— Эй, это действительно было хорошо, — сказал самый привлекательный из них и сел на пластиковый стул напротив нее.

— Спасибо, — пробормотала Нина и удивилась легкому румянцу на своем лице. Боже, с ней никогда еще это не происходило!

— Сыграй еще одну песню, пожалуйста, — его глубокий голос пронзил ее насквозь. Все тело девушки покрылось бесчисленными мурашками и несколько минут, как ни странно, она оставалась безмолвной.

— Ты замерзла? — парень показал на ее плечи.

— Э-э, нет, — она быстро притянула руки к телу и сильно потерла по своей коже, чтобы это сумасшедшее покалывание, наконец, остановилось.

— Ну, можешь сыграть что-нибудь еще? Я бы с удовольствием тебя послушал, — парень уставился на нее с таким видом, что почти заставил играть, как и хотел. — Впрочем, я – Том, — теперь он представился и подал ей руку.

— Нина, — она схватила его за руку и пыталась вспомнить, где встречала парня с его необыкновенными темными глазами и глубоким голосом. — Окей, Том, — она задвинула свою застенчивость в самый дальний угол и проявила снова настоящую, уверенную Нину. — Ты поешь? — без обиняков спросила она.

Он кивнул.

— Ага, это моя группа.

Том указал на своих приятелей, которых уже взяли в оборот другие девушки.

— Классно, — произнесла она равнодушно, — а теперь спой со мной, — Нина подмигнула. Довольно быстро девушка пришла в себя и начала срывать первые аккорды. — Знаешь песню? «Без тебя?»[6]

— Конечно, «Selig». Убойная группа. Убойный трек. Ты начинаешь, потом я и все остальное вместе? — он сделал еще глоток из своей банки пива и выжидательно посмотрел на нее. Нина только кивнула и улыбнулась. Она едва могла дождаться, чтобы услышать его вокал. От сильного волнения девушка выбилась из такта, когда начала первые аккорды, и Лолли крепко ее толкнул. Том начал перебирать струны, потом приладился и начал петь первый куплет. — Напивается скука....

Она быстро взглянула на него только когда закончила свою партию. Глаза Тома мерцали в тусклом свете карманных фонариков. Он смотрел на нее как зачарованный, но не упустил вступление своего голоса. Парень пел так невероятно глубоко и нежно. Нина почти тонула в его раскатистом баритоне и не замечала ничего вокруг себя. Исключительно от восхищения, девушка позволила ему петь припев одному. Ее сердце колотилось с каждым отдельным звуком и кожу снова стало покалывать. Он уже начал петь второй куплет, и теперь Нина ощутила неудержимое стремление петь с ним. Она хотела бы узнать, как их голоса зазвучат вместе. Первый звук прозвучал из ее уст, и мелодия на мгновение остановилась, а Нина услышала одобрительное шипение Лолли, прежде чем он снова заиграл. Постепенно вокруг них умолкли и остальные разговоры. Казалось, что все вокруг сосредоточилось вокруг одной этой песни.

Да, она любила этот трек. Любила песню безумно и также группу, но то, что происходило прямо здесь, было просто неописуемо. Ее пение так необыкновенно хорошо гармонировало с его голосом, что песня поднялась в другую плоскость. Больше не было ничего важного. Нина играла свои аккорды сама по себе, пела ноты так, как чувствовала. Мелодия Лолли была только декоративным аксессуаром. В этот момент девушка полностью погрузилась в песню и в голос Тома. Она позволила своим чувствам захватить себя и парила в них. Для этого Нина и жила – для таких ощущений и для такой музыки.

После того, как затих последний аккорд, девушка еще долго приходила в себя. Похоже, подвешенное состояние не собиралось заканчиваться. Она даже почти не замечала восторженные аплодисменты своих друзей.

— Вау! — воскликнул Лолли. — В натуре, мужик, чтобы не происходило между вами... Но это было как убойный улет. Обалдеть! Действительно классно, старик, — он встал и пожал Тому руку. В таких ситуациях Лолли всегда был под впечатлением. Парень жил музыкой также, как и Нина, и если кто-то и понимал, что здесь произошло, то только он. — Я должен найти свое записывающее устройство. Вы двое, в самом деле... — он покачал головой и шумно удалился в свою палатку, чтобы найти диктофон.

