— Что за часть? Где командиры?! — закричал вылезший из кабины на подножку Булыга. — Стоять!!!

Человеческое стадо, иначе не назовешь, остановилось, стрелять для острастки не пришлось. Паническая истерика была уже позади и люди просто уныло шли в том направлении, в котором раньше бежали, не думая зачем и куда, лишь бы подальше.

— Командиры где, я вас спрашиваю?!! — еще раз проорал во всю глотку, стараясь казаться как можно более грозным, начальник особого отдела. Пограничники в кузове демонстративно передернули затворы винтовок и пулеметов и направили стволы на людей. Те, конечно, могли бы ответить тем же, но у большинства руки оказались пустыми, а те, кто не бросил оружия, были подавлены и осознавали свою вину, потому и не сопротивлялись. Толпа в одном месте колыхнулась и из ее глубины на голос майора стал пробираться человек. Подойдя вплотную он, стараясь говорить твердо, мальчишеским голосом представился:

— Лейтенант Порушин, командир противотанкового взвода.

— Где остальные, лейтенант?!! — продолжал «наезжать» Булыга. — Где комбат? Командиры рот?!

— Мы с марша! А нас в атаку! Ночью! Без огня! Без разведки! Кто так воюет?! — будто не слыша майора, глядя себе под ноги, рычал от бессильной злости лейтенант, размазывая по лицу текущие из глаз слезы.

— Где комбат, курва, я тебя спрашиваю?!! — соскочив с подножки, Булыга схватил Порушина за плечо и стал трясти, пытаясь таким образом привести в чувство, но эффект оказался прямо противоположным.

— Убиты все! Все, кто впереди шел!! А они вели!!! Слышите?!!

— Отставить!!! — видя, что толпа от воплей заводится, я вмешался, хоть это и могло подорвать авторитет начальника особого отдела в глазах подчиненных. — Товарищ майор, надо бы разведку провести в направлении позиций батальона. Своих забирайте, а я уж пока тут сам разбираться буду.

Булыга смерил на меня долгим взглядом, но не стал спорить и, оставив мне грузовик с водителем, скрылся в темноте на северо-востоке.

— Кто из первой роты? Есть такие?

— Я из первой… — подал голос здоровяк в гражданском костюме, возвышавшийся над основной массой на добрых полголовы.

— Фамилия? Звание?

— Рядовой Круглов.

— Модный пиджачок, хоть жени тебя сейчас, — попытался я шуткой разрядить обстановку. — Хорошо, что оружие не бросил, — не забыл я похвалить, поддерживая авторитет человека, «который не побоялся».

— Какой есть пиджачок. Я ж не виноват, что размеров на складе нет и вся форма на детей? — пробурчал Круглов, показывая, что об уставе и субординации слыхом не слышал.

— Это временно, — успокоил я его и взял официальный тон. — Рядовой Круглов, поздравляю вас с назначением командиром роты! Будете дальше так же самоотверженно бить врага, к концу года маршалом станете! Слушай приказ! Собрать бойцов роты, разбить на десятки. Десятки по три объединить во взводы. Назначить командиров, составить списки. Действуйте! Вторая рота?!

Мало помалу, дело пошло, люди расходились по подразделениям. Через полчаса в моем распоряжении было около трехсот организованных бойцов при ста двадцати трех винтовках и шести ручных пулеметах, из них около тридцати ходячих легкораненых, которым оказали помощь и оставили в строю. Правда, при единственном летехе, который, как выяснилось только-только выпущен из училища и взводом своим успел покомандовать всего три дня. От ушедших вперед пограничников не было никаких вестей, но ночь в направлении позиций не разразилась боем, царила тишина, особенно заметная на фоне вялых перестрелок на соседних участках.

— Слушай мою команду! Развернуться в цепь! Идем к позициям, собираем брошенное оружие! Кажется, вы добровольцы? Языком трепали, что чужаков на нашу землю пускать нельзя? Вот теперь партия дает вам шанс подтвердить вашу позицию жизненную делом. За мной, вперед!

Свой арсенал я раздал бойцам, кто успел на бегу «облегчиться». И снайперскую винтовку тоже, хоть меня жаба и душила. Остался с тем, с чем вылетел на восток — «сайгой», пистолетом, бесшумным револьвером да мечом. Правда, нового хозяина для «арисаки», кажется, выбрал хорошего. Охотник, как увидел оптику, сам попросил «махнуться» на «мосинку», которую не бросил, как многие другие, уверяя, что только чуть поиграет и сразу же вернет. Но даже то, как он оружие принял, приложился на пробу, говорило о многом.

Вообще-то, командир батальона должен видеть поле боя и из тыла управлять движением рот, но сейчас не та ситуация. Топаю впереди в сопровождении снайпера-охотника и пулеметчика с трофейным «типом», чтоб бойцы, хотя бы ближайшие, видели. Остальные… Надеюсь, что «чувство локтя» не подведет. Ну, а тех кто всерьез решил «пятки намазать», на переправе задержат. Идем, подбираем брошенные «мосинки» и РПШ. Спустя километра полтора попалась противотанковая «дегтяревка», значит передовая уже близко, с такой дурой не побегаешь.

