– Я знал, что она часто ходит в “Голубую розу”. Я пошел туда, увидел, как она выходит, и отправился следом.

– Не лгите! – перебил его О'Брайен. – Вы только что говорили, что пришли раньше и заперлись в ванной. Как же вы могли одновременно идти следом за ней?

– Да из вас вышел бы отличный шпик, Сион! – Джонни расхохотался. – Ну, если вы так уж хотите знать, я спрашивал о ней у Луи из “Парадиз-клуба”.

– Теперь он знает, что вы ее искали. Идиот! Неужели вы думаете, что он будет молчать!

– Это зависит только от вас! – резко сказал Джонни. – Отправляйтесь к Луи и договоритесь с ним. О'Брайен задумался, уставившись в пол.

– Я не тронул бы ни единого волоса на ее голове, если бы не был уверен, что вы меня не оставите, – продолжал Джонни. Он сел на койке. – Мне осточертела эта гнусная каюта. Давайте-ка отправимся в банк за двумя тысячами, а потом я смоюсь в Нью-Йорк. Идет?

О'Брайен поднял голову.

– Вы верите в Санта-Клауса, Джонни? – спросил он, и в голосе его прозвучали новые ноты.

После этого странного вопроса О'Брайен открыл дверь и сделал знак Таксу, который ожидал в коридоре.

– Входи.

Такс молча вошел в каюту, закрыл дверь и привалился к ней спиной. В глазах Джонни забрезжил страх.

– Послушай, Сион, – задиристо сказал он. – Вы уже достаточно надо мной поиздевались. Если опять приметесь за старое, то клянусь, пожалеете об этом.

О'Брайен не обратил на это заявление никакого внимания.

– Джонни останется здесь, – сказал он Таксу, – до тех пор, пока я не прикажу его освободить. Ты отвечаешь за него головой. Если он вздумает капризничать, объясни, что этого делать не стоит. Поручаю его тебе. Такс. Если уж он совсем расшалится, ты должен будешь разбить ему морду.

– Понятно, патрон, – сказал Такс, и лицо его засветилось.

– Вы не имеете права держать меня здесь, – возмутился Джонни. – Если вы меня сейчас же не выпустите, я причиню вам неприятности. Прощайтесь тогда с карьерой политика, понятно?

– Бедный кретин! – вздохнул О'Брайен. – Вы будете сидеть здесь ровно столько, сколько я найду нужным. И советую замолчать, если не хотите, чтобы вас успокоили.

Джонни бросился к О'Брайену, сжав кулаки, но, наткнувшись на железобетонный кулак Такса, отлетел на койку.

– Вы за это заплатите! – проговорил Джонни, глядя на О'Брайена с мерзкой улыбкой. – Гильда никогда не выйдет за вас, гнусное вы отродье!

О'Брайен взглянул на Такса и кивнул.

Такс, не спеша, подошел к Джонни, рванул его за ворот рубахи и, почти не размахиваясь, сильно ударил по лицу. Голова Джонни дернулась назад, и он ничком повалился на пол.

Ударом ноги Такс заставил Джонни перевернуться на спину, потом снова схватил за рубаху, рывком поставил на ноги и прислонил к стенке. Джонни вытаращил глаза и хватал ртом воздух, из его носа струйкой текла кровь. Такс, держа его одной рукой, другой принялся хлестать по щекам.

О'Брайен, насладившись зрелищем, поднялся наверх и, сев в катер, отправился к берегу.

Рафаил Свитинг стоял у перекрестка и, держа болонку в руках, готовился перейти улицу. Собачонка смотрела на поток машин с тем же нетерпением, что хозяин.

Дождь перестал, но влажная жара заставляла Свитинга обильно потеть. Глядя на проносящиеся машины, он мечтал о дне, когда сможет купить собственный автомобиль. Сейчас у него было два доллара и восемьдесят пять центов и, несмотря на свой, совершенно необъяснимый оптимизм, Свитинг не видел никакой возможности увеличить эту сумму в ближайшее время.

Утром, несмотря на посещение полиции, а потом увоз тела Фей, за которым он с нездоровым любопытством наблюдал из-за занавесок, Рафаил Свитинг успел написать пятьдесят писем с ходатайством о помощи. Он знал по опыту, что раньше чем через десять дней, ответа ждать не стоит.

В течение многих лет Свитинг жил за счет благотворительности. Письма, которые он писал богатым наследникам, или знаменитым артистам, имена которых мелькали на афишах, были полны жалоб на бедственное положение, и в заключении которых Свитинг просил “совсем немного”, позволяли ему жить с относительным комфортом.