— Он прав, — тихо ответила Нина. — Это действительно было офигенно.

Том улыбнулся и, спокойно играя, отхлебнул последний глоток пива из своей банки.

— Хочешь еще одну? — спросил он, и девушка только кивнула.

Нина все еще была совершенно опьянена их совместным песенным выступлением, и его соло, кажется, тоже не оставило ее равнодушной. Том не показывал этого напрямую, но его глаза говорили о многом. Без слов, парень подал ей новое пиво и уселся на свободный теперь пустой ящик пива рядом. Банки зашипели, когда оба их открыли. Они осторожно чокнулись. И после первого глотка молчали – все еще под впечатлением отзвука музыки.

— У тебя замечательный голос, — сказал он, наконец, — я уже раньше его слышал. Ты чувствуешь, что поешь.

Снова неожиданный румянец окрасил ее лицо.

— Я могу только повторить. Ты действительно здорово поешь. Я..., — у нее снова пропали слова, потому что Том рассматривал ее этим непостижимым взглядом.

Его глаза были такими темными и так опасно выглядели и, тем не менее, они гарантировали тепло и безопасность. Он перевел взгляд и теперь рассматривал ее гитару.

— Ты уже давно играешь? — он снова глотнул пива и не отводил при этом от нее глаза.

— С одиннадцати лет. Ты тоже играешь?

В ответ парень пожал плечами.

— На самом деле – да, но для сцены этого недостаточно, поэтому приговорен петь, — он криво ухмыльнулся, и Нина не смогла ответить на это по-другому.

— Ты играешь в слепую, и я тебе реально завидую.

Том заинтересованно похлопал наклейку на ее гитаре.

— Пренцлауэр? — спросил он.

Она кивнула.

— Ты тоже, да? — девушка сразу узнала его берлинский акцент, когда он представлялся. То, что парень приехал из того же самого района, что и она, было, конечно, забавным случаем. Он согласно кивнул, и оба улыбнулись друг другу, один глупее другого. Слегка смутившись, Нина убрала прядь волос со своего лица. Том насторожился, и его взгляд упал на шрам под ее глазом. Конечно, она сразу это заметила и неловко потерла его пальцем. Ей не очень нравился этот недостаток сам по себе, но он там был.

— Откуда у тебя этот шрам? — спросил Том с одновременным выражением на лице удивления и раскаяния.

— Кое-кто вырубил меня однажды с велосипеда футляром для гитары, — она махнула рукой. — Но мой папа потом устроил ему за это головомойку.

— Я помню, — застенчиво признался он и немного от нее отстранился.

Нина хлопнула себя рукой по лбу. Поэтому она его знала! Том был парнем, который тогда неловко толкнул ее с велосипеда. Ему она была обязана этим чрезвычайно уродливым шрамом

— Мне действительно жаль, — пробормотал он.

Неожиданно Нина разразилась громким хохотом. Как она могла до сих пор на него злиться?

— Пожалуйста, что такого смешного? — проворчал Том, заметно обидевшись.

— Твое лицо... — хихикала она, — почти такое же отменное, как твое выражение, когда мой отец охотился за тобой в прихожей, потому что ты сделал больно его маленькой девочке.

Теперь парень тоже смеялся вместе с ней.

— Я действительно испугался твоего старика.

— Радуйся, что не повредил одну из его гитар, тогда ты бы так легко не отделался.

Нина чуть не поперхнулась сдавленным смехом, но потом он сделал ей жест замолчать.

Том осторожно провел большим пальцем по ее шраму.

— Мне действительно жаль и я думаю, это не очень поможет, если я скажу тебе сейчас, что этот шрам придает твоим синим глазам определенный шарм.

— Определенный шарм, да? — она судорожно пыталась справиться с неуправляемыми мурашками, но предательская дрожь распространялась снова.

Парень кивнул, и его губы снова приняли форму нежной кривой улыбки. Почти незаметно она наклонилась к нему ближе. Его большой палец все еще гладил ее шрам, и Нина позволила своим кончикам пальцев скользить по его тыльной стороне кисти. Ей очень хотелось поцеловать его здесь и сейчас.