После завтрака — он, как положено, был усиленный — Тарана опять повело в сон, но на сей раз поспать не пришлось. Ляпунов приказал ему отправляться на доклад к Птицыну.

Таран, конечно, этого вызова ждал. И, вполне естественно, немного волновался. Потому что нахлобучка, как ему казалось, даже в чисто воспитательных целях, предстояла немалая. Хотя вроде бы все делал по инструкции, и Аня, и дискета, и Полина, будь она неладна, оказывается, попали совсем не в те руки. И из-за этого десять бойцов во главе с самим Ляпуновым вынуждены были совершить налет на эту самую «Раболато-рию», или как ее там, рисковать жизнью и так далее.

Птицын, конечно, как всегда, мрачно-непроницаемый, выслушав доклад, что боец Таран прибыл, велел Юрке садиться.

— Ну, — произнес он, — докладывай от и до всю свою одиссею — от момента встречи с Колей и до того, как состыковался с группой Ляпунова.

Таран начал рассказывать. Конечно, по вопросам чисто деловым и боевым ему нечего было стесняться. А вот насчет всяких там мимоденежных общений с Аней, Фроськой, Василисой и Полиной язык с трудом поворачивался. Тем не менее Юрка, героически пересиливая себя, говорил начистоту. И видел, что брежневские брови Птицелова отображают некую двойственную реакцию полковника. С одной стороны, подчиненный явно впал в аморалку, с другой — проявлял искренность, достойную поощрения.

— Все? — спросил Птицын, когда .исповедь кающегося грешника была закончена.

Таран тяжко вздохнул и кивнул:

— Так точно.

— «Ну что тебе сказать про Сахалин?» — Птицын процитировал песню, которая была сочинена еще до Юркиного рождения, а потому Таран не врубился, при чем тут этот шибко далекий остров. Он даже подумал, не собирается ли Генрих его туда спровадить.

Однако следующая фраза сняла это недопонимание поколений.

— Знаешь, — с легким уважением к Юрке произнес Птицелов, — а ты растешь помаленьку. По крайней мере, если шкодишь, то уже не боишься в этом признаться. И действия свои анализируешь грамотно. Ты, конечно, влип в такие обстоятельства, где хрен поймешь, как надо крутиться. Я даже не говорю про этот последний этап. Потому что там, конечно, тебе просто-напросто повезло во многих местах. Хотя бы в том, что оказался в одной точке с Сережкой в одно и то же время, а не на час раньше или, того хуже, на час позже. Но в остальном работал хорошо. С трубой, конечно, ловко вышло, если не привираешь. Вообще-то умение быстро соображать в нашем деле не менее важно, чем умение быстро и точно стрелять. Но этот последний этап

— не главное…

Птицын задумчиво потер чисто выбритый подбородок. Юрка хотел спросить: «А что главное?» — но Генрих его опередил:

— Главное в том, что ты осторожно и без суеты повел себя, когда столкнулся, громко говоря, с неведомым. То есть с этой Полиной, мать ее за ногу. Я бы, скажу откровенно, сам мог спасовать. С трудом себе представляю такие неравные условия. Девка может кого хошь заморочить, мысли читает с дальних дистанций и вдобавок явно сдвинута на сексе.

— Я думал, — признался Таран, — что вы мне насчет ее способностей не поверите.

— Не поверил бы, если б мне знающие люди кое-что не объяснили. Я человек уже немолодой, опять же воспитанный на марксистско-ленинской философии, которая всякие такие дела считала брехней, а экстрасенсов — шарлатанами или фокусниками. Однако же в Генштабе у нас одно время группу экстрасенсов содержали, да и КГБ, говорят, ими немало занимался. Возможно, и сейчас что-то такое имеется, только из-за недостатка финансирования, поди-ка, заглохло. А вот частники, как видно, заинтересовались. Денег немерено, и многим охота еще прибавить. Разве не приятно знать загодя, кто какие акции будет скупать, а какие обваливать? Приятно! Или, например, как здорово, если конкурент под твою диктовку будет работать, сам того не замечая? Я уж не говорю, что можно с правительством и министрами сделать, если на них какую-нибудь Полину натравить! Понимаешь, что можно наделать, если иметь такую силу?

— Догадываюсь, — вздохнул Таран.

