В мои обязанности входит подготовка биоматериала для дальнейших исследований, обеспечение инструментария, составление отчётности и своевременный контроль за выбраковкой неудачных образцов, с которыми вы уже имели честь познакомиться.

Всё начиналось ещё тогда, когда систему Иридии отрезали от доступа во внешние миры. Не так грубо, конечно, но результата это не меняет. Учёные, программисты, технологи, биологи, кибербиологи и врачи стянулись на платформы лабораторного комплекса для создания новых версий искинов. Работа проходила в привычном режиме, но теперь все её результаты шли на утверждение Альфы, после чего распродавались в Конгломерате. Кредиты на дальнейшие работы предоставлялись скудно, во всяком случае, как нам объясняло начальство. И вот, примерно лет десять назад, когда я только получила назначение на Платформу, как её у нас все называли, сверху спустили приказ о начале других исследований. Увидев то, с чем придётся работать, половина персонала отказалась. Больше мы их никогда не видели. Теперь я понимаю, что вряд ли их отправили домой с достойными выплатами дотаций и позаботились о их семьях, но в прошлом это не вызывало подозрений.

Первыми прибыли два детёныша ксеноформов. Они были не больше кошки, плескались в контейнерах с питательной средой и проявляли мало подвижности. Сильная мускулатура, рефлексы и потрясающая регенерация почти исчезли, или не успели появиться вовсе. Об этом я узнала уже тогда, когда увидела размеры взрослого ксеноформа. Огромное существо, занявшее целый чан в центральной лаборатории, оно неистово билось о скользкие борта своей клетки, пытаясь выбраться наружу. Только тогда мне стало ясно, что пару лет назад моя команда вскрывала и изучала младенца. Вполне возможно, что новорождённого. И что-то мне подсказывает, что вряд ли те военные, которые сопровождали груз, просто нашли этого детёныша или уговорили самку ксеноформов отдать своё дитя. Они убили мать, достали плод и притащили его к нам.

Дальнейшее стало представлять собой череду ужасов и постоянных нервных смен. Мы брали клетки, части тела, ткани и биологические жидкости у животных, скрещивали их с клетками ксеноформов и пытались добиться стойкого результата. Для начала в дело шли мыши и крысы. Потом начались исследования на собаках и кошках. Последними в списке оставались рептилии. С ними, к слову, удалось добиться стойкого результата куда быстрее. Остальные не подошли. За те десять лет, которые я провела в лаборатории, через мои руки прошли сотни, тысячи этих живых существ. Я не могла смотреть на них, забирая на опыты. Собаки, виляющие хвостами, до последнего верящие в то, что человек не предаст, что поможет. Кошки, мяукающие так жалобно, что сводило зубы. Рождённые от них потомства, представляющие собой опасные мутировавшие виды, результаты эмбриональных экспериментов. Матери часто умирали в родах, оставляя котят и щенков, крысят и мышат выживать самостоятельно. Но, если честно, я бы тоже предпочла умереть и не видеть, что произвела на свет.

Многосуставчатые лапы, крошечные головы, покрытые чешуёй или слизью, слепота, острые зубы, рыхлые тела и клоками выросшая на теле шерсть — немыслимо!

Через пару лет я научилась забирать опытные образцы, не глядя на них. Заходила в камеры хранения, пристёгивала поводок или делала укол, перекладывала в контейнер и относила в центральную лабораторию. Опыты над ещё живыми, лишёнными голосовых связок, молча открывающими рты существами стали для меня личной психологической тюрьмой. С Платформы не было иного пути, кроме как ногами вперёд. И мы все поняли это уже через полгода исследований. Эдария, платившая нам раньше за наших искинов жалкие гроши, неожиданно начала поощрять любые проекты, если они касались изучения ксеноформов. Стоило только указать в ведомостях пункт, будто необходимые материалы и оборудование требуется для этого, как уже через пару дней мы получали всё запрошенное.

Я нередко задавала себе вопрос, для того ли училась в академии, работала в центральном госпитале Альфы и спасала жизни людей, чтобы теперь люди, возможно, даже те, кому я помогла, читали где-то на другой планете сухие данные и смотрели таблицы полученных результатов?

