Амеротк коснулся головой стены, с удовольствием ощущая ее прохладу. В дверь постучали, но он не пошевелился, погруженный в свои мысли. Он отправится вечером домой и проведет его в спокойном размышлении. Он переберет в памяти все, что видел и слышал. Сетос был орудием в чьих-то руках. Но кто так упорно настаивал на обвинении? Наследник Тутмоса совсем еще ребенок. Но кто же тогда? Хатусу, супруга фараона? А может быть, за этим стоит великий визирь Рахимер? Или полководец Омендап, завидовавший Менелото? Есть еще коварный Бейлетос, главный писец Дома Серебра. Это мог быть и он. Амеротк вспомнил, как когда-то, играя среди утесов из песчаника, возвышавшихся над Фивами, он оказался в глубокой темной пещере. Теперь его охватило такое же чувство, как и в те давние времена. И ему подумалось, что в темных углах притаилось в ожидании немало ужасов.

Стук становился все настойчивее. Амеротк поднялся и отпер дверь. Асурал ужом проскользнул внутрь. При скудном свете масляных плошек его лицо казалось мертвенно бледным, а глаза, смотревшие обычно с довольным прищуром, теперь беспокойно бегали по сторонам. Он был без шлема и выстукивал нервную дробь по рукояти меча, вырезанной в виде головы шакала.

– Амеротк, – зашептал Асурал, словно они находились не в пустом помещении, а среди толпы народа, – ты представляешь, о чем там говорилось?

– Я выслушивал показания свидетелей.

– Не нужны мне твои хитрости. – Асурал вытер обильно выступивший на круглой голове пот и промокнул ладонь об одежду. – Ум у меня не такой острый, как твой. Я всего лишь солдат, честный и прямой.

– Я всегда очень недоверчиво отношусь к людям, которые заявляют о своей честности и прямоте, – ответил Амеротк. – И не нужно играть со мной в добродушного простака, Асурал. Ты хитер и ловок, и пусть телу недостает проворства, но на медлительность ума тебе жаловаться никак не стоит. – Он похлопал Асурала по руке и продолжал:

Ты – настоящий лис, Асурал. Меня, например, твоя притворная простота не обманет. Но ты хорошо выполняешь свое дело. Ты честный, и неподкупный. Но важнее всего то, что ты мне по душе и я тебя уважаю.

Асурал вздохнул и сник.

– Поэтому не нужно приходить сюда и волновать еще больше, – продолжал Амеротк. – Я и без того в тревоге. Я хорошо представляю, о чем шла речь в зале. Я не верю, что божественный фараон скончался от укуса змеи. Кстати, ты тоже в это не веришь. Но как он умер и почему? Вот в чем загадка. Мне предстоит решить, где заканчивается полномочия моего суда и начинаются извилистые лабиринты дворцовой политики.

– И еще эти ограбления гробниц, – пожаловался Асурал, почесывая голову. – Нам сообщили еще об одном случае. Склеп знатной женщины. Она была женой обосновавшегося в Египте хеттского военачальника. Гробница находится на скалах над Городом мертвых. Когда туда пришла ее семья, ложная дверь оказалась нетронутой, потайной вход остался запечатанным. Нигде никаких следов взлома, и, тем не менее, исчезли оставленные в склепе амулеты, ожерелья и небольшие чаши. Они собираются подавать жалобу, – продолжал свои сетования Асурал. – Они отправят петицию в Дом Миллиона Лет. Им понадобится «виновный», и они выберут меня.

– Ты мне напомнил историю, которую я собирался рассказать вечером своим детям. – Асурал со стоном отвел взгляд. – Обещаю тебе, – мягко продолжал Амеротк, – что мы обязательно займемся поиском этих неуловимых грабителей, которым так ловко удается проникать сквозь стены. Но сначала надо завершить это дело. Что ты думаешь насчет свидетельств против Менелото?

– Как ты сказал, у Менелото нашелся свой довод против каждого, предложенного главным обвинителем. Точь-в-точь, как в игре сенет, когда игроки закрывают друг другу все ходы.

– А свидетели? – спросил Амеротк. – Что скажешь о Пии?

– Это свидетель сомнительный. Он живет в краю, окутанном мутным туманом, на границе дня и ночи. Пий знается со шлюхами с пристани. А еще у него пристрастие к мальчикам, что хороши собой. Этот человек не брезгает пить как из чистых чаш, так и из грязных.

