Трое каторжан, изображающих толпу каторжных, копают землю.

Герой пьесы, - почему-то архитектор, Василий Иванович Сунин, - сидит в сторонке в глубокой задумчивости.

- Что лениво работаете, черти, дьяволы, лешие? Пора урок кончать! слышится из-за кулис.

Это - голос надзирателя.

Бьет звонок, и каторжные идут в тюрьму.

- Пойдем баланду хлебать! Что сидишь? - говорят они Василию Ивановичу.

- Сейчас, братцы, ступайте! Я вас догоню, - отвечает он.

Василий Иванович, - его изображает тот же Сокольский, главный артист труппы, - Василий Иванович тяжко вздыхает.

- И так все впереди. Кандалы, работа, ругань, наказания! Ничего светлого, ничего отрадного. На всю жизнь! Ведь я - вечный каторжник. Бежать? Но куда? Кругом лес, тайга! Бегу! Лучше голодная смерть, лучше смерть от хищных зверей, чем такая жизнь! Разобью кандалы и бегу, бегу...

Василий Иванович снимает кандалы и... и вот уж этого-то меньше всего можно было бы ожидать.

С изумлением, с испугом оглядываюсь на "публику".

- Да что это?

Каторга разражается гомерическим хохотом... Хохочут просто над тем, как легко снять кандалы.

- Прощайте, кандалы! Вас никто больше носить не будет! Я вас разбил! - говорит Василий Иванович. - Прощай, неволя!

И уходит.

Действие второе снова должно изображать лес.

Накрывшись халатом, спит каторжанин.

Озираясь кругом, входит Василий Иванович.

- Убежал от погони! Гнались, стреляли! Убежал, но что будет со мной? Чем прикрою свое грешное тело, когда даже и халата у меня нет.

В это время он замечает спящего арестанта.

- Устал, бедняга, намаялся и заснул, где работал, на сырой земле... Взять, нешто, у него халат... у него, у своего же брата.

Василий Иванович становится на колени перед арестантом. Публика начинает хихикать.

- Прости меня, товарищ, что краду у тебя последнее. Спрашивать с тебя станут, мучить тебя! Своим телом, кровью своей придется расплачиваться за этот халат... Но что ж делать? Я должен позаботиться о себе. Ты бы то же самое сделал на моем месте.

Василий Иванович снимает со спящего товарища халат.

В публике... гомерический хохот.

- Биц его! Биц! - в каком-то исступлении орет "образованный" зритель.

Для них это только забавно. Они хохочут над "дядей Сараем"*, который спит и не слышит, что у него отнимают последнее.

_______________

* Так арестанты называют "простофилю", "разиню".

Для них это ловкая кража, - и только.

Внешность, одна внешность, - о сущности, казалось бы, такой близкой, понятной и трогающей душу, не думает никто.

Действие третье.

Сцена должна изображать дом богатого сибирского купца Потапа Петровича.

К нему-то и является Василий Иванович.

- Примите странника! - робко останавливается он у порога.

- Милости просим, добрый человек, - необыкновенно радушно принимает его сибирский купец, - раздевайтесь, садитесь. Не хотите ли есть с дороги?

- Благодарю вас, что не погнушались принять меня! - отвечает Василий Иванович. - Я подожду, пока вы будете обедать.

- Как вам будет угодно.

Вообще, купец отличается в разговорах с Василием Ивановичем необыкновенной вежливостью.

Спрашивает, как зовут, и, только извинившись, задает вопрос:

- Куда путь держите, Василий Иванович?

- Мой путь лежит на все четыре стороны, - отвечает со вздохом беглый каторжник. - Иду жить не с людьми, со зверьми. С людьми я не ужился.

- Я вижу, вы много горя приняли, Василий Иванович?

- Не стану скрывать от вас, Потап Петрович: я - беглый каторжник, кандальник, из тюрьмы бежал! - он встает со скамьи. - Быть может, прогоните меня после этого? Сидеть погнушаетесь с бродягой? Скажите - я уйду!

- Что вы, что вы, Василий Иванович! Прошу вас и не думать об этом.

Василий Иванович рассказывает свою историю. Как он был архитектором, как поссорился с отцом, как отец в ссоре хотел его убить.

- Тогда я взял со стены ружье и...

Василий Иванович умолкает.

- В таком случае (!), - говорит купец, - прошу вас, Василий Иванович, остаться жить в моем доме. Живите, пока понравится.

- Как мне благодарить вас? - отвечает растроганный каторжник.

В эту минуту вбегает дочь купца.

- Ах, - восклицает она в сторону, - кто этот незнакомый человек? При виде его сильно забилось мое сердце. Я полюбила его.

Адский, невероятный хохот всей публики сопровождает эту нежную тираду.

Да и нет возможности без смеха смотреть на каторжного Абрамкина, изображающего купеческую дочь, в сарафане до колен, с рукавами по локоть.

Он и сам чувствует, что это должно быть очень "чудно", и улыбается во всю ширину своей глупой, добродушной, кирпичом подрумяненной физиономии.

Любой мрачный меланхолик умер бы со смеху при виде этой нескладной, долговязой, удивительно нелепой фигуры.

Да еще с такими нежными словами на устах.

- Позвольте вам представить, Василий Иванович, мою единственную дочь, - говорит купец, - Вареньку! Наш гость - Василий Иванович.

- Папаша, обед готов, - заявляет "Варенька", раскланиваясь под неумолкающий хохот с Василием Ивановичем.

Действие четвертое.

- Бежать, бежать я должен отсюда! - говорит Василий Иванович. - Я чувствую, что здесь мои мучения становятся сильнее. Я полюбил Вареньку... Я, ссыльно-каторжный, бродяга, которого каждую минуту могут поймать, заключить в тюрьму, отдать палачу на истязание. О, какое мучение!

Он берет катомку.

- Куда вы, Василий Иванович? - спрашивает его вошедшая Варенька.

- Прощайте, Варвара Потаповна, - кланяется он, - я ухожу от вас. Пойду искать... не счастья, - нет! Счастье мне не суждено! Смерти пойду я искать...

- Зачем вы говорите так? - перебивает его "Варенька". - Вы много видели горя? Вы никогда мне не говорили, кто вы, откуда к нам пришли. И папенька мне запретил спрашивать вас об этом. Почему?

- Это я никому не могу сказать!

- Никому? Даже вашей жене?

- Зачем вы сказали такое слово? - отирая слезу, говорит Василий Иванович. - Вы смеетесь над бедняком.

- Нет, нет! Я сказала это не спроста, не для смеха. Я люблю вас, Василий Иванович, я полюбила вас с первого взгляда. Мне вы можете сказать, кто вы такой.

- Так слушайте же! - с отчаянием произносит Василий Иванович. - Перед вами - тяжкий преступник, отцеубийца! Бегите от меня: я - каторжник, я кандальник! Я... я... убил родного отца!