— Порушин… — тихо позвал я новоназначенного мной комбата. — Твое хозяйство? Подбирай!

— Товарищ капитан, тут правее уже окопы минометчиков, может вниз и ходами сообщения? — высказал тот предложение в ответ, передавая ПТР бойцам.

— Бежали по ходам?

— Нет, по верху… Да шут разберет, кто как.

— Значит, поверху и пойдем, или ты надеешься, что посеянные винтовки по весне пулеметами взойдут? Минометная рота! Живо к своим «самоварам»! Если стрельба вдруг начнется, дадите перед нами дымовыми, а потом осколочными сыпьте, не жалея! Ближе пятисот метров не бить! — подумал я, что мои приемные окопные артиллеристы навряд ли «профи». — Как продвинемся, посыльного пришлю с новой ближней границей огня.

Перевалив через песчаные бугры добрались до второй, считая с переднего края, траншеи. Там я оставил третью, оказавшуюся самой многочисленной, почти два с половиной взвода, и пулеметную роты, у которой на позициях, правда, оказалась только треть станковых «максимов».

— Остальные где? — спросил я у принявшего командование сержанта.

— Нам последний приказ был прикрывать. А второй и третий взводы должны были с атакующими перекатами на флангах идти, — ответил тот.

— Оставь расчеты к наличным стволам, остальных вперед! Будем ваших потеряшек на нейтралке искать.

Наконец, добрались и до первой траншеи, где нас поджидал майор Булыга с тремя погранцами.

— Привел? — спросил он, быстро повернув ко мне голову, после чего вновь вперился взглядом в полосу ничейной земли, будто там можно было что-то ночью разглядеть.

— Привел. Твои-то остальные где?

— Вперед в разведку послал и на фланги. Слышишь, раненые стонут?

— Сейчас распоряжусь, чтоб боевое охранение выставили и санитаров послали.

— Нашел я комбата, — тихо проговорил Булыга, проигнорировав мой ответ. — Ступня раздроблена, но сюда дополз. Застрелился в блиндаже. Я это место хорошо знаю. Тут наша застава оборонялась, после того, как нас с Песчаной выбили. Уж потом моих здесь десантники сменили. До японцев около полукилометра. Там, за нашей колючкой, впереди минное поле. Если б не оно, в мае и не удержались бы. Шестьсот метров фронта, считай, ротой обороняли. Повезло, что тогда нам вовремя ПМД-шек да ОЗМ-ок подбросили. Понатыкано их там, и нажимных, и растяжек, что мака на булке. Мыслю я, что комбату про мины никто не сказал, когда задачу ставил на наступление. Пошли вперед, начали рваться, японцы всполошились и пулеметным огнем причесали. Наши горе-вояки побежали. Занавес.

— Ох, и кто бы это мог быть, а товарищ майор? — спросил я вздохнув, имея в виду отдавшего приказ.

— Не сейчас… — буркнул Булыга, — Командуй пока, у тебя получается.

Спустя десять минут вернулись дозоры с флангов, доложив, что по сторонам десантники, но из разных бригад. Еще через пятнадцать минут приползли разведчики с передка и приволокли старлея, раненого и без сознания. Бойцы первой и второй рот, тем временем, видя уверенность командиров и осмелев, сами уже вовсю лазили по нейтралке, собирая оружие, убитых и раненых. Хозяйство налаживалось. Взвод связи, подобрав катушки и «тапсики», соединил КП батальона с ротами. В целом, в огневой мощи мы практически ничего не потеряли. На месте были все минометы, батальонные и ротные, пулеметы, ручные и станковые, противотанковые пушки и ружья. Но вот в людях потери были ощутимые. С теми, кого подобрали по пути, кого нашли на позициях, набиралось едва 450 человек, из которых около сотни раненых. Батальон из стрелкового превратился в пулеметно-артиллерийский, так как «штыков» в ротах после переформирования на скорую руку, осталось очень мало. До соплей обидно, что большинство «двухсотых» образовалось из-за того, что не была вовремя оказана медпомощь, тяжелораненые, кто не мог сам себя перевязать, просто истекли кровью. Лишился батальон и всех средств тяги, стреноженные лошади, для которых не успели вырыть укрытия, разбрелись в темноте и поиск их отложили до рассвета. Полуторка чекистов, уже четвертый раз ходившая с ранеными на западный берег, вернувшись, привезла нового комбата капитана Толоконникова, назначенного из кадрового резерва армейской группы. Оказалось, что его в оперативном отделе штаба армейской группы отправили в ночь искать свой полк просто по направлению, без карты, но он его нашел. Представившись командиру, с удивлением узнал, что на месте лишь один батальон и специальные части, а тот, командиром которого он назначен, вообще неизвестно где. Пришлось возвращаться к центральной переправе, где была связь со штабом армейской группы, но тут он, на свое счастье, встретил нашу полуторку.