Хотите знать, зачем? По какой такой причине всё это было нужно? Мне тоже было это не понятно. Всё, что я знаю, Эдария приказала проводить эксперименты после какого-то замятого случая пленения в течение двух лет одного из военных, заплатила Альфе и пообещала приоткрыть доступ на внешние рынки Конгломерата для наших основных разработок по теме искинов для судов малого и крупного класса. Но, как я успела убедиться, основными эти разработки быстро перестали быть.

Первым, что интересовало заказчиков, было изучение самих ксеноформов. Питание, адаптация, поведение в непригодной среде. Мы искали оружие, средство уничтожения захватчиков. И для кого-то в наших рядах это стало даже престижным. К примеру, для моего куратора и начальника, доктора биологических наук Сардоки. Он пускал под нож десятки ксеноформов, десятки животных, а впоследствии — и людей. Ничего особенного нам создать так и не удалось. А вот потом наши лаборатории принялись за создание гибридов. Скрещивание началось с клеток и тканей, потом перешло на эмбриональную стадию, и перед самым нападением мы уже лишь доделывали те результаты, которых удалось добиться за несколько лет до этого.

У нас получились жизнеспособные гибриды человека и ксеноформов. Не знаю, кто думал, будто бы, имея основной генотип человека, они будут лояльны к своим создателям и целой человеческой расе, но дальнейшее убедило всех в обратном. Редкие и задавленные, как пропагандисты революции голоса, твердившие о злобе и агрессии людей, не переломили сути дела в положительную сторону.

Первые гибридные особи отправились к ксеноформам, после чего, когда несколько военных конфликтов были всё же приостановлены, с нас потребовали ещё.

Мы создали тех, кто не просто продолжил уничтожать нас, а для кого это стало бессознательным, не требующим никаких причин действием, заложенным в генах. В генах любого человека из тех, кто шёл под нож. Или вы считаете, что на Платформу доставляли только добровольцев? Дипломаты, переговорщики, люди без выраженной агрессивности к нам никогда не попадали. Так чего же хотели увидеть в результате в Сенате? Добрых и любящих гибридов, способных выживать в безводном пространстве, чтобы они не требовали свои планеты обратно? Мы скрещивали перепуганных и озлобленных заключённых, недалёких умом, с клетками чужой нам расы, надеясь получить стабильных, добрых и умных полулюдей. А получили только одно: человеческое ДНК действительно оказалось сильнее. Выживаемость выросла, ксеноформы перестали остро нуждаться в водной стихии. А ещё они получили агрессию, злобу, ненависть, иррациональное поведение и жажду убивать. И на фоне всего перечисленного — почти полное отсутствие разума и самоидентификации, как личности.

Это не могло продолжаться долго. Мы все понимали, что эксперимент провалился. Не просто рухнул, а ещё и повлёк за собой последствия. Проблема не решилась, она усилилась. И мы всё ждали, когда за нами придут, явятся подчищать концы, чтобы никто не узнал о том, откуда взялись агрессивные и живучие твари, похожие на привычного врага. И этот день настал.

Верхние уровни засыпало или смело подчистую. Здания под энергокуполами, такие защищённые и безопасные, оказались размазаны по поверхности Платформы. Спутники не передали сигнал о включение второго уровня защиты, они блокировали попытки открыть ответный огонь по флоту Альфы, выдавая запрет о причинении вреда своим союзникам. А те просто сносили всё на своём пути, разрушая системы жизнеобеспечения, бросая внутрь кратко живущие вирусы и биологическое оружие. Первые подземные этажи залило огнём пополам с каменной крошкой. Половину задавило, вторая задохнулась. Не знаю, как в других зданиях, но в нашем было кое-что странное. С моего этажа, как и с нескольких над ним, собрали всех уцелевших и вывезли в неизвестном направление. Я была перепугана слишком сильно, чтобы доверять кому-то в форме без знаков отличия. И потому я дождалась, когда все уйдут, заперлась в комнате с выбракованными образцами, собрав перед этим немного пищи и воды, и включила аварийный маяк только на пятый день после случившегося».