Он всегда думал, что колдуны проводят жизнь в темных затхлых помещениях, слабо освещенных свечами, установленными в черепах; что все свое время они посвящают пустой возне с древними рукописями и тайными манускриптами, а также приготовлению таинственных, источающих запах серы зелий, которые они варят в клубах едкого дыма, поднимающегося от курильниц. Однако это была магию другого рода. Эльфийская магия.

Эдан пожалел о том, что его жизненный путь был предопределен с самого его рождения, поскольку, если таковы возможности эльфийской магии, он предался бы изучению этого искусства со всем рвением. Интересно, подумал он, берут ли эльфийские маги в ученики людей? И как только эта мысль пришла ему в голову, Гильвейн отозвался.

— Эльфиская магия служит только эльфам, — ответил маг. Если бы мы учили ей людей, она перестала бы принадлежать исключительно нам, и опасность злоупотребления ею стала бы слишком велика. Как ни один колдун-человек не возьмет себе в ученики эльфа, так ни один эльфийский маг не станет учить человека.

— Но разве законы человеческой магии и эльфийской не одни и те же? — спросил Эдан.

— Да, конечно, — ответил Гильвейн. — Но дисциплины, равно как и заклинания у них разные. И мы не настолько доверяем друг другу, чтобы раскрывать все наши секреты. Возможно, когда-нибудь в будущем.

Но не сегодня, подумал Эдан, понимая, что ответ колдуна служил напоминанием о существующем положении дел. Эльфы и люди были далеко не друзьями, и мир между ними по-прежнему оставался непрочным. Пройдет немало времени, прежде чем эльфы и люди смогут доверять друг другу, если такой день вообще настанет когда-нибудь. Мучительная память о том, как люди вторглись в эльфийские земли и захватили их, была все еще жива в эльфийских королевствах, и, если учесть, что Человекоубийца до сих пор продолжал заниматься «Гилли Сидом» в этих самых лесах, не скоро еще пройдут дни, когда люди гибнут от мечей и стрел эльфов.

— Как и дни, когда эльфы гибнут от мечей и стрел людей, подхватил Гильвейн, еще раз напоминая Эдану, что пока они связаны воедино заклинанием ветра, он читает все их мысли, в то время как его собственные, которые он хочет утаить, остаются недосягаемыми для спутников.

— Когда я стану императором, я положу конец этому указом, сказал Микаэл.

— Если бы наши проблемы могли решаться так просто! — ответил колдун. — Возможно, по восшествии на Железный Трон ты поймешь, что между желаниями и возможностями правителя существует большая разница. Я желаю тебе удачи в будущем. Но сейчас прошу вас пожаловать в эльфийский город Туаривель.

И внезапно прямо перед собой они увидели город, который появился из леса, словно сгустился из прозрачного воздуха. Привыкший к виду человеческих городов, Эдан оказался неподготовленным к зрелищу, открывшемуся их взорам по прибытии в Туаривель.

При возведении городов люди выбирают удобную с точки зрения ландшафта местность и затем расчищают обширные участки земли, подготавливая их для строительства дорог, зданий и рыночных площадей. Подступы к крепостным стенам и сооружениям должны оставаться открытыми, чтобы возможные противники обнаружили себя при приближении к городу.

Эльфы же руководствовались совершенно иными принципами строительства.

Туаривель просто вырастал из леса. Расчищены были лишь самые незначительные участки земли и везде, где только возможно, деревья остались нетронутыми — так что лес и город представляли собой единое целое, слияние творений природы и эльфийских строителей. С некоторого расстояния город было невозможно различить среди деревьев, и Эдан подумал, что путешественник, не знающий дорогу совершенно точно, легко может проехать в сотне ярдов от Туаривеля и даже не заметить его.

Деревянные дома с тростниковыми крышами стояли среди деревьев, укрытые от дождя и снега их густыми кронами. Городские улицы — в действительности представлявшие собой что-то вроде немощеных тропинок — вились серпантином между деревьями, а естественные полянки служили тенистыми городскими площадями, где обитатели города брали воду из колодцев и торговали за установленными здесь рыночными прилавками. Многие дома были построены непосредственно вокруг ствола дерева, так что само дерево являлось частью сооружения, верхние этажи которого располагались на толстых его нижних ветвях.

