглядеть гораздо лучше, но нам с Рут показалось, что она осталась той же.

Через десять минут после того, как мисс Кейст закончила свой вечерний обход, Лаура вылезла из своей постели. Пустынный коридор освещался лишь тремя ночными лампами. В пижаме, босиком, с подушкой и одеялом в руках она заторопилась в комнату Акерсонов.

В комнате горел лишь ночник Рут. Она прошептала:

– Лаура, ты будешь спать на моей кровати. Я постелила себе на полу.

– Возвращайся в свою кровать, – сказала Лаура. Она несколько раз свернула свое одеяло, постелила его на пол возле кровати Рут, положила подушку и легла.

Ребекка Богнер сказала со своей кровати:

– У нас у всех будут неприятности из-за этого.

– Что они нам сделают? – спросила Тельма.– Привяжут к дереву во дворе, обмажут медом и оставят на съедение муравьям?

Тамми спала или притворялась спящей.

Рут выключила ночник, и они остались в ночной темноте.

Дверь распахнулась, и загорелся дневной свет. Одетая в красный халат, мисс Кейст вошла в комнату, зло сопя.

– Значит, так! Лаура, что ты здесь делаешь? Ребекка Богнер застонала:

– Я же говорила вам, что у нас будут неприятности.

– Возвращайся в свою комнату сейчас же, девочка.

Быстрота, с которой мисс Кейст появилась в комнате, была подозрительна, и Лаура посмотрела на Тамми Хинсен. Светловолосая больше не притворялась спящей. Положив голову на локоть, она слабо улыбалась. Очевидно, она решила содействовать Угрю в его намерениях относительно Лауры, вероятно, для того, чтобы вернуть себе статус фаворитки.

Мисс Кейст проводила Лауру в ее комнату. Лаура набралась в постель, а мисс Кейст уставилась на нее на какое-то время.

– Здесь жарко. Я открою окно.– Вернувшись к кровати, она задумчиво посмотрела на Лауру.– Ты ничего не хочешь мне сказать? Может быть, что-нибудь не так?

Лаура подумала о том, чтобы рассказать ей все об Угре. Но что, если мисс Кейст останется поджидать Угря, когда он прокрадется в комнату, а он не придет? Лауре никогда больше не удастся обвинить Угря, потому что она оклеветала его и никто не воспримет ее всерьез. Потом, если Шинер все-таки изнасилует ее, он не будет наказан.

– Нет, нет, все нормально, – сказала она. Мисс Кейст сказала:

– Тельма слишком самоуверенна для своих лет, она бредит фальсификациями. Если у тебя хватит ума снова нарушить правила для ночных посиделок, то обзаведись более стоящими подругами, ради которых можно рисковать. – Да, мэм.

Лаура сказала это для того, чтобы только избавиться от нее, жалея о том, что на какой-то момент подумала хорошо об этой женщине.

После ухода мисс Кейст Лаура не встала с постели и не стала убегать. Она лежала в темноте, уверенная в том, что через полчаса будет очередная вечерняя проверка. Вряд ли Угорь появится здесь до полуночи, а сейчас было всего десять, поэтому между очередным визитом мисс Кейст и появлением Угря у нее будет достаточно времени, чтобы уйти в безопасное место. Далеко, далеко в ночи прогремел гром. Она села на кровати. Ее ангел-спаситель! Она откинула одеяло и подбежала к окну. Она не увидела молнии. Отдаленный рокот стих. Может быть, это вообще был не гром. Она подождала минут десять, но больше ничего не произошло. Расстроившись, она вернулась в постель.

Около одиннадцати часов ночи дверная ручка заскрипела. Лаура закрыла глаза, приоткрыла рот и притворилась спящей.