– Но лекарь он хороший?

– Пий – человек состоятельный. Не думаю, что он стал бы лгать, – ядовито усмехнулся Асурал. Он не рискнул бы пойти на лжесвидетельство встенах Зала Двух Истин. Сомневаюсь, что ему бы захотелось провести долгие годы на золотых рудниках Синая.

– А как Лабда?

– Ему домом служит пещера глубоко в Долине царей. Он хранитель маленького священного ларца богини Меретсегер. Это честный человек, Асурал умолк.

С деревьев во дворе храма донеслось заунывное, продолжительное уханье совы.

– Нам пора, – проговорил Амеротк. – Посмотри, чтобы все было в целости и сохранности, – добавил он, держа руку на запоре.

– Будь осторожен.

– Ты о чем? – обернулся Амеротк.

– Не притворяйся наивным младенцем, – поддел его Асурал. – Фивы гудят, как растревоженный улей. Два полка, Осириса и Исиды, стоят лагерем у городских стен. С юга к городу направлены пять отрядов боевых колесниц. Может быть, сейчас и пора сева, но это еще и время гиен.

– Ну-ну, Асурал, ты же не гадалка и не прорицатель, а начальник стражи храма. Объясни, какие есть основания для твоих предостережений и мрачных предположений.

Асурал не медлил с ответом:

– Их немало. Астрологи из Дома Жизни наблюдали падающую звезду. На той стороне Нила видели на улицах живых покойников. Наследник фараона еще совсем ребенок. Кое-кому хотелось бы занять трон. По крайней мере, на то время, пока наследник не подрастет.

– Я всего лишь судья, – ответил Амеротк. – Моя обязанность – отправлять правосудие фараона. С этими словами он открыл дверь и вышел в Зал Двух Истин.

Двор за стенами храма опустел. Священный ларец был закрыт, и у подножия основания лежал венок из цветов. Старые жрецы высоких рангов осыпали дверцы благовониями. Писцы унесли из зала своды законов, подушки и стулья. Зал опустел. Амеротку он всегда представлялся в таком виде более величественным… Он опустился перед ларцом на колени и, простирая к нему руки, прочел благодарственную молитву, а затем покинул храм. Начищенные до блеска медные ворота открывались и закрывались стражами. Пройдя через колонный зал, Амеротк прошел между мощными пилонами главного входа и оказался во дворе храма. Аллея сфинксов, дромос, была пуста. Веял прохладой легкий ветерок, и закатные лучи угасающего дня наделяли сфинксов своей особой жизнью.

Группа молодых жрецов вела больших быков с перехваченными лентой рогами к одной из боен для утреннего жертвоприношения. Несколько усталых паломников толпились у стелы в честь бога карлика Бэса. Под фигурой бога были вырезаны священные иероглифы. Струи фонтана, омывающего стелу, стекали в гранитный бассейн. Пилигримы наполняли бурдюки этой водой, которая, как считалось, надежно защищала от скорпионов и змеиных укусов.

Амеротк прошел мимо и оказался в обширном переднем дворе храма. Здесь он остановился и задумался. Надо ли ему идти сразу домой? Может быть, сначала стоит пройтись в северную часть города и навестить в храме Амона-Ра жреца, которому он платил, чтобы тот молился за его умерших родителей? Амеротку вдруг подумалось о том, что в этом храме умер фараон, и его, судьи, приход могли счесть за деловой визит.

– Господин Амеротк?

Он обернулся.

– А, это ты, Пренхо!

Молодой писец подошел к нему, шаркая одной ногой из-за ремешка сандалии.

– Обсуждать дело я не буду, – сразу предупредил Амеротк.

Пренхо постарался скрыть разочарование.

– Скажи, в свое время ты поддержишь мое назначение судьей? Я имел в виду суд низшей инстанции.

– Конечно. Ты посещаешь школу писцов. И ты выдержал экзамены.

– Это хорошо. – На худом лице Пренхо засияла улыбка. – Я подумал, что сегодня день был удачный. Прошлой ночью мне приснился сон.

– Пренхо. – Амеротк снова пресек попытку родственника разговорить его, – не пора ли тебе снова отправляться спать и видеть сны? Иди домой, – твердо сказал он, сжимая запястье Пренхо.