Чесноков замолчал.

- Так кто же получает оплату по наряду,- задал вопрос Бе-лянский,бригадир за всех?

- Нет, Александр Александрович, я забыл сказать, что в наряде должны быть записаны фамилии всех работавших на данной операции людей и проставлена сумма заработка каждого, вот здесь,- показал Чесноков.- При оплате наряда каждый будет расписываться за получение своих денег, а бригадир - своих.

- Всем понятна система? - Директор оглядел собравшихся.-Есть возражения? - И после небольшой паузы заключил: - Раз нет возражений, так и будем делать. Ответственным за выдачу нарядов будете вы, товарищ Чесноков. И прошу вас людей не обижать, пусть зарабатывают. Главное для завода сейчас, чтобы станки быстрее завертелись на своих местах. Время нам дороже всего, время. Действуйте!

Начальство ушло, а бригадиры окружили Чеснокова. Каждому хотелось побыстрее получить наряд, чтобы "станки быстрее завертелись"... Надо ли говорить, что после введения такой ответственности и хорошей оплаты, работы по разгрузке оборудования и расстановке его по цехам стали выполняться еще более интенсивно, чем в предыдущее время.

Приезжавший в те дни к нам на завод С. В. Ильюшин вспоминает: "...Останавливались составы, и тяжелейшее, сложнейшее оборудование словно ветром сдувало с платформ..."

И не случайно произошло так, что при эвакуации из Москвы ОКБ Ильюшина было направлено именно в тот город, в районе которого разместилась новая площадка нашего завода. Конструкторский коллектив, автор штурмовика Ил-2, должен находиться поблизости от ведущего завода, выпускающего эту машину, чтобы помогать заводу в трудное время.

Под ОКБ отвели небольшой двухэтажный особняк с зеркальными окнами бывший книжный магазин. Прежде чем начать перетаскивать в этот домик имущество с вокзала, где стояли товарные вагоны, конструкторам пришлось основательно потрудиться над уборкой помещения - скрести, мыть, утеплять окна. В большой комнате на втором этаже установили печку-буржуйку, затопили ее обрывками бумаг, помещение стало прогреваться, повеяло жильем...

Совсем немного вещей захватили они с собой из Москвы, только чертежи, необходимые справочные материалы да несколько шкафов, столов и стульев. Но когда все это немудреное хозяйство затащили в свои новые "аппартаменты", то повернуться там стало почти невозможно. Началось освоение стен, но и их площадь имела предел...

В разгар этой "битвы" в конструкторском доме появился Сергей Владимирович Ильюшин. Он, как всегда, принял самое деятельное участие в общих хлопотах по устройству рабочих мест в новом помещении, напомнив при этом народную мудрость, что не место красит человека, а наоборот. Поздно вечером первого дня пребывания на новом месте конструкторы расстелили на полу комнат нового ОКБ матрацы и, не раздеваясь, вповалку улеглись спать. Сергей Владимирович был здесь же, спал рядом со всеми, укрывшись своей видавшей виды меховой кожанкой.

- В течение нескольких дней, пока конструкторов расселяли по уплотнению в городских домах, мы так и жили в своем ОКБ,- рассказывает автору Г. Л. Марков.- Но вот вскоре все были размещены. Одиночек сгруппировали. Так в небольшой комнатке одного из соседних домов поселились М. Овчинников, А. Македонский, Н. Максимов, В. Иванов, Г. Марков. Начались рабочие будни. Каждый имел задание. Некоторые трудились непосредственно в бюро - Сергей Владимирович торопил с проработкой различных вариантов конструкций. Но многие сотрудники направлялись на заводскую площадку и включались в работу по разгрузке и транспортировке заводского оборудования. Это была работа для всех. Здесь "аэродинамик" не отличался от "прочниста", а конструктор шасси от электрика. Впрочем, инженер-конструктор, если и отличался от слесаря, то только тем, что последний увереннее орудовал вагой при транспортировке станков от эстакады в цех.

