Как обычно, снится капитану Ночи шестимесячной тоска, Плотные трехслойные туманы, Жизнь от смерти на два волоска.

Дыбятся тяжелые торосы, Видно, смерть шагает по пятам. Обратясь к отчаянным матросам, Говорит спокойно капитан:

- Умереть, товарищи, не поздно Никогда. Так лучше поживем! Капитан ворочается грозно На диване кожаном своем...

...Тишина. И, как это ни странно, В окна бьет спокойный яркий свет.. Главное же в том, что капитану Даже нет одиннадцати лет.

И еще особенно обидно: Да 1000 же нет знакомых моряков. Ничего за окнами не видно, Кроме проходящих облаков.

Океанов давние соседа, Бурями полночными дыша, Облака, как белые медведи, К северу уходят не спеша.

И один отставший медвежонок Все рысит за ними вслед, рысит, На боках, лучами обожженных, Шерсть его косматая висит. 1950 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

СНЕГОПАД Сегодня все немного непривычно. Вокруг бело. И около Карпат Такая тишь, которая обычно Бывает только в первый снегопад.

Летит снежок веселый. И солдаты, Не занятые нынче на постах, Глядят на величавые Карпаты, Мечтая о своих родных местах.

Пускай в одних снега не выпадали, В других дома по окна замело, Но каждый видит памятные дали И первый снег, упавший на село.

Летит снежок над лесом, над болотом, Над поднятой солдатской головой. И, словно зачарованная, рота Следит за ним... И только часовой

Невозмутимо ходит по тропинке,Ему здесь каждый камешек знаком... И скромно тают первые снежинки Под кованым солдатским каблуком. 1951 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

* * * Стволов круженье многолетних, Травы движенье на тропе. А проводник надел передник И чай разносит по купе.

И до столицы путь недолог, И нас там ждут в дому одном. Проходит маленький поселок За нашим розовым окном.

И мы не ведаем нисколько, Как с давней думой в голове Об этом маленьком поселке Тоскует кто-нибудь в Москве.

И точно так же, беспокоясь, Кого-то ждут сегодня здесь... За поворот уходит поезд, Одетый белым дымом весь.

Поселок кажется поблеклым, И не понять уже - вдали Последний луч скользнул по стеклам Иль это в доме свет зажгли. 1951 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

ГАЛЯ Ложится луч на желтую тропинку. Огромен сад. Деревьев много в нем. Но Галя видит каждую травинку И стеклышко, горящее огнем.

Вот паутина легкая повисла, Летит, кружась, листок над головой. И полон удивительного смысла Весь этот мир, огромный и живой.

Она глядит доверчиво и просто На толстого мохнатого шмеля. Она такого маленького роста, Что рядом с ней находится земля.

И то, что нам обычно недоступно: Веселые жучки да муравьи,Все для нее отчетливо и крупно, Достойно восхищенья и любви.

Ей в этом мире многое в новинку: И пенье птиц, и зайчик на стекле... А я запомнил каждую травинку, Когда лежал с винтовкой на земле.

Вокруг поля, и далеко до дому, И не шмели, а пули у виска. Но, знать, не зря солдату молодому В тот давний год земля была близка. 1951 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

* * * Я прошел от самого вокзала До того знакомого окна, Где меня когда-то ожидала Школьница примерная одна.

И сегодня, как в былую пору, Сквозь окошко льется ровный свет. Только вот к дощатому забору Чей-то прислонен велосипед.

Полоса медлительного света Серебрит смородиновый лист. Может, он хороший парень, этот Неизвестный велосипедист.

На широкой улице, быть может, Я его когда-нибудь встречал. Но, наверно, он меня моложе: Раньше я его не замечал.

И теперь, все это понимая, Я в тени под кленами стою. Спиц велосипедных не ломаю И окошек девичьих не бью.

Что же тут особого такого? Просто вспомню прежние года, Покурю у клуба заводского, Посижу тихонько у пруда.

А пойду на станцию обратно Обойду то место стороной: Может, парню будет неприятно Встретиться нечаянно со мной. 1951 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

* * * Сосновый дом, где ввек не сыщешь пыли, Где мама молода и нестрога И где на подоконниках застыли Столетников зеленые рога.

Казалось, это горные бараны, Пришедшие с далеких снежных гор, Уснули, чтобы поздно или рано Разбить стекло и выскочить во двор.

...И детство шло, как надо, по порядку, И лет с шести уже мечталось нам В лесу раскинуть белую палатку И турники вкопать по сторонам.

Бойцы в поход шагали ранним летом, Бежали ребятишки через двор, И я гремел оконным шпингалетом, Похожим на винтовочный затвор.

Летели ввысь отрядные запевы, И, сколько тех мотивов ни таи, Они придут, едва ты спросишь: где вы, Подросшие ровесники мои?

От нашего мальчишеского круга Мы отошли. Но это не беда, Когда, теряя из виду друг друга, Друзьями остаются навсегда. 1951 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

* * * Земли потрескавшейся корка. Война. Далекие года... Мой друг мне крикнул: - Есть махорка?. А я ему: - Иди сюда!..

И мы стояли у кювета, Благословляя свой привал, И он уже достал газету, А я махорку доставал.

Слепил цигарку я прилежно И чиркнул спичкой раз и два. А он сказал мне безмятежно: - Ты сам прикуривай сперва...

От ветра заслонясь умело, Я отступил на шаг всего, Но пуля, что в меня летела, Попала в друга моего.

И он качнулся как-то зыбко, Упал, просыпав весь табак, И виноватая улыбка Застыла на его губах.

И я не мог улыбку эту Забыть в походе и в бою И как шагали вдоль кювета Мы с ним у жизни на краю.

Жара плыла, метель свистела, А я забыть не смог того, Как пуля, что в меня летела, Попала в друга моего... 1952 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

Я СПЕШУ, ИЗВИНИТЕ МЕНЯ Лунный свет над равниной рассеян, Вдалеке ни села, ни огня. Я сейчас уезжаю на Север, Я спешу, извините меня.

На холодных просторах великих, В беспредельные дали маня, Поезда громыхают на стыках. Я спешу, извините меня.

Говорю вам, как лучшему другу, Вас нисколько ни в чем не виня: Соберитесь на скорую руку. Я спешу, извините меня.

Не хотите? Ну что ж вы, ей-богу!.. Тихо дрогнули рельсы, звеня. Хоть присядьте со мной на дорогу. Я спешу, извините меня.