Если Свитингу отказывали в помощи, он принимался за шантаж или даже карманное воровство, но в последнем он имел несчастье попасться с поличным. За последние двадцать лет своей жизни восемь он провел в тюрьме, и возвращаться туда совсем не хотел.

Стоя на перекрестке, Свитинг думал, что ему срочно нужны деньги, иначе нечем будет заплатить за квартиру.

Утреннее происшествие и визит сержанта Донована нарушили спокойное течение его жизни, и теперь он пытался придумать возможность получить деньги без риска.

Он уже вышел на проезжую часть, как вдруг заметил высокого черноволосого человека, который вышел из служебного входа Национального банка. Свитинг сразу же узнал его. Это был клиент, который уходил ночью от Фей Карсон. Сдерживая нервное возбуждение, Свитинг перешел улицу и последовал за незнакомцем. Он уже давно понял, что давая сведения полиции, не заработаешь. Совсем наоборот. Поэтому, когда Донован спросил, не видел ли он, чтобы кто-то выходил от Фей ночью, Свитинг предпочел промолчать. Если бы только это было выгодно, можно было бы сказать Доновану много интересного. Он ведь отлично видел, что от Фей уходил этот черноволосый, но двадцатью минутами раньше, вниз по лестнице пробежал еще кто-то и тоже – от Фей. Свитинг бросился к своей полуоткрытой двери, но беглец уже был далеко, и рассмотреть ничего не удалось. Сперва он подумал, что это тот парень, с которым Фей недавно поднималась, но, когда увидел, как он спускается, понял, что это был кто-то другой, который вошел в квартиру без приглашения.

Узнав от Донована об убийстве, Свитинг сразу понял, что тот, бежавший вниз по лестнице, и был убийцей. Жаль, что ему не удалось рассмотреть этого преступника. Ну да ладно! Мужчина, который шагал сейчас впереди, был в квартире как раз во время убийства, и должен теперь опасаться полиции. А люди, которые были с полицией не в ладах, всегда готовы были раскрыть свой кошелек и заплатить Свитингу за молчание. Он еще быстрей засеменил на коротких ножках, чтобы не отстать от своей жертвы.

Несомненно, удача улыбнулась Рафаилу Свитингу! Нужно действовать осторожно, и заставить этого типа заплатить. Раз он выходил из банка через служебный ход, значит, работал там, и, конечно же, достаточно зарабатывал на жизнь. Нужно попросить у него долларов тридцать в месяц, если назвать просто крупную сумму, это может отпугнуть клиента. У таких людей всегда есть сбережения, поэтому надо попросить сделать первый взнос в несколько сот долларов, а в дальнейшем пусть платит по тридцать долларов ежемесячно.

Свитинг сел в автобус позади Холанда и, маскируясь газетой, стал наслаждаться преследованием. Болонка, неподвижно свернувшись у него на коленях, лишь поводила черными, налитыми кровью глазками.

Через двадцать минут Холанд вышел из автобуса, Свитинг незаметно следовал за ним. Он видел, что Кен покупает газету на углу и остановился, чтобы прочитать последние новости, прижав два пакета, которые нес под мышками, одной рукой.

Свитинг уже прочитал газету, и знал, что находится на последней странице. Теперь ему было очень интересно наблюдать за испуганным лицом жертвы.

Поглаживая шелковистую шерсть Лео, Свитинг думал, что все должно быть хорошо. С типом, которого так легко напугать, не будет неприятностей. Он видел, что Кен идет по дорожке к небольшому дому, потом его окликнула какая-то толстуха, и он остановился, чтобы поговорить.

– Нечего спешить, – проговорил Свитинг, усаживаясь на скамейке и пристраивая болонку рядом. Он снял шляпу и вытер потный лоб. – Сначала нужно посмотреть, что это за человек, женат ли он, есть ли у него дети. Это все очень важно, – и он, приятно улыбаясь, закинул ногу за ногу.

Свитинг собрался наблюдать за домом в течение часа. Вечер был очень хорош, и если повезет, жена этого парня может выйти в сад. Свитинг был очень терпелив, и мог годами ожидать денег, которых не заработал. Солнце начинало клониться к закату, а Свитинг не собирался уходить. Он представлял, как распорядится полученными деньгами и рассеянно поглаживал толстыми пальцами шелковистую шерсть болонки.