- Конечно, не легко давалась нам непривычная работа грузчиков-такелажников,- вспоминает Михаил Гаврилович Овчинников.- Но из всех трудностей того времени мне наиболее всего запомнились тяжелые поездки в неотапливаемых дачных поездах из города на завод и обратно... Совершенно измотанные добирались мы до своих коек, порой думая, что уж завтра не будет сил выйти на работу. А наступал рассвет, и мы снова спешили на заводскую площадку, где с каждым днем становилось все более и более оживленно.

Да, с раннего утра каждого дня территория завода превращалась в огромный человеческий муравейник, где каждый был предельно занят. Люди работали самоотверженно. Торопила и начавшаяся зима. Также всех нас подгоняло и страстное желание поскорее включиться в основную работу, желание побыстрее навести порядок на новом месте, покончить с ненавистным состоянием вынужденного простоя, сделать завод снова полнокровно действующим, выпускающим "илы".

Собравшийся на новой площадке в полном составе партийный комитет возглавил организацию всех работ по разгрузке эшелонов и расстановке оборудования.

Но во всей этой обстановке, на мой взгляд, главным стимулом, заставлявшим людей самоотверженно трудиться, было стремление походить на тех, кто был на фронте. Как бы ни было трудно нам здесь, в любой тяжелейшей ситуации помогала одна мысль: "А им там каково?" Она сразу уменьшала и как-то принижала значимость наших трудностей.

Эвакуация завода совпала с периодом ожесточенных сражений на подступах к Москве. Как ни скупы были сводки Совинформбюро, но и по ним, а также по рассказам встречавшихся нам людей с предприятий, эвакуированных из Москвы, мы могли составить себе хотя бы самое общее представление о серьезности и напряженности положения на фронтах перед столицей. Представление достаточное, чтобы понять: там решается, если не все, то очень и очень многое...

Более полная картина военной обстановки близ Москвы всем нам станет известной значительно позднее. Тогда мы не знали, что по плану "Тайфун" против столицы Советского Союза было сосредоточено огромное количество немецких войск, значительная часть всех фашистских танков, самолетов, орудий и пулеметов, действовавших на фронтах. Только много времени спустя после окончания войны миру станет известно чудовищное заявление маньяка Гитлера: "Там, где стоит сегодня Москва, будет создано огромное море, которое навсегда скроет от цивилизованного мира столицу русского народа".

Фронт работ на новой площадке непрерывно расширялся. Прибывшие из Воронежа и развезенные по цехам станки и другое оборудование необходимо было скорее пустить в дело. Для этого предстояло выполнить, как минимум, два условия: закрепить станки на фундаменте и подать к ним электроэнергию. Трудно сказать, какое из этих требований осуществить было сложнее. Уже говорилось, что капитальная электропроводка к заводским корпусам еще не была закончена. Значит, необходимо прокладывать временные линии. Определились бригады электриков. Их всюду можно было различить по моткам и катушкам электропроводов, которые они за собой перемещали.

Едва станок втаскивали в тот или иной корпус и ставили на место по планировке, как к нему направлялись электрики. И пока несколько работниц цеха снимали со станка упаковочную бумагу и обтирали консервационную смазку, монтеры подключали к нему временную электропроводку, "лапшой" свисавшую со стен и потолочных перекрытий.

А как же закрепление станка? Фундамент обязательно будет, ведь без него станок потеряет точность. Но земляной пол в цехе так промерз, что его нужно долбить пневмомолотками, которых еще слишком мало. Да и бетон фундамента, чтобы не замерз, необходимо прогревать. А как и чем?

Морозец между тем крепчал, станки покрылись инеем. Голой рукой за рукоятки не берись - прилипнет. Что же делать? Думаю, что никто из высокого начальства не давал команды разводить костры в цехах. Правилами противопожарной охраны это безусловно запрещено. Но они загорелись, эти костры. Вначале робкие, случайные, а затем "организованные", в железных бочках на листовом железе. Конечно, дымные, но вселявшие жизнь в промерзшие заводские корпуса, в заснеженные цехи.