- Кафтан? - изумился режиссёр.

- Кафтан Ивана Рябова? - переспросил главный кинооператор.

Пришлось Вяче всё рассказывать по порядку. А в конце он добавил:

- И кажется, наш боцман Рябов прямой потомок лодейного кормщика. А какой у него трёхмачтовый парусник! "Буревестником" называется. Вот бы его тоже снять для кинокартины.

Кинематографисты слушали Вячу и удивлялись: мальчик был необычайно силён в истории.

- А ведь парусник-то нам следует посмотреть, - заметил Савва Кириллович. Ничего не потеряем, а, может быть, что-нибудь и приобретём. Как вы думаете, Яков Наумович?

- Хорошо, поедем, посмотрим этого "Буревестника", - согласился режиссёр.

Вяча позвал своих друзей, и они перегнали "Ласточку" к месту, где размещались кинематографисты.

- Эге, - воскликнул Савва Кириллович, увидев маленькое судёнышко, - при некоторой гримировке оно может пригодиться!

- Я буду управлять этой бригантиной, - сказал "царь Пётр". - А мальчиков переоденем в "потешных". И ты, Саввушка, сотворишь гениальные кадры!

В гостях у боцмана

Ей бы, как всегда, под парусом самоходно скользить по речному простору, а её унизительно тащили на буксире. Со снятой мачтой, со сложенными под банки вёслами "Ласточка" как-то сразу сникла. Она зарывалась носом в волну, словно сопротивляясь и стараясь освободиться от буксирного троса.

Всё объяснялось тем, что в распоряжении режиссёра был быстроходный портовый катер. Он и тащил "Ласточку" туда, где стоял "Буревестник".

На катере вместе с режиссёром и главным кинооператором были Егор и Вяча Полянкин. На "Ласточке" для управления остались Антон и Ян Эрмут.

Радушно встретил гостей Степан Иванович.

За многолетние плавания в дальних морях на борту "Буревестника" побывали и многие прославленные капитаны, и учёные с мировыми именами. Однажды советский парусник посетил даже король - его величество. Но кинорежиссёры и кинооператоры ещё никогда не ступали на его палубу.

- Прошу в кают-компанию! Братцы-матросы, что же вы не предупредили о приезде? Ну ничего, на пеньковом конце четыре узла... Егор, Антон, занимайте гостей. А я приведу себя в порядок и кое-что приготовлю.

Савва Кириллович, как увидел боцмана, так и впился в него взглядом: как будто внешне Степан Иванович ничем особенно не примечателен, а ходит, говорит, улыбается так, что тут же хочется нацелить на него объектив кинокамеры.

Боцман Рябов явился для Саввы Кирилловича той желанной натурой, какой перед этим предстала Северная Двина, потом "Ласточка", а потом и "Буревестник" с его мачтами, палубными надстройками, трапами, леерами, кнехтами.

- Колорит! - восторгался Савва Кириллович. - Подлинный колорит, а не дешёвая экзотика. Натура!

- Из вашей натуры я согласен только на парусник. Но придётся его переделать, замаскировав под шведский фрегат. Поговорим с директором картины и купим "Буревестник", - сказал режиссёр.

Все четверо матросов "Ласточки" переглянулись. Как так - русский, советский парусник превратится во вражеский фрегат? Конечно, это временно, и он даже появится в кинокартине, но всё-таки обидно.

- Нужно попросить режиссёра, - тихо предложил друзьям Егор, - чтобы в картине перед началом написали: в роли шведского фрегата - советский парусник "Буревестник". Ведь будет же написано: в роли Петра Первого артист Мелкишев.

- Не напишут. Скажут: "Неодушевлённый предмет..." - охладил его пыл Вяча.

- Пусть снимают, - решительно заявил Антон. - Мы-то будем знать и другим будем рассказывать про наш "Буревестник". А я кинокамеру непременно сделаю. Тогда ещё сами поснимаем.

Степан Иванович возвратился в новеньком кителе с якорями на блестящих пуговицах и принёс столбик вставленных друг в друга стаканов и стопку тарелок.

- Егор и Ян, на камбуз! Антон, со мной в кладовую! Вяч, развлекай гостей. Боцман на баке. Якорь чист.

Он снова исчез и вскоре появился с подносом. За ним - Егор с огромным, чисто надраенным чайником и Ян - со сковородой жареных сигов. А Антон принёс две буханки хлеба.