— Вот этот тип, которого Ляпунов взял, господи Антон, немалые деньги на это тратил. И эту бывшую базу, сокращенную по ходу выполнения ОСВ-2, превратил в подпольный научный центр. К нему частично перешли те спецы, которые для нашего здешнего Дяди Вовы всякую новую шмаль из отходов химкомбината делали. Есть несколько человек из-за кордона, которых Интерпол ищет. Но наркота, даже самых сверхновых модификаций, — это просто товар. Он сразу приносит им большие бабки и позволяет финансировать дальнейшие, более глубокие разработки психотропных препаратов.

— Вроде того, каким зимой Полину, Магомада и прочих накачали?

— Да, и таких. Но они, понимаешь ли, слишком приметны. Сразу видно, что человек не в себе. Роботы, и все. Сейчас они хотят такие системы придумать, чтоб человек был вроде бы вполне нормальный и внешне ничем не выделялся, но на самом деле был управляем не хуже, чем те же биороботы. Улавливаешь?

— Но это ж химия, — заметил Таран, — а при чем тут Аня и Полина?

— В деталях, Юра, я тебе это объяснять не смогу — сам толком не знаю. Могу только сказать, что компьютерные программы, оказывается, тоже могут влиять на мозг не хуже наркотиков. Сочетания цветов, звуков, символов всяких могут тебе повлиять на какой-то участок мозга, и ты поведешь себя так, как это нужно тому, кто это запрограммировал. А выдать эту программу можно через обычный телевизор, который ты смотришь каждый день. Глядишь, допустим, какое-нибудь кино, перебивается оно рекламой, и ты в момент запоминаешь какое-нибудь словосочетание типа: «Галлина бланка, буль-буль!» В день по десять раз, в неделю по семьдесят, а то и больше. Я лично не знаю, может, этот «буль-буль» и рассчитан только на то, чтоб люди бульон из кубиков варили, но кто мне опровергнет, что сто разных реклам в смеси не приведут к тому, что у меня в психике что-нибудь сдвинется? А?

— Не знаю…— пробормотал Таран. — Я про «буль-буль» не думал.

— То-то и оно. Мы-то не думаем, а кто-то, может быть, уже давно все это дело просчитал. А есть еще всякие видеоклипы, музычка, игровые программы — и все это на мозг действует.

— Так это все телевидение, — заметил Юрка, — а ведь Аня компьютерными программами занимается. Компьютеры-то не у всех есть…

— Да. Но те, у кого они есть, от них не отлипают. Тем более что современный компьютер — это и телевизор, и видеопроигрыватель, и средство связи, и еще много чего, выражаясь рекламным языком, «в одном флаконе». В том числе, кстати, средство шпионажа, воровства и вредительства. Вторая сторона медали, так сказать. Запусти через компьютерные линии какой-нибудь вирус своему конкуренту, взломай его коды, сними копии с какой-либо деловой переписки — в два счета его объегоришь… Аня в своей родной фирме «Малекон» занималась вроде бы защитой собственной локальной сети от всяких там хакеров-кракеров. Но при этом, как недавно удалось выяснить, она разработала и систему, так сказать, «контрудара». То есть ежели компьютерный взломщик пытается пройти через ее сервер, то подцепляет вирус на свой компьютер и в момент остается без программного обеспечения. И новое потом установить не может. Вот такие дела.

— Ну, а господину Антону это мешало? — спросил Юрка.

— Мешало. Потому что он давно подбирался к этому «Ма-лекону». Дело в том, что хоть сам по себе «Малекон» — фир-мушка небольшая, через нее крупные люди серьезные дела делали, и прежде всего, конечно, за кордоном. И он очень хотел знать, какие именно, поэтому нанял команду хакеров, которые регулярные атаки на нее проводили. Вначале они в этот «Ма-лекон» проходили, как хотели, но тут Анечка им дорогу перешла. Причем, как выяснилось, она не только им компьютеры испортила, но и самим мозги набекрень поставила…

— Как это?

— Опять же в деталях не знаю. Видимо, вирус, который она им посадила, имеет свойства и на мозги действовать. Из того, что довольно путано сообщил Гена Сметанин, выяснилось, что тут причастна Полина. У нее там, куда мы ее поместили после зимней истории, сняли то ли запись биотоков мозга, то ли еще что-то. И каким-то образом Полина эту запись оттуда сперла и унесла с собой. А потом эта самая запись угодила к Ане, которая ее вмонтировала в свою вирусную программу.