— Это не имеет никакого отношения к нам. Никакого. — Я жестикулирую, машу рукой. — Я никогда не любила никого, кроме тебя.

— Значит, единственный мужчина, с которым ты будешь встречаться – это мужчина, который раньше не встречался с другими женщинами? — спрашивает он. — Это смешно, и ты это знаешь. — Он уходит прежде, чем я успеваю ответить.

Мой гнев взрывается.

— Мне все равно. Разве ты не видишь? Мне. Все. Равно!

— Хватит вести себя как ребенок. Ты ведешь себя неразумно.

— Прекрати вести себя как мужчина-шлюха!

— Это было случайностью, и мне жаль. Что еще ты хочешь, чтобы я сказал? — сердито спрашивает он. — Она подошла ко мне. Поцеловала меня. Держалась за меня. Я отошел. Оттолкнул ее!

— О, я уверена, что тебе пришлось сильно потрудиться, чтобы оттолкнуть ее, — парирую я, чувствуя, как ярость растет во мне. Волны гнева не прекращаются, а только возрастают, чем дольше мы говорим.

— Джулс, я был в комнате с сотней людей! Там везде были камеры. Я не мог просто оттолкнуть ее назад, не со своим размером. Она упала бы, и ей было бы больно. Знаешь, они называют это насилием!

— О, это просто великолепно! — кричу я. — Ты не можешь оттолкнуть женщину, которая целует тебя, потому что это будет насилием!

Мужчины такие лжецы, дерьмо!

У Пакса хватает приличий выглядеть немного смущенно.

— Поцелуй длился пять секунд, максимум! Это ничего не значит! Я забрал бы его в тот же момент, если бы мог.

— Но ты не можешь! Ты не можешь повернуть время вспять, чтобы стереть то, что ты сделал, — выплевываю я. Я чувствую пустоту, безрассудство. — Знаешь, Брейден, возможно, был сумасшедшим и навязчивым, но он никогда в жизни не обманывал меня. Никогда.

— О, так теперь ты сравниваешь меня со своим бывшим психическим парнем-убийцей и думаешь, что он лучший мужчина?

— Не в бровь, а в глаз.

Пакс выглядит отвратительно. Его глаза яростные. Он выдыхает, чтобы успокоится. Его тело слегка дрожит.

— Я знаю, что тебе больно, но мы можем справиться с этим, если ты готова быть благоразумной.

— Я не веду переговоры с обманщиками. — Мои глаза пылают. Он так близко к краю. Хочу подтолкнуть его. Хочу, чтобы он упал. — Я больше не хочу тебя видеть. Понял? Никогда.

На его лице множество эмоций. Неожиданность. Боль. Обида. Злость. Тишина неизмерима, когда мы смотрим друг на друга, причиняя друг другу боль взглядами. Затем его глаза тускнеют, напоминая мне о фиолетовых небесах и серых облаках.

— У меня нет времени заниматься этой детской ерундой. Я должен вернуться к сбору денег. — Он поворачивается, чтобы уйти, его губы сложились в жестокую линию. Последние слова, которые он бросает через плечо, это:

— Блять, повзрослей, Джулс.

***

Анна везет меня домой этой ночью. Она гость так же, как Пакс и Элейна. Я говорю ей вернуться, что могу идти сама домой, но она отказывается. Знаю, что Пакс отправил ее ко мне. Она посылает на меня встревоженные взгляды на протяжении всего пути к моему общежитию.

Наконец, я так раздражена, что решаю ответить на ее непрошеный вопрос.

— Все кончено, — говорю я ей, упрямо поднимая подбородок. Я жду ответа. В ответ на мои слова раздается молчание. — Что ж? — требую я. — Разве ты не собираешься что-нибудь сказать? Ты хотела знать правильно?

— Мне кажется, ты не готова услышать то, что я собираюсь сказать, — осторожно начинает она. — Прямо сейчас ты должна сердиться на него. Тебе нужно прогнать эту эмоцию, прежде чем ты сможешь выслушать правду.

— Вы на его стороне, — обвиню я. — Вы его миньон.

— Миньон? — Она приподнимает брови от удивления. — Как маленькие желтые существа в «Гадкий Я»? — Раздается легкий смех. — Уверяю тебя, я не его «миньон». Я видела, что произошло. И не согласна с этим. — Она останавливается. — Но я также вижу, как он смотрит на тебя целый день, как блестят его глаза, как будто солнце восходит и заходит на тебе. Он никогда ни на кого так не смотрел. Ни на кого. — Она пристально смотрит на меня. — Ты первая. Единственная.

Не думала, что это возможно, но мое сердце, похоже, еще больше разбивается от этих слов. Чувствую, как по моей щеке скользнула слеза. Смотрю в окно. Не хочу, чтобы она видела, как я плачу.

— Он не должен был делать то, что он сделал, — шепчу я.

— Ты когда-нибудь делала то, о чем жалела? — Я вздрогнула. Не хочу думать о ее словах. Я хочу злиться. Это больно, но боль позволяет мне двигаться вперед. Боль помогает мне убежать, и сейчас я отчаянно нуждаюсь в ней. — Никто не идеален, Джулс, — тихо продолжает она. — Каждый заслуживает шанса – так как я дала тебе шанс, когда ты пришла, отчаявшись найти работу. Может быть в это будет тяжело поверить, но когда человек совершает ошибку – это самая лучшая вещь, которая может с ним произойти, — конечно, говорит дама, которая требует совершенства на работе, саркастически думаю я. — Они делают тебя сильнее. Лучше. И умные люди, обычно, не совершают одну и ту же ошибку дважды. — Улыбается она мне. — И я верю, Пакс – очень умный человек.

После этого мы больше ничего не говорим. Нет ничего, что кто-нибудь из нас мог бы сказать, что могло бы стереть то, что произошло. Я сажусь в ее машину, упиваясь жалостью к себе, размышляя, как все пошло так плохо.