— Я жду тебя завтра утром на самолёте, Рэмингтон.

— Конго. Понял, — я направляюсь к лифту.

— Войти. Выйти. Сделай это.

— Я всегда так делаю.

Эпилог

Я иду вдоль Сены к своей машине, металлический хром отражает лунный свет, как зеркало. Убийца плохо скрывается в тени под ближайшим мостом. Ещё один прячется в толпе, ожидая перехода улицы на противоположном углу.

Я роняю букет цветов, который держу в руках, и наклоняюсь, чтобы поднять их. Как только я снова выпрямляюсь, человек под мостом умирает от двух моих пуль. С убийцей в толпе будет не так просто.

Свет меняется, и масса туристов и местных жителей пересекает асфальт в сторону реки. Я продолжаю идти, моё дыхание рассеивается в облаке, когда начинает падать лёгкий снег. Мужчина опережает меня на шаг, его не по сезону тёплая одежда говорит мне, что он только что приехал в город из более жаркого климата. Он мог бы отомстить мне за то, что я был в Конго, или за моё недавнее пребывание на Карибах, когда я разыскивал банду торговцев людьми. В любом случае, он мигает на моём радаре с каждым шагом.

Я засовываю руку в перчатке в карман своего чёрного пальто и сжимаю пистолет. Чем ближе мы подходим к тому месту, где незаконно припаркована моя машина, тем больше толпа редеет.

Я обхожу машину и подхожу к пассажирской двери, а он незаметно подкрадывается сзади. Я ловлю его отражение и смотрю, как он приближается. Изображая неведение, я отпираю дверь. Я осторожно кладу цветы на сиденье и чувствую, как он бросается на меня сзади.

Развернувшись, я застаю его врасплох ударом в горло. Мужчина отшатывается, схватившись за шею. Несколько зевак останавливаются, чтобы поглазеть. Я оставляю свой пистолет в кармане, но он тянется за своим, так что я бросаюсь вперёд и наношу нокаутирующий удар ему в челюсть, отчего он растягивается на земле. Несколько женщин вскрикивают и пятятся назад. Я беру его пистолет и засовываю в другой карман, прежде чем вытащить бумажник.

Молодой человек рядом со мной держит свой телефон, чтобы заснять. Я выхватываю телефон и бросаю его в Сену, прежде чем сесть в машину и уехать. Убийца, без сомнения, вернётся, и в следующий раз он не покинет нашу встречу живым.

***

Я прячусь в тени, крадусь по тёмной комнате, избегая тонких лучей луны, пробивающихся сквозь щели в шторах. Подойдя к кровати, я прижимаю пистолет к виску спящей фигуры.

— Помолись, — шепчу я.

— Прекрати это. Я знала, что ты там, — Ибица, у которой сегодня явно русский акцент, поворачивается ко мне спиной.

— Нет, ты этого не знала, — ухмыляюсь я и кладу пистолет и цветы на прикроватную тумбочку. Я быстро раздеваюсь. Простыни гладкие и тёплые, когда я проскальзываю позади неё.

— Скучала по мне?

— Конечно, нет, — её волосы тёмным веером рассыпаются по подушке.

Я провожу по ним пальцами и дергаю. Её визг превращается в сексуальное мурлыканье, когда я прижимаюсь бедрами к её голой заднице.

— Даже чуть-чуть? — я кусаю её за ухо и целую в шею.

— Чуть-чуть, — она тянется назад и хватает мой член, её рука скользит вверх и вниз, когда я посасываю и кусаю её за плечо.

— У меня появилась пара новых друзей, — я хватаю женщину за грудь и слишком сильно сжимаю соски, как ей нравится.

— Чёртов Кэш, — она поворачивается ко мне и толкает меня на спину.

Я хватаю Ибицу за бёдра, когда она садится на меня сверху, её влажная киска скользит по моему члену, пока я стону от её жара. Она начинает быстрый ритм, размазывая по мне свою влагу и пытаясь кончить, прежде чем я это сделаю. Ни хрена подобного.

Я переворачиваю её на спину и толкаюсь в неё, когда она царапает мою грудь и пытается укусить меня за губу. Наклонившись, я позволяю ей это. Она пускает кровь, и мы жадно целуемся, делая войну такой же жесткой, как и любовь. С ней всегда так бывает. Слишком много и недостаточно. Я, наверное, почувствую этот вкус сегодня вечером и не увижу её снова в течение шести месяцев. К тому времени мы снова можем оказаться по разные стороны. Это не имеет значения. Сейчас она горяча и хочет меня, и я собираюсь дать ей всё, что у меня есть.

Она поднимает свои бёдра ко мне, когда я наслаждаюсь её грудью, посасывая её твердые соски, когда она проводит ногтями по моей голове. Ибица становится громкой, её стоны отдаются эхом.

Я замедляю свой темп, и она впивается пятками в мой зад, чтобы подстегнуть меня быстрее.

— Кэш! — женщина пытается взять себя в руки, поднимая бёдра вверх и скользя взад и вперёд по моему члену.

В мгновение ока я хватаю пистолет и делаю один выстрел в сторону балкона. Убийца с улицы стонет и падает назад. Через несколько мгновений снизу раздаются крики.

— Прямо в эту долбаную минуту. Господи, Кэш, — её акцент становится французским.

Я поднимаю её руки вверх и слизываю с губ её самодовольную улыбку. Я жёстко седлаю и поглаживаю её, снова и снова, пока её ноги не начинают дрожать, а бёдра не сжимаются. Ночь заполняют сирены, а снизу доносятся новые крики.

И когда её киска сжимает меня как в тисках, я стреляю в неё. Потому что я Кэш Рэмингтон, и я никогда не промахиваюсь.

Конец