- Спиртного вообще-то не держу, - сказал боцман, открывая бутылку портвейна. - Но представительские для гостей храню. Пар на марке должен быть. И ветер в парусах! Братцы-матросы, разливайте чай! Дорогие гости, сиги своего улова.

При этих словах Яков Наумович вдруг привстал, лицо его вытянулось, но так же моментально округлилось в блаженной улыбке.

- Так вы, Степан Иванович, и рыболов ещё?

- Да как же у моря и на реке жить - и не рыбачить?

- О, это моя страсть - рыбная ловля! - загорелся Яков Наумович. - И что же вы ловите?

- Ловил и сёмгу, и кету, и треску, и морского окуня, и палтуса, и зубатку. Гарпунировал и белуху - это уже зверь. На забаву и морской чёрт попадался. А на Двине ясно что - сиг и камбала, щука и окунь, подъязок и сорожка. Это плотву у нас сорогой называют. А для ухи самое лучшее - ёрш сопливый. Да это вы знаете.

Оказалось, Якова Наумовича хлебом не корми - дай поговорить о рыбной ловле. Он засыпал боцмана вопросами. Его интересовало всё - от тралов и становых неводов, от рюж, мережек, бродней и поездов до продольников-перемётов, жерлиц и мормышек. В теории рыболовства он был академиком.

- У меня целая библиотека по рыболовству, - признался он. - Но ведь всё это теория. А куда интереснее получить сведения от опытного рыболова. И потом посмотреть на практике. Вот здесь я вас, Савва Кириллович, поддержу. Рыбную ловлю будем снимать в натуре. Степан Иванович, надеюсь, поможет нам. Я сегодня же сделаю в режиссёрском сценарии некоторые поправки и дополнения. Ведь Иван Рябов, наш главный герой, - рыбак. Ах, как это будет интересно - рыбная ловля на экране.

- У нас вот ещё заядлый рыбак, - сказал боцман, кивая на Егора. - Мой племянник. Мал-мал, а на рыбалке ох как удал! И счастье рыбацкое имеет. А если рыбы нет, говорит: "Ничего, надоест ей - и поймается". Настойчивый рыбак, с характером.

- Отметим, - сказал Яков Наумович. - А может быть, включим и в сценарий. Мальчишки оживляют съёмки. Вот видите, Савва Кириллович, для вас чистая натура.

Аграфена Петровна

Киностудия согласилась купить списанный на слом парусник. С судоверфи приехали корабельные мастера. И начались работы по маскировке парусника под шведский фрегат.

Киносъёмки развернулись полным ходом. Снимали побережье Белого моря, бутафорские стены Новодвинской крепости, Гостиный двор и старинные строения в Архангельске и Соломбале, Северную Двину и речку Соломбалку - в прошлом, при Петре, испытательную канавку.

Ребят, к беспредельному огорчению Вячи, так "потешными" и не сделали. В сценарий такие кадры почему-то "не влезли", как сказал режиссёр. Но боцман Рябов участвовал во многих сценах в роли посадского старшины. Его совсем не гримировали, а только заставили надеть костюм помора петровских времён.

Вдосталь наглядевшись на киносъёмки, ребята стали торопить Степана Ивановича:

- Когда же мы отправимся в путь?

- Скоро, - отвечал боцман. - Пойдём в рейс по Северной Двине.

- Будем искать кафтан Ивана Рябова? - спросил Вяча с затаённой надеждой.

- Кафтан не кафтан, а что-нибудь найдём.

- А что ещё?

- Моряцкую закалку, например.

- Моряцкую закалку - это хорошо, - подхватил Ян.

- Но и кафтан неплохо. Потомки оценят наши старания... - Вяча, как обычно, распалился, вошёл в азарт. - Кафтан будут изучать учёные историки, которые приедут сюда из Москвы и Ленинграда. О кафтане напишут в газетах и журналах. А значит, напишут и о нас. И вот что напишут: "Большая заслуга в отыскании ценнейшей реликвии принадлежит архангельским школьникам Полянкину, Прилучному, Эрмушу... ну и Егору-Беломору, то есть Трапезникову".

- А о Степане Ивановиче не напишут? - засмеялся Антон.

Вяча смутился и тут же поправился:

- Нет, о потомке Ивана Рябова, о боцмане Рябове, напишут в первую очередь. И вообще все мы станем знаменитыми. С нами будут за руку здороваться академики! Нам преподнесут подарки. Антону - радиостанцию, Яну - яхту из красного дерева с этими, как их... парусами.