Сверху лесная сень до известной степени скрывала постройки, плотность которых возрастала по мере того, как путешественники приближались к центру города. Многие сооружения имели открытые площадки, расположенные на ветвях, часто на нескольких уровнях, и соединенные между собой протянутыми от дерева к дереву узкими деревянными мостиками. Улицы города Туаривеля пролегали не только по земле, но и по воздуху. Но одно здание возвышалось над всеми остальными, вознося свои изящные, украшенные затейливой резьбой и каннелюрами деревянные шпили высоко над верхушками деревьев. Путешественники приближались к лесному дворцу, известному под названием Туаранрей, где принц Филерэн управлял страной с легендарного Тернового Трона.

Когда ветер начал кружиться вокруг дворца, Эдан с восхищением рассматривал шпили из черного дерева, вручную отполированного и промасленного, с фигурной резьбой, на которой играли золотисто-желтые блики. Шпили были неравной высоты и располагались вплотную друг к другу, вырастая из центрального здания дворца, построенного из дерева и известняка, который добывали несколькими веками раньше в горах дальше к северу, за Великаньими Низинами. Остроконечная крыша под шпилями была крыта розовой черепицей. Каменные желоба для отвода дождевой воды и растаявшего снега вели к рыльцам водосточной трубы в виде кричащих горгулий.

Туаранрей не отвечал требованиям замка — по крайней мере, с точки зрения человека — поскольку у него не было внешних крепостных стен и бойниц. Однако принц Филерэн имел мало оснований опасаться осады. Сам Эльфинвуд служил куда более надежной защитой, чем любые крепостные стены, рвы или навесные башни. Неприятельской армии пришлось бы идти многие мили через густой лес и труднопроходимые заросли, делавшие поход крупных воинских соединений практически невозможным. И задолго до приближения к Туаривелю такая армия была бы по частям уничтожена эльфийскими лучниками и воинами, которые могли нападать из засады и мгновенно скрываться в чаще леса.

Из своих занятий по истории Эдан помнил, что в дни Великой Войны между людьми и эльфами ни один полководец из людей не оказывался настолько глуп, чтобы преследовать эльфов, отступивших в лес. Ни один захватчик никогда не достигал дворца Туаранрея иначе, как в качестве пленника.

Ветер, с которым они прилетели, кружился все быстрее вокруг шпилей дворца, набирая скорость и превращаясь в смерч, который наконец начал медленно опускаться на землю. Эдан снова испытал странное, тревожное чувство, будто он покидает свое тело; у него снова закружилась голова и способность к восприятию физических ощущений вернулась к нему. Он, почувствовал, что стремительно вращается в воздушной воронке и волосы хлещут его по лицу. Он задохнулся, пытаясь набрать в легкие упругого воздуха смерча, потом ощутил землю под ногами; сильный ветер ослаб до легкого ветерка и растаял, оставив их на тропе, ведущей к дворцу.

Эдан откинул волосы с лица и огляделся по сторонам, но все продолжало кружиться у него перед глазами. Он с трудом удерживался на ногах. Он чувствовал сильное головокружение и едва не упал, когда попытался сделать шаг. Микаэл явно чувствовал себя не лучше. Принц пошатнулся и опустился на одно колено, тихо выругавшись. Эдан закрыл глаза и подождал, пока мир перестанет вертеться. Собственное тело казалось ему страшно тяжелым и неповоротливым. Ничего удивительного, подумал он. Всего минуту назад я был легче воздуха.

— Это пройдет через несколько минут, — сказал Гильвейн. Возможно, вам станет лучше, если вы закроете глаза и будете глубоко дышать, пока головокружение не утихнет.

Через несколько мгновений Эдан открыл глаза и постарался сосредоточить взгляд. Когда головокружение прошло, он огляделся вокруг. Они стояли на тропинке, которая вилась по длинной и узкой лужайке, обсаженной древними тополями — эта своего рода естественная аллея вела к дворцу. Внимание Эдана привел звук журчащей по камням воды, и он увидел бегущий посредине аллеи ручей. По обеим берегам ручья тянулись вьющиеся тропинки, которые вели к изящно выгнутому каменному мосту, дававшему доступ к дворцовым воротам.