— Вот теперь, кажется, у тебя мозги становятся на место, удовлетворенно сказал Ванька. — Но не понимаю, чем это нам может помочь. Вполне ясно, что крест — это достопримечательность, и, конечно, все туристы, попадающие на этот остров, просто должны его фотографировать!

— Я к тому, что, заодно с дровами, нам надо собирать мусор! — сказал я.

— То есть? — в один голос спросили Ванька и Фантик.

— Смотрите, каждый человек, попадающий на этот остров, оставляет после себя какой-то мусор, верно?

— Верно, — согласились они.

— И мусор может много рассказать о человеке. Скажем, если мы находим пустую бутылку из-под водки, то сразу можем сказать, что здесь расслаблялись здоровые мужики, а если порванную соску — что здесь был кто-то из тех заядлых байдарочников, которые путешествуют даже с грудными детьми, потому что год без байдарочного похода они считают прошедшим впустую. Верно?

— Верно, — опять закивали Ванька и Фантик.

— И ведь новый мусор от старого мы отличить сможем, так?

— Так, — подтвердили они дружным хором.

— И если мы соберем и рассортируем весь мусор нынешнего года — весь тот, который поновее — мы сможем определить, что за люди здесь побывали, как и кто исследовал крест, а следовательно, чем этот крест может быть интересен с точки зрения материала, из которого он состоит. Мусор может дать нам тысячу подсказок! Вполне возможно, мы найдем и тот мусор, который оставили внук и сын Никитишны, высаживаясь на остров. Погодите… — я задумался. — Попробую предсказать, каким этот мусор должен быть. Во-первых, он будет лежать вокруг кострища. Во-вторых, возле этого кострища должны оставаться нарубленные впрок и не до конца догоревшие ветки ольхи — ведь рыбаки обычно коптят рыбу на месте, особенно в жаркую погоду. В пять утра разводят костер, забрасывают его ветками ольхи с листьями и ждут, когда рыба будет готова. Они, конечно, перекусывали. Сейчас сообразим, что должно было остаться после их перекусона. Хвостики огурцов, это раз. Яичная скорлупа, это два. И… и, вполне возможно, один или два осколка креста, которые внук Никитишны обронил, рассовывая их по карманам. Ну, что, проверим, прав я или нет?

— Давай проверим! — Ваньку охватил охотничий азарт.

— Отлично! Тогда разбредаемся по берегу и вон к тому перелеску, собираем весь сушняк, который можно унести, если находите слишком крупную ветку, корягу или кусок ствола — зовете меня, чтобы я перерубил их топориком. И внимательно смотрите себе под ноги, запоминайте весь мусор, который увидите, а самое интересное тащите до кучи вместе с дровами.

Вот так сборка дров перестала быть для нас скучной обязанностью, а превратилась в увлекательнейшее дело. Примерно за час мы натаскали столько сушняка, что на ночь нам должно было хватить с лихвой. А рядом с огромной кучей сушняка потихоньку росла куча самого интересного мусора.

С гордостью должен сообщить, что мое предсказание насчет следов, оставленных родными Никитишны, сбылось полностью. На кострище у берега, рядом с которым лежал дополнительный запас нарезанных веток ольхи, наткнулась Фантик, и около этого кострища она нашла и огрызки огурцов, давно скуксившиеся, и яичную скорлупу, и три осколка от креста. С этого момента я вернул уважение Фантика и моего братца — ведь тупость, которая мной овладела после трудного перехода под парусом, заставила их усомниться, способен ли я ещё хоть на что-то.

Еще минут сорок мы перетаскивали всю нашу добычу в трапезную, в рюкзаке и вязанками, и загромоздили чуть не половину огромной кухни. Зато теперь мы были спокойны, что не умрем от холода. Кроме того, мы сложили дрова у заколоченного окна, полностью закрыв его поленницей, и сквозь щели между досками почти перестало сквозить, благодаря этому второму заслону. После этого мы подкинули дров в очаг и сели разбираться с нашим драгоценным мусором.

Вот полный список того, что нам показалось наиболее интересным, достойным того, чтобы взять с собой:

уже упоминавшаяся коробочка из-под фотопленки;

два пластиковых стаканчика и пенопластовые коробки из-под «мгновенной» лапши (найдено Фантиком на берегу неподалеку от креста);

кожаный футлярчик от карманного ножика (найдено там же);

красную бейсболку приблизительно на пятилетнего ребенка (найдена Ванькой в кустиках на краю перелеска, зацепившейся за колючую ветку малины);

три полностью выдавленных свинцовых тюбика от масляных красок, с этикетками «охра красная», «сиена жженая», «кобальт фиолетовый» (найдены мной, на взгорке чуть поодаль от берега, в центре треугольника, образуемого подворьем, крестом и первым перелеском);

слегка размякший от влаги коробок спичек, наполовину использованный (найден там же);

след от небольшого костра с наполовину сгоревшей белой тряпицей, испачканной разными красками (найдено там же);

медная проволока, аккуратно намотанная на ствол крепкой и прямой молодой сосенки, спиралью до самого верха, с петлей, возвышающейся над верхушкой сосенки — всего поднимающаяся метров на шесть от земли (найдено Ванькой в том месте, где перелесок выдается клинышком к самому берегу и где было больше всего поваленных бурями молодых деревьев, совсем сухих и не больше десяти сантиметров в диаметре, идеально рубившихся на дрова и легко перетаскивавшихся);

пачка из-под сигарет «Мальборо», краски на которой почти не успели выцвести (найдено там же);

восемь окурков от сигарет «Мальборо» (найдено там же);

две упаковки от датского печенья (этих, длинных цилиндриков, на которых викинг изображен) и бутылка из-под кока-колы (найдено Фантиком, за дальней стеной подворья, где эта стена поворачивает углом от берега в глубь острова);

складной ножик, весь металлический (и ручка из того же металла, что и лезвие, я имею в виду), слегка тронутый ржавчиной (найдено мной в конце поляны за той стеной, часть которой составляет архиерейский терем; на этом конце поляны мы обнаружили несколько группок лисичек, взошедших, из-за теплой погоды, аж в конце октября; лисички немного подвяли, но ещё были вполне крепкие, и мы с удовольствием собрали их на вечернее жаркое, получился почти полный целлофановый пакет; совершенно очевидно, что летом их там было видимо-невидимо, и кто-то, наткнувшись на них, сперва начал срезать их ножом, а потом забыл про ножик, окончательно увлекшись их собиранием);

старый разводной ключ и несколько гаек с сорванной резьбой (найдено Ванькой на берегу, рядом с кострищем, метрах в трехстах от подворья и, соответственно, метрах,2в двухстах от креста; возле кострища имелось довольно много крупных веток и толстых чурбаков, заготовленных, видимо, про запас, чурбаки были положены так, чтобы можно сидеть на них вокруг костра, мы переволокли в трапезную и ветки, и чурбаки, особенно радуясь чурбакам, потому что каждый такой чурбак горит не меньше часа);

две бутылки из-под водки «Смирновъ», четыре пластиковых стаканчика, четыре пластиковые тарелки в бурых и красных разводах, которые остаются от шашлыка, сдобренного кетчупом; то, что это был шашлык, доказывали и прилипшие кое-где к тарелкам кусочки маринованного лука (найдено там же);

три гильзы от ракетницы и несколько расстрелянных фейерверков и петард (найдено Фантиком дальше по берегу, за мыском, у другого кострища);

пачка из-под сигарет «Балканская звезда», пачка из-под сигарет «Салем», две бутылки от водки «Ярославская хлебная», три бутылки от вина «Лидия», пять упаковок из-под чешских сосисок, коробка из-под фасованного салата «оливье», несколько бумажных тарелок со следами жареных сосисок и салата, несколько бумажных стаканчиков, три полуторалитровых пластиковых бутылки из-под минеральной воды «Кстовская», несколько салфеток со следами губной помады (найдено там же);

женские часики, которые, как ни странно, пошли, когда мы их завели (найдено там же, под камнем у кострища).

Как видите, мы прошли совсем незначительную часть острова, и улов уже был совсем недурной. Оставалось только разобраться с ним. Я стал размышлять вслух, а Ванька и Фантик жадно меня слушали, иногда вставляя свои замечания. Конечно, наибольший интерес для нас представляла медная проволока, протянутая вдоль всего ствола сосны. Кто её вздумал намотать? Для какой цели? Одни загадки. А где загадки — там всегда маячит